– У адвоката есть письмо от меня, на тот случай, если со мной что-нибудь случится. В нем я подробно описала, как была обманута полиция в твоем деле и куда делись часы. Лино имеет четкие указания, что, если не найдет при мне этих часов, он должен отнести конверт в полицию. Ты понимаешь, к чему это приведет?

– Что вы хотите, миледи? – повторил вопрос Саймон, не отрывая взгляда от часов.

– Отправляйся за доктором Самиром, отбери у него бумаги, которые подписал мой муж. Убедись, что ты забрал все; скорее всего, речь в документах будет идти о передаче наших станций рабочим. Тогда я отдам тебе часы. Но сделай все так, чтобы Самир не узнал тебя.

– Но почему вы думаете, что ваш муж подписал документы? – попытался вразумить женщину Саймон.

– На Гончарной улице живет наш адвокат – дом номер пятнадцать, квартира восемь. Видимо, мой муж приказал передать документы сегодня же. Больше Самиру там нечего делать.

– Сейчас в Городе полно больных и…

– Не спорь со мной! – закричала женщина. – Не спорь! Если бумаг не будет или это будут не те бумаги… к черту, если при Самире ничего не будет – ты не получишь часы. Так что доберись до врача прежде, чем он войдет в дом Лино. Иначе я пойду в полицию. И ты сядешь в нижние камеры надолго. До самой старости.

Саймон стремглав вылетел из дома.

Нервно улыбаясь, Ясмин медленно прошествовала в гостиную и снова уселась в свое любимое кресло.

Когда-то она спасла себя от позора, выйдя замуж за Илью Ларина и тем самым прекратив все сплетни о своем свободном характере, который таковым не был, а теперь она спасет свое благосостояние любой ценой.

Она подняла газету, лежавшую недели три на полу рядом с креслом, раскрыла ее и погрузилась в чтение. В ней лорд Даррел в очередной раз сообщал об очередных победах – не успели беспорядки начаться в Городе, а полиция почти смела два гнезда заговорщиков. На следующей странице были опубликованы победоносные рассказы офицеров о массовых задержаниях в пристенных кварталах. И в самом конце, после военных сводок, канцлер Богушевский размышлял о том, что Васильев и его люди пытаются свергнуть Совет ради собственной выгоды, не считаясь с тем, сколько людей при этом погибнет. Отец Васильева давно исчез из северного Города, а с его исчезновением встали мусоросортировочные станции. Город постепенно погружался в еще большую грязь и пыль, чем обычно. Мысль Богушевского вольно прыгала с новости на новость, ни на чем подолгу не задерживаясь.

Спустя полчаса после ухода Саймона кто-то принялся неистово колотить во входную дверь.

– Марьям? – Открыв дверь, Ясмин узнала дочь своей заклятой подруги – леди Мелиссы. Это была стройная, в отличие от матери, красивая девушка. Глаза ее были широко распахнуты от ужаса, короткие, до плеч, волосы – растрепаны. Ярко-голубое платье в нескольких местах было порвано.

– П-п-помогите, – заикаясь от волнения, сказала девушка, – они ворвались… они разбили… пекарня разрушена.

– Заходи, быстрее, – прервала ее Ясмин и отступила внутрь дома.

Они расположились на просторной кухне – хозяйка стала заваривать чай, а Марьям, тихо всхлипывая, сидела за столом и, кажется, пыталась вжаться в стену.

– Рассказывай, что случилось, – мягким тоном сказала Ясмин, усаживаясь напротив и ставя перед гостьей чашку горячего чая.

– Они… выбили входную дверь… – Девушка сжала чашку в руках так, что побелели костяшки пальцев.

– Они? Мародеры? Из пристенных?

Девушка кивнула. Слезы снова потекли по ее щекам.

Ясмин Ларина, урожденная Арджент, знала семью леди Мелиссы очень много лет. Ее дочь практически росла на глазах супруги Ильи, которая сама была бездетной, а потому завидовала и, как это часто бывает, неодобрительно смотрела на семейную жизнь подруги.

– Я была внутри, убирала… после того… после того, что случилось на юге… я посчитала, подумала, что попробую сама…

Голос ее прервался в очередной раз.

– Меня привел домой сержант Кошта, когда мы приехали с юга. Он пообещал, что поможет мне, но… так и не пришел. Я хотела попробовать сама…

– Ты хотела сама заняться пекарней? Выпекать хлеб? – В голове Ясмин сам собой начал складываться план.

– Да. – Марьям кивнула.

– А что мародеры украли из пекарни?

– Что-то из мебели, посуду и еду – черствый хлеб.

– А инструменты для выпечки? Формы?

– Нет. – Девушка покачала головой. – Думаю, они даже не поняли, что это. Что мне делать?

– Для начала – успокойся, моя дорогая. Все уладится… Со временем все уляжется, все успокоится. Мы… ты вернешься к работе. Хочешь, я буду тебе помогать? Восстановим пекарню…

– Спасибо. – Девушка слабо улыбнулась и, немного успокоившись, принялась пить чай.

Через полчаса крайне утомительных, но полезных разговоров Ясмин внезапно посетила мысль:

– Я спрячу тебя, Марьям. На время, пока все не закончится. Бандиты туда не сунутся – ты будешь жить в семье моих слуг. Я отпустила их на время… беспорядков.

– Они… не отдадут меня?

– А мы не скажем, кто ты такая. Будешь… троюродной сестрой Саймона. Марьям Лившиц. Приехала с юга проведать брата, которого не видела… ну, например…

– Восемь лет, – подсказала Марьям.

– Отлично, восемь лет, – улыбнулась Ясмин. – Пойдем теперь.

Если даже не выйдет оставить себе станции мужа, Ясмин твердо решила прибрать к рукам пекарни леди Мелиссы через ее дочь. Нужно только наведаться к Лино – этот продажный человечек поможет ей оформить документы надлежащим образом. А после Марьям просто пропадет.

Саймону же, как и Илье, придется подождать – если не обработать девчонку сейчас, она может сорваться. Нужно спрятать ее, а потом привести к ней Лино. Да, так будет лучше.

Успокоенная за свое обеспеченное будущее, Ясмин Ларина взяла девушку за руку и повела ее на улицу. Там они услышали гул толпы и редкие выстрелы – где-то рядом были мятежники. Марьям испуганно посмотрела на Ясмин, словно спрашивая: что делать дальше?

– Не бойся. – Ясмин осторожно коснулась ее головы. – Не бойся. Нас не тронут. Не посмеют.

И они пошли на страшные звуки в сторону главного проспекта, тянувшегося от Храма к южным воротам.

Толпа двигалась на юг – бесконечное море людей, нищих и оборванных, с огнестрельным оружием и палками в руках, с разноцветными флагами, сделанными из грязных простыней. Толпа шумела, горланила песни, стреляла в воздух, тратя попусту патроны. Толпа нестерпимо воняла. Ясмин и Марьям вжались в стену и из-за угла смотрели на проходивших мимо людей.

– Эй, смотрите, какие леди! – крикнул кто-то из толпы, заметив их.

От беснующегося моря отделились три человека. Ларина их не знала.