Так и оказалось. Ивар, исторгая едва различимые стоны, поднялся на ноги и коротко кивнул.

– Спасибо. И… извини.

Он не смотрел ей в глаза.

Не мог.

– Тебе не за что извиняться, – глухо отозвалась Агния, борясь с очередным желанием – броситься ему на шею, обнять и прижаться так плотно, чтобы даже воздух не смел проникать меж их телами.

– Агния, прошу, не надо, – он впервые посмотрел ей в лицо. Но не в глаза.

Агния облизнула сухие губы и кивнула.

– Тебе надо отдохнуть.

– Нет, – жестко произнес Ивар и, пошатываясь, вышел из грота.

Агния прикрыла глаза. Все хорошо. Все хорошо… Ему необходимо время, чтобы прийти в себя.

Последовав за ним, она обнаружила его уже умывшегося и перебирающего оружие, хранящееся в третьей нераскрытой до сего момента сумке.

– Посиди здесь. Я за едой.

Живот Агнии мгновенно отозвался при упоминании пищи и громким урчанием напомнил, что она не ела сутки.

Ивар отсутствовал недолго. Или ей так показалось? Агния перестала ориентироваться во времени.

Сидела и ждала.

И верила.

Верила, что кошмар скоро закончится.

Ивар принес некую птицу, очень похожую на утку. Уже зажаренную.

Опустился перед Агнией, которая сидела, прислонившись к скале, положил птицу, поставил кувшин с водой и негромко сказал:

– Ешь.

Ели молча.

Когда от тушки остались одни кости, Ивар посмотрел на Агнию.

Прямо в глаза.

– Почему?

– Что почему?

– Почему за мной пришла ты?

Агния пожала плечами.

– Потому что я так решила.

– Ты не должна была. Ты должна была остаться дома.

– Ага. И ждать тебя. Я знаю. Спасибо, мы это уже проходили.

– Проходили? – чуть прищурил глаза. – Поясни.

Получалась странная беседа. Вроде бы улеглись эмоциональные бури, они встретились, должны радоваться. Нет же, сидят напротив друг друга и смотрят настороженно.

– Поясняю. Я заслужила, чтобы ты меня услышал, – Агния не могла видеть и слышать себя со стороны, иначе удивилась уверенности и жесткости, прозвучавшей в ее словах. – Я всегда была достаточно самостоятельной, сама принимала решения и сама за них отвечала. Потом человек, которому я доверяла, предал меня, и моя жизнь перестала принадлежать мне. Затем появился ты. Ты также, не интересуясь моим мнением, принял за меня, возможно, самое главное решение в моей жизни. Как ты думаешь, как я должна себя чувствовать? Я перестала себе принадлежать. Мне все время указывают, что надо делать, что не надо, что плохо, что хорошо. Для кого хорошо? Для меня? А ты знаешь, что для меня правильно и хорошо? Что ты знаешь обо мне? Ты и твой демон поняли, что я твоя пара, и решили защищать меня от всего мира. А ты спросил меня, хочу ли я этого? Опять же пробудившаяся во мне вторая сущность. Это не моя вина и не мое желание – ее появление. И именно пробуждение суккубы стало причинами той безобразной сцены на квартире моего бывшего жениха и твоего пленения. Ты не доверяешь мне, считаешь, что я не в состоянии сама справиться со своими проблемами. Я не хочу повторения ситуации.

На лице мужчины не дрогнул ни один мускул.

Застывшая непроницаемая маска.

– Я тебя услышал, – снова коротко и без эмоций.

Стена, воздвигнутая между ними, продолжала крепнуть.

– И?… – Агния ждала еще чего-то.

– И Воины получат по полной, как только мы окажемся дома.

– То есть ты не признаешь мое право на самостоятельное принятие решений? – Агния поняла, что на грани. Вместо того чтобы радоваться, что они встретились и находятся в относительной безопасности, они ведут ожесточенный разговор, отдаляющий их друг от друга.

Ивар склонил голову, и Агния не увидела, – почувствовала, как взгляд синих глаз наполняется холодом.

– А что признаешь ты, Агния? – не спеша, точно разговор не имел для него никакой важности, задал мужчина встречный вопрос. И лишь дернувшийся кадык выдал внутреннее напряжение.

– Я…

Ее перебили.

– Я четко выразился – готов ждать. Готов дать тебе время. Готов пойти на твои условия. Готов сделать все, чтобы тебе было комфортно со мной, – он говорил, и его слова тяжелыми камнями обрушивались на девушку. – Ты выбрала другой путь.

– Я ничего не выбирала! – Агния начинала злиться и тоже перебила его.

Он мотнул головой, опровергая ее слова.

– Сначала я вижу тебя целующейся, – Ивар сжал кулаки, вены на руках вздулись, мышцы угрожающе забугрились. – И с кем? С той мразью, что продал тебя вагам. Допустим! Я повторяю – допустим, ты решила отомстить ему, выпустила суккубу, и та высушила его. Но! – он снова мотнул головой. – Это ничего не меняет. Ты с НИМ ЦЕЛОВАЛАСЬ! Далее еще интереснее. Ты целуешься с Изляром. Очень вдохновляющая у меня пара! И любвеобильная. Лишь бы кто-то был рядом! Не важно кто – человек, демон. Кто следующий?

Сначала Агния слушала тираду Ивара, не шелохнувшись. Слушала и не верила своим ушам. Он сейчас обличает ее в изменах? Так выходит? Предъявляет ей за других мужчин? Мелкая дрожь прошла по телу Агнии, свидетельствующая о приближении негативных эмоций.

– Откуда ты знаешь о поцелуе с Изляром? – вопрос напрашивался сам. – Тебя же не было на скале.

– То есть тебя волнует только это – откуда я узнал? – Ивар снова говорил приглушенно.

Лучше бы кричал.

Бил кулаками по камню.

Но не сидел перед ней вот таким непробиваемым.

– Нет. Меня волнует многое, – неожиданно Агния почувствовала, как защипало в глазах. Обида за себя, за несправедливые обвинения, за всю ситуацию в целом накатила разом. Она рисковала жизнью, отправляясь в Преисподнюю, даже не предполагая, какие испытания ее ожидают. Ею двигала вера в лучшее. В то, что, когда они освободят Ивара – а то, что они его освободят, она не сомневалась ни на мгновение, – они будут счастливы.

Счастливы… Отчего-то захотелось истерически рассмеяться.

Ивар изранен. Истощен. С непонятной трубкой над ключицей.

А единственно, о чем он может думать и говорить, – о ее неверности.

Весело, что тут скажешь.

– Ивар, мы говорим не о том.

Хищная улыбка появилась на лице мужчины, до неузнаваемости изменив его.

– Как раз о том. О самом важном. Для МЕНЯ.

Резаные, рваные слова, брошенные человеком, в теплоте которого она сейчас нуждалась больше всего.

Отчего-то вспомнилось пленение у вагов и как ее швырнули в клетку к Ивару. То мгновение она смутно помнила. В памяти запечатлелся только образ большого мужчины и глаза. Добрые.