– Идем.

Трёстюр не сопротивлялся и как будто смирился с арестом. В прихожей ему даже разрешили – после тщетных поисков чего-то более теплого – накинуть на плечи потрепанную куртку. Хюльдар рассчитывал, что ждать машину придется недолго, но на всякий случай нахлобучил Трёстюру на голову вязаную шерстяную шапочку. Получилось грубовато, и жест не оценили.

– Знаешь, всем будет лучше, если ты скажешь, где твоя сестра. Мы все равно ее найдем. Но если придется объявить ее в розыск, все будут знать, что она в этом замешана. – Хюльдар обратился с этими словами в затылок Трёстюру, спускаясь вслед за ним по лестнице и крепко держа его за руку.

– Они ничего не сделала, а вы даже не представляете, что творите.

– Это мы еще посмотрим. Нам нужно с ней поговорить. И чем раньше мы это сделаем, тем будет лучше для всех.

Дальше, пока не вышли из подъезда, спускались молча. Полицейской машины не было.

– Куришь? – Хюльдар выудил из кармана пальто пачку сигарет. Когда Трёстюр не ответил, он добавил: – Если куришь, я бы на твоем месте взял, а то ведь следующий шанс может представиться нескоро.

Увидев, что Трёстюр колеблется, он сунул ему в рот сигарету и щелкнул зажигалкой. Парень жадно затянулся и выпустил дым. Хюльдар последовал его примеру.

– Боюсь, ты в дерьме.

Трёстюр снова затянулся и попытался придать себе беспечный вид, но при этом слегка дрожал, то ли от холода, то ли от страха.

– Да пошел ты, – пробормотал он.

Хюльдар улыбнулся и продолжил курить.

– Как думаешь, долго твоя мать протянет на допросе, прежде чем сломается и все нам выложит? – Светофор на углу пустой улицы бессмысленно моргал, переключаясь с красного на желтый и с желтого на зеленый. – Я бы дал ей четверть часа. Пять минут, чтобы сесть, выслушать вопросы, потом выслушать их еще раз и еще. Десять минут на то, чтобы поплакать, а потом бинго – оговорка, прокол, и после этого ее уже не остановить. Твоя сестра, может быть, немного посложнее, поэтому я даю ей час. А потом потекут слезы. – Он затянулся и выпустил дым между губ. Боже, какое удовольствие… – Я слишком часто это видел, приятель. Не пытайся обмануть себя; не думай, что здесь все будет по-другому.

– Да пошел ты, – снова пробормотал Трёстюр, катая во рту мешавшую ему сигарету.

Хюльдар улыбнулся. Парень мог ругаться до посинения; сейчас его ничто не трогало. Следствие шло к концу, дело вот-вот раскроют, и произойдет это во многом благодаря ему. Он хотел насладиться своим триумфом, пока слава еще не померкла; за этим делом последуют другие, и его достижения будут забыты. В полиции почивать на лаврах невозможно. Хюльдар снова повернулся к Трёстюру.

– Я просто говорю тебе все, как есть. Ты должен оградить их от этого. Если б не ты и не твое упрямство, уверен, они с радостью рассказали бы нам всю эту гнусную историю.

Трёстюр сделал еще одну затяжку и показал, что хочет говорить. Хюльдар забрал сигарету. Пусть даже он получит новый поток оскорблений – неважно.

– Они не имеют к этому никакого отношения. Абсолютно никакого. Оставьте их в покое. А ты побереги садизм – он тебе дома понадобится.

Хюльдар попытался вернуть сигарету на место. Не сработало.

– В арендованном автомобиле нашли землю. Немного, на задних сиденьях. Очевидно, им пришлось освободить место для довольно большого предмета. Интересно, что бы это могло быть?

Трёстюр отвернулся, чтобы скрыть свою реакцию от Хюльдара.

– Образцы, которые мы взяли, сравнят с образцами почвы из могилы, и, как я предполагаю, результаты будут не очень хорошими. Какого черта ты не вернул машину? Ее бы почистили, что сильно затруднило бы нам жизнь. Неужели недельная сделка была такой соблазнительной?

Трёстюр ничего не сказал.

– Но… вы же такие неловкие. Как и в том деле с капсулой времени. Я просто не могу понять, какого черта ты положил туда письмо. Если б не твой список, мы до сих пор со всем этим разбирались бы… Плохой ход. Хотя в то время ты был еще ребенком…

– Ну ты тупой, – вздохнул Трёстюр и выпустил в лицо Хюльдару дым. – Полный идиот.

У обочины остановилась патрульная машина. Хюльдар забрал у Трёстюра сигарету, бросил ее в ближайший водосток и выстрелил ей вслед своим окурком. Затем втолкнул в машину Трёстюра, а сам сел впереди. Едва они тронулись, Хюльдар обернулся и посмотрел на молодого человека, провожавшего взглядом уходящее назад обветшалое здание. Прощаться с домом, глядя на него из заднего окна полицейской машины, – вряд ли кто-то мечтает о таком.

– И еще кое-что. В конце переулка на крыше сидит снайпер. Ты должен снять его, чтобы двигаться дальше. Хорошая для стрельбы позиция – за картом. – И Хюльдар повернулся лицом вперед, нисколько не сомневаясь, что Трёстюр забудет его совет задолго до того, как вернется к своей компьютерной игре. Потому что вернется он не скоро.

* * *

– Это у кого же в наше время нет телефона? Они даже у трехлетних детей есть. – Эртла все еще не могла в это поверить, хотя они получили подтверждение от всех телекоммуникационных компаний в стране. Дело обрело множество аспектов, каждый из которых требовал ее внимания. Да и другие детали не были собраны вместе. Хюльдар хотел, чтобы Эртла бросила все, и чтобы они побыстрее взялись за Трёстюра, который уже едва ли не час ждал их в комнате для допросов.

– Не пора ли спуститься вниз? – сгорая от нетерпения, спросил он.

– Пора. – Она повернулась к нему, и Хюльдар увидел на ее разгоряченном лице то безжалостное выражение, которое бывает у охотника на гуся, когда выстрел попадает в цель. Эртла не злорадствовала и не печалилась из-за судьбы Трёстюра и Сигрун; она была просто рада, что следствие приближается к концу. То же чувство разделяли и его товарищи по охоте: они не получали удовольствия от акта убийства – это было неизбежное зло, мгновение во времени, короткое как вспышка. – Нам нужно сделать все правильно. Ты знаешь, что поставлено на карту.

Хюльдар кивнул. За стеклянной спиной маячили два старших офицера, оба с серьезными лицами.

Высшее руководство было потрясено, узнав, что среди жертв – не только прокурор, но и судья Верховного суда.

Профессиональный статус жертв убийства не имел значения для Хюльдара, Эртлы и следственной группы. Сейчас все их внимание было сосредоточено на живых – на Торвальдюре Сваварссоне и его детях, которых еще можно было спасти. Весь имеющийся персонал прочесывал столицу и территории к северу – в частности, берега Хвалфьордура и местность вокруг Акранеса и Боргарнеса. Пока новостей не было, полиция все больше тревожилась из-за того, что они не успеют добраться до семьи вовремя. Ни на что другое времени не оставалось, в том числе на разборку между Хюльдаром и Эртлой. На данный момент они не выходили за общепринятые рамки, общались коротко и строго по делу.

Отпив воды, Эртла грохнула стаканом о стол.