Они выбрали для встречи сомнительное кабаре в Шумных холмах, стараясь не обращать внимания на стриптизершу у шеста и наркотики, передававшиеся из рук в руки.

— Занят был.

— Нашел другую компанию?

Петрон не злился и не обвинял: в богемном мире приятельские отношения быстро сходили на нет. Ори пожал плечами.

— Мы ставим хорошую вещь, хочешь, возвращайся. Новое шоу будет называться «Руд и Гуттер и посольство дьявола». Имя Рудгуттера, понятное дело, использовать нельзя, но речь идет об этих летних Кошмарах, много лет назад. Ходят слухи, что кое-кому это было на руку.

Ори слушал и думал: «Через несколько лет ты будешь про меня ставить шоу: „Ори и Мэр, пропоротый Быком“. Но тогда все будет иначе».

Две пяльницы подряд он ходил в «Зазнобу бакалейщика». В первый раз никто не пришел. Во второй перед Ори откинулся люк подвала, и он попал на встречу кружка «Буйного бродяги». Джеков прибавилось. Переделанный, которого Ори видел несколько месяцев назад, был там. Еще были грузчик-водяной и калека-какт, которых Ори не помнил. Несколько человек листали брошюры.

Собрание вела горячо выступавшая маленькая женщина — старше Ори, но все же молодая. Говорила она хорошо. Она долго разглядывала Ори, а когда ее лицо приняло неопределенное выражение, он вспомнил ее: это была вязальщица из потогонки.

Речь шла о войне. В воздухе висело напряжение. «Буйный бродяга», в отличие от многих других диссидентских группировок, не только не разделял официальных или неофициальных целей войны, но заявлял, что сделает все для поражения Нью-Кробюзона.

— Вы что же, думаете, Теш лучше? — спросил кто-то недоверчиво и сердито.

Вязальщица ответила:

— Дело не в том, кто лучше, а кто хуже. Наш главный враг здесь, внутри города.

Ори молчал. Он наблюдал за ней и напрягся лишь на секунду, когда кто-то чуть не набросился на вязальщицу с кулаками из-за ее «любви к Тешу», но та успокоила задиру. Ори не верилось, что она убедила всех: он и сам не имел об этой войне четкого мнения, кроме того, с обеих сторон войну ведут ублюдки, а лично ему, Ори, наплевать. И, однако, женщина справилась хорошо. Дождавшись, когда остальные уйдут, он захлопал в ладоши — полушутливо-полувсерьез.

— А где Джек? — спросил он женщину. — Тот, который сидел тут раньше?

— Курдин? — ответила она. — Исчез. Схвачен. Милицией. Больше ничего не известно.

Воцарилось молчание. Женщина собирала свои бумаги. Значит, Курдин мертв, или сидит в тюрьме, или еще хуже того.

— Жаль.

Она кивнула.

— А вы хорошо говорили.

Снова кивок.

— Он мне про вас рассказывал. — Вязальщица отвела глаза. — Много рассказывал. Он расстроился, когда вы перестали приходить. Много думал о вас. Говорил: «Мальчика Душит гнев. Надеюсь, он знает, как с этим справиться». Ну и как оно там… на воле, Джек? Как оно с бандой Боно, или с Торо, или с парнями Поппи, или с кем ты теперь? Думаешь, никто ничего не знает? Чем ты теперь занимаешься?

— Делом, в отличие от некоторых. — Но Ори, не желавший вступать в перепалку, разозлился на собственную запальчивость и поэтому спросил: — А как вы стали председателем?

Ори хотел сказать: «Вы так много знаете, умно говорите, вы поднялись так высоко». При их последней встрече он был опытным диссидентом с радикальными взглядами; теперь он повидал смерть, закалился, отведал милицейского ножа и научился разговаривать с подонками из восточных районов, но эта женщина знала больше, чем он, а прошло всего несколько недель.

Та пожала плечами:

— Вопрос времени.

Она хотела продемонстрировать Ори свое пренебрежение, но вдруг посмотрела прямо ему в глаза.

— Как вы… как ты мог связаться с ними сейчас? В такое время? Разве ты не видишь, что происходит? Не понимаешь, к чему все идет? Не чувствуешь? На прошлой неделе забастовали пять литейных заводов, Джек. Пять. Платформа Строптивых гильдии докеров ведет переговоры с водяными о создании межрасового профсоюза. И это, хаверим, сделали мы, «ББ». Следующий марш протеста мы превратим в митинг, и нам уже больше не придется плесневеть здесь. — Она обвела стены руками и хлопнула себя кулаками по бедрам, чуть не топнув при этом ногой. — А разве ты не слышал, что говорят? Кто возвращается? Кто скоро будет с нами? И в такое время ты решил поискать приключений? Отошел от общего дела?

При этих словах Ори не сдержал презрительной усмешки. Уж эти «ББ» со своим жаргоном — только и слышишь от них: «общее дело, общее дело».

— Мы не сидим сложа руки, — сказал он.

От ее отповеди ему стало неловко, а может быть, грустно, тоскливо. Он ничего не знал о событиях, о которых говорила она, а ведь не так давно он сам был бы их частью. Но возбуждение и гордость, переполнив его, рассеяли тревогу, и Ори улыбнулся.

— Эх, Джек, — сказал он. — Знала бы ты, что мы задумали.

Дверь офиса распахнулась, и оттуда вышли Маркус со Старой Вешалкой, но видел их только Ори. Какт поймал его взгляд и скрылся в толпе любопытных.

Осторожно, не слишком резко, Ори дал Катлине понять, что все кончено, и оба понизили голос, будто устав от ссоры. Ори шагал под арками надземки вдоль Правой линии, а над его головой освещенные газом поезда неслись в коричневом сумраке на Худую сторону, где ждал Торо. Оставив за спиной мертвеца, Ори возвращался к таинственному боссу, которого встречал так редко, а лица не видел вовсе.

Ори шел к докам Паутинного дерева. Там должно было состояться собрание, якобы стихийное, о котором Союз и каждая из его группировок оповестили всех несколько недель назад. Ни в «ББ», ни в «Наковальне» объявить о нем было нельзя, поэтому пришлось положиться на граффити, язык немых и слухи. Милиция их и так накроет, вопрос только в том, раньше или позже. Толпа собралась перед фасадом складов «Парадокса»: докеры, несколько клерков, в основном люди, но не только; даже переделанные жались по углам.

Из каналов, соединявших доки с рекой, за собравшимися наблюдали водяные. В нескольких десятках ярдов оттуда, за домами, у места слияния Вара и Ржавчины, начинался Большой Вар — широкая река, отделявшая восточные районы города от западных. Когда по ней шли океанские корабли, Ори видел мачты, проплывающие над крышами, и реи — выше печных труб.

Над головами пролетели аэростаты. «Быстрее», — подумал Ори. Невесть откуда взявшаяся группа мужчин и женщин клином врезалась в толпу и целенаправленно двинулась вперед. В центре клина шагал какой-то человек, которого довели до кирпичного сарая и вытолкнули на крышу, как на сцену, где к нему присоединился еще один. Ори знал его: член Союза, из объявленных вне закона.

— Друзья! — закричал он. — Здесь кое-кто хочет с вами поговорить, он мой друг, его зовут Джек, — (В толпе безрадостно заулыбались.) — Он хочет рассказать кое-что о войне.