Марат поднялся по лестнице, чувствуя, как отнимаются от страха ноги. Черт, как он ненавидит Барина именно за этот свой щенячий страх! Если Барин догадался, что Марат работает не только на него, ему крышка… Ну ничего, еще не все потеряно. Он придумает, как обхитрить шефа, он обязательно что-нибудь сделает.

Барин завел его в кабинет, откинулся в кресле. Закурил.

– Будешь? – он кивнул на сигареты.

По лицу ничего не прочтешь. Нет, похоже, ничего не знает.

– Нет, – Марат и без сигарет чувствовал тошнотворный привкус усталости во рту.

– Итак, что я хочу сказать. Сазонов теперь – моя проблема. Я сам с ним справлюсь, тебя от этой миссии освобождаю, – сказал Барин. Марат вскипел от ярости.

– Как освобождаете? Я этого не просил! Вы, Юрий Алексеевич, извините, но Сазонов – моя головная боль! У меня с ним свои счеты, понимаете?

Барин как-то странно посмотрел на него.

– Я-то понимаю… – сказал он и выдохнул едкий дым. – Но я тебе сказал, это теперь моя головная боль. Ты понимаешь?

– Да… – ярость Марата как рукой сняло. – Но…

– Никаких но! Тем более тебе надо копить силы для боя… – медленно произнес Баринов и, сузив глаза, посмотрел на Марата, ожидая ответной реакции.

– Какого боя? – Марат отлично знал, какого, но не совсем понимал, зачем ему копить силы – ведь он организует, но не участвует в нем.

– Какого? Того самого! Я вот что подумал, – Барин встал из-за стола и, прохаживаясь по кабинету, покуривая сигарету, продолжил: – Без тебя, Марат, бой будет скучным. Ты же знаешь, ты – мой самый любимый боец! Я даже не хочу больше ни за кого болеть, понимаешь?

– Но… Вы же мне обещали, тот бой был последним. – Марат почувствовал, как кровь ушла с лица. – Я не хочу больше, я уже не в форме!

– Марат, Марат, – засмеялся Барин, – ты преувеличиваешь. По-моему, отличная у тебя форма. Тем более еще два дня. Подкачаешься…

– Как два дня? – Марат даже пошатнулся – кажется, силы совсем оставляли его.

– Да я тебе разве не говорил? Я решил перенести все на вторник. Что-то ждать до следующих выходных не хочется. – Барин зевнул и со скучающим видом стал рассматривать различные предметы на столе.

«В день, когда его дочь сбежала, он думает о том, чтобы перенести бой, – с горечью подумал Марат, – не человек, а бесчувственная машина».

Он оказался совершенно неготовым к разговору о бое, настолько неготовым, что даже не знал, как аргументировать свой отказ.

– Вознаграждение я тоже поднял, – добавил Барин. – Тебе в два раза, если выиграешь… Ну ты уж постарайся. Ладно, Марат, спать пора. Иди домой!

Марат вышел из кабинета мрачнее тучи. Вот это поворот событий! Он будет участвовать в бое, и причем через два дня! С ума сойти! Барин совсем рехнулся! Какие деньги, ему ничего не надо! Тем более этого боя! Он шел, чуть не падая от усталости. Спускаясь по ступенькам, пошатнулся и ухватился за перила. Остановился, скривился в ухмылке. Хорош же боец, ничего скажешь! Еле на ногах стоит… Впрочем, Мишку Гравитца он отметелил так, что мама не балуй! А сколько боев он уже выиграл… Ладно уж, потешит самолюбие Барина в последний раз. Может, и бабла срубит! И с Шефом как-нибудь устроится. Где наша не пропадала…

Это все было вчера, а сегодня началось еще ужаснее. Марат проснулся в машине – голова болела так, словно на него вчера кирпич свалился. Во рту ощущение такое, словно там коров пасли. Черт, неужели он всю ночь проторчал в машине? Как это он еще не замерз… На сиденье рядом валялись две пустые бутылки из-под виски, пепельница забита окурками. Взглянув на все это богатство, Марат испытал рвотный позыв. Фу, и ведь не собирался напиваться! Всего-то и решил сделать глоточек.

Он схватился за больную голову. Бой послезавтра, а он мало того что не готов, но даже не готовится! Сколько сейчас времени? Десять утра! Ни хрена себе! Марат завел машину, выглянул в окно и только сейчас увидел, что машина стоит возле дома. В памяти всплыли остатки сегодняшней ночи. Домой – он же не попал домой! Лилька, сука, дверь не открыла! А он ключи то ли потерял, то ли забыл, хотя это почти одно и то же. Он ломился битый час, а потом надоело. Хотел дверь выломать, но не стал – забурился в машину и напился! Точно! Вот как дело было! То есть эта тварь мало того что сдала его и виновата во всем, что произошло вчера у Барина, так она еще его, считай, и напоила! Сейчас бы отсыпался дома в кровати…

Полный ненависти и желания отомстить, Марат выскочил из машины, влетел в подъезд, взлетел по лестнице и отчаянно забарабанил в дверь.

– Открой, дрянь, быстро! Я тебя сейчас урою, тварь!

Он бежал так быстро, как не бегал никогда в жизни, даже на той детской олимпиаде, где едва-едва не стал победителем. В тот раз забег выиграл лучший друг Вовка. Кто же победит сегодня?..

Неожиданно начался дождь, и капли струились по лицу, стекали за шиворот, а Николай бежал так, что окружающее сливалось для него в одну тугую пеструю ленту – дома, прохожие, машины. Выбежав к шоссе, он замахал рукой, и у тротуара тут же остановился невзрачный «матизик».

– Плачу тысячу, если довезешь за десять минут! – хрипло выпалил Николай.

– Куда ехать-то, шеф? – живо отозвался водитель.

Николай назвал адрес, тяжело опустился на сиденье и закрыл глаза. Только бы успеть! Конечно, тревога может оказаться ложной, и дай бог, чтобы так и случилось… Но не бывает таких совпадений. Мальчишка и женщина. Сашка и Ольга. Больше некому. Какой еще мальчишка мог перейти дорогу Марату? Какая еще женщина могла задеть его страшного шефа?.. Нет, Сазонов давно уже не верил в совпадения.

Непослушными ледяными пальцами он достал из кармана куртки мобильник, нажал вызов. Гудки. Никто не снял трубку. По домашнему – то же самое. Сашкин номер тоже не отозвался.

– Приехали, шеф!

Мал, говорят, «Матиз», да шустр и пронырлив.

– Спасибо, – Николай поспешно протянул водителю деньги и выскочил под дождь.

Вот знакомый подъезд… До чего же все нереально… точно в кино…

Грязная лестница, пролеты которой так и мелькают перед глазами…

А вот и дверь. Та самая, что захлопнулась за ним чуть больше чем два года назад. Как же давно, как мучительно давно это было!

Не утруждая себя формальностями, Николай выхватил из кармана знакомый ключ, с которым не расставался все это время, упрямо перекладывая из дубленки в пальто, из пальто в ветровку, из ветровки в карман летних джинсов… Один поворот ключа, и дверь распахнута.

В холле – двое. Бледная, кажется, почти неживая Ольга и он, лучший друг его детства, его самый страшный враг – Володька…

– Помнишь, я рассказывал о Марате? Мне таки удалось его прищучить, – сказал Николай, входя в кабинет к своему начальнику и лучшему другу Владимиру Воронову.