– Отойдите, опасно! Заденет ауру, никакой Кашпировский не поможет! – принялся отгонять зевак Берутли. Потом он прошел вокруг автомашины, сверяясь с какой-то непростой разноцветной схемой.

Я, стоя со своего места в толпе бабулек, не видел ни кусочка этой схемы, но достоверно знал, что она описывает – «Ареал расселения европейского кролика по Австралийскому континенту в период пандемии 1898–1910 годов».

Дело в том, что накануне Берутли попросил меня найти у себя дома «что-нибудь научное и красивое», а ничего красивее этой схемы у себя дома я так и не нашел. Эту схему мне как-то подарила одна серьезно обиженная на меня студентка Политеха. Боже, как давно это было…

Михаил бросил мимолетный взгляд на схему и тут же зашелся в яростном кашле. Берутли мягко подтолкнул его к машине и сказал, указывая на листок:

– Работаем строго по точкам, товарищ. Никакой самодеятельности. Качество – превыше всего.

Михаил кивнул, поправил сползающие рукава защитного комбинезона, снял колпачок с распылителя и наконец начал опрыскивать автомобиль.

– Ух ты, смотри – охотники за привидениями! – послышались восторженные детские голоса рядом.

У Михаила опять случился приступ кашля, и Берутли, уже не на шутку рассердившись, гаркнул на детей:

– А ну, отвалили в сторону, быстро!

Во дворе опять показалась женщина в соломенной шляпке. Она прошла к «опелю», с минуту понаблюдала за работой Миши, а потом лицо ее исказилось злобной гримасой, и она закричала во весь голос:

– Ты что делаешь! Ты что делаешь, нехристь!

Миша поправил маску и невозмутимо продолжил опыление, обойдя автомобиль с другой стороны, подальше от вредной тетки.

Тетка повернулась к Берутли и ткнула в него пальцем:

– Ты мне что сказал? Повтори, что ты мне сказал! – Она подошла поближе к своим соседкам и стала тыкать рукой куда-то вверх: – У Степаныча квартира на третьем. Я над ним, ты, Валька, точно под Степанычем. Антонина справа. Это что же теперь будет, знаете?

Собравшиеся озадаченно молчали, и за них ответил Берутли:

– Мы сразу сказали, что наша пленка отражает порчу.

– Вот именно! – торжествующе закричала злобная тетка. – Отражает! А куда она будет отражать, а?

Берутли развел руками:

– Тут наука бессильна – отражаться все будет согласно Третьему закону сэра Исаака Ньютона. Э-э, угол падения будет равен углу отражения. Ничего не сделаешь, такова се ля ви.

– Ептыть! – раздался рядом встревоженный возглас. Из припаркованной неподалеку иномарки вылез здоровенный небритый мужик, в окно наблюдавший за происходящим. – Это что значит, порча от Степаныча на нас попрет? Я свою «бомбу» возле его ведра ставлю, а теперь что?

Берутли опять развел руками и, виновато потупясь, признал:

– Теперь лучше ставить подальше. Вероятность несчастных случаев возрастет, э-э, – тут он сверился со схемкой распространения пассионарных кроликов по Австралии, – в одну целую семь десятых раза. Почти вдвое, короче говоря, – перевел он для самых непонятливых.

– Господи, – пискнула одна из соседок. – Надо срочно батюшку вызвать, дом освящать!

– Не поможет, – замотал головой Берутли. – Наоборот, последний заказ у нас был как раз на обработку церкви. У нашей пленки коэффициент отражения темной энергии в семь раз выше, чем у святой воды. Вот результаты измерений Государственного физико-технического института имени Святого Иоффе, – помахал он очередной бумагой, но на эту бумагу никто уже не смотрел.

Все загалдели разом, а небритый мужик подошел к Мише и негромко бросил:

– Слышь, ты, в балахоне! Чип и Дейл, бля! Закончишь с этим ведром, начнешь работать по моей ласточке!

Берутли с готовностью поднял руки:

– Сто двадцать рублей за квадратный метр – и работаем!

Мужик всем корпусом повернулся к Бертули и смерил его тяжелым взглядом:

– Это сколько?

– Пять квадратных метров у вас, значит, шестьсот рублей.

Мужик изумленно взглянул на свою машину:

– Ты где здесь пять метров увидал, жучила?

– А снизу обрабатывать не будем? – парировал Берутли, деловито заглядывая под колеса. – Гвозди, открытые люки, гранаты, фугасы наконец нас не волнуют? Тогда ладно, работаем за половину.

Мужик замолчал минуты на три. Все вокруг напряженно ждали его решения, только Миша продолжал опрыскивать облезлый «опель», негромко напевая себе под нос известный мотивчик из «Охотников за привидениями».

Марта уже дважды толкала его в плечо, но Миша упрямо не умолкал.

– Хрен с вами, умники, шестьсот рублей не деньги, – вынес наконец свой вердикт небритый мужик. – Но если что, я вас из-под земли достану.

– Из-под земли не надо – мы же рядышком тут работаем, вон у нас офис, в Институте мозга, уважаемое учреждение, там академики, как известно, до сих пор на обезьянах порчу и сглаз изучают, а еще молятся за всех нас, – затараторил Берутли, попутно ухмыляясь мне и Марте.

Миша тут же прекратил мычать и поднял округлившиеся глаза на Берутли, но тот отвернулся, подхватил мужика под руку и повел к иномарке – заключать письменный договор.

В этот вечер наши охотники за привидениями успели обработать еще только одну квартиру – владельца «бумера», и заключить четыре договора на следующие выходные дни. Предоплату брать не стали – это уже был бы чистый криминал.

А владельца «BMW» раскрутили по полной программе – после уплаты шестисот рублей за машину он сразу повел обоих борцов с темной энергией в соседний подъезд, на оценку стоимости обработки своей немаленькой, в шесть комнат, квартиры. Там он собственноручно промерил площадь всех своих стен, пола и потолка, после чего отмусолил Берутли, как главному, двадцать восемь тысяч рублей.

Миша и Берутли вышли из подъезда лишь к одиннадцати, когда темень вокруг стояла такая, что мы не видели друг друга, сидя в холодном салоне микроавтобуса.

Когда Берутли показал Марии пять письменных договоров, а потом еще выложил на сиденье перед ней 28 тысяч рублей пятисотенными купюрами, Камминг нащупала во мраке салона мою руку и, нервно пожав ее пару раз, спросила свистящим шепотом:

– Иван, что это за мистика? Что вы сделали с этими людьми?

Водитель микроавтобуса включил свет, и я прокашлялся, торжествующе глядя на Камминг сверху вниз. Потом я протянул к Мише свободную руку и достал у него из кармана комбинезона наполовину пустой баллон.

– Мистика, да. Это лак для волос «Мистика», – я отодрал от баллона цветной лейкопластырь, показал Марии название и продолжил, извинительно пожимая плечами: – Но это не потому, что тут дело в какой-то мистике. Просто этот лак для волос самый дешевый – в любой питерской галантерее стоит всего сорок рублей за баллон. Есть еще лак «Агностика», но он в три раза дороже. Понимаете, почему, да?