Едва из дерева излетел последний звук, Рожер отнял смычок от струн и открыл глаза. Действительность проступила медленно, словно выходя из дремоты. Все за столом, даже Джардир с Инэверой, смотрели на него в ошеломленном молчании. Рожер перевел взгляд дальше и обнаружил, что духовенство уровнем ниже тоже заворожено, как и сотни шарумов на полу.

Затем, как по команде, помещение взорвалось одобрительным ревом. Шарумы орали, выли и так топотали, что сотрясался пол. Духовенство вело себя сдержаннее, но все равно разразилось громовыми рукоплесканиями. Гаред хлопнул Рожера по спине и чуть не вышиб дух, а Лиша наградила улыбкой, от которой впору остановиться сердцу. Аплодировал и топал даже Хасик, он с неприкрытой гордостью смотрел на дочь.

Однако Джардир с Инэверой не шевельнулись, и вскоре все умолкли, глядя на Избавителя в ожидании. Пустынный демон медленно улыбнулся и, ко всеобщему изумлению, низко поклонился Рожеру.

– С тобой говорит Эверам, сын Джессума, – произнес он, и рев с аплодисментами возобновились.

Рожер ответил поклоном, настолько глубоким, насколько позволил стоящий впереди стол.

– Я хочу взять в жены твоих дочь и племянницу, Ахман асу Хошкамин ам’Джардир ам’Каджи.

Лиша слабо ахнула, а Элона удовлетворенно выдохнула.

Джардир кивнул и простер к Инэвере правую, а к Элоне левую руку:

– Наши женщины договорятся…

Но Рожер мотнул головой:

– Я хочу жениться здесь. Сейчас. Женщинам не о чем договариваться. Мне не нужны свадебные дары, и у меня нет денег в приданое.

Джардир сложил пальцы домиком, изучая Рожера. Его лицо стало непроницаемой маской, достойной мастера-жонглера. Казалось, он в равной мере готов принять предложение и приказать Хасику раздавить Рожера, как жука. Его телохранитель и впрямь потянулся к копью.

Но Рожер завладел аудиторией и не побоялся продолжить:

– Но все равно никакие алмазы и золото не достойны Аманвах и Сиквах. Что они значат для шар’дама ка? Безделушки! Взамен я переведу «Песнь о Лунном Ущербе» на тесийский язык и исполню для моего народа. Если, как ты говоришь, грядет Ширак Ка, всем следует бояться новолуния.

– Думаешь, я продам дочь за песню? – осведомилась Инэвера.

Роджер поклонился в ее сторону. Он понимал, что должен страшиться ее, но правда была за ним, потому предпочел улыбнуться:

– Прошу извинить, Дамаджах, но это решать не тебе.

– В самом деле, – подтвердил Джардир, не дав Инэвере вспылить.

Она ничем не выдала потрясения, но холодный расчет в глазах был страшнее гнева.

Рожер вновь обратился к нему:

– Ты считаешь, со мной говорит Эверам. Я не могу судить, так это или нет, но если да, Он речет мне, что при твоем дворе сию секунду побывала настоящая магия. Магия более древняя и глубинная, чем в метках. Он говорит, что, если я займусь ею с твоими дочерьми, мы научимся убивать алагай одной только песней.

– Он говорит мне то же самое, сын Джессума, – отозвался Джардир. – Я согласен.

Хасик издал восторженный возглас, от которого Рожера минутами раньше пробрал бы озноб. Снизу опять донеслись топот и аплодисменты, а от сидящих за столом посыпались поздравления.

– Ты подлый сын Недр! – заявил Гаред и сжал лапищей плечо Роджера и так встряхнул, что у того клацнули зубы.

Даже Инэвера казалась довольной исходом, хотя Рожер знал: она не скоро забудет его наглую выходку. Кисло смотрела только Элона – видимо, подсчитывала в уме состояние, от которого он только что отказался.

Но Рожер не любил достатка, превосходящего нужное для выживания, и у него достаточно золота, полученного от Меченого. Да хоть бы его и не было – скрипка всегда помогала и брюхо набить, и подыскать ночлег.

Джардир подал знак Аманвах, та шагнула вперед и поклонилась:

– Рожер, сын Джессума, я предлагаю тебе себя в жены согласно установлениям Эведжаха в изложении Каджи, Копья Эверама, который восседает против него за столом до своего возрождения в эпоху Шарак Ка. Искренне и честно клянусь быть тебе верной и послушной женой.

Джардир повернулся к Рожеру:

– Повторяй за мной, сын Джессума: «Я, Рожер, сын Джессума, клянусь перед Эверамом, Создателем всего сущего, и перед шар’дама ка ввести тебя в мой дом и быть справедливым и снисходительным мужем».

Послышался ропот. Рожер различил голос старого Дамаджи Альэверака, но Джардир не подал виду, что услышал, хотя Рожер был не настолько глуп, чтобы в это поверить.

– Принимаешь ли ты мою дочь как свою дживах ка?

– Принимаю, – ответил Рожер.

Клятвы повторили с участием Сиквах, и Аманвах сняла с нее черное покрывало.

– Добро пожаловать, сестра-жена, возлюбленная дживах сен, – объявила она и повязала взамен шелковое белое.

Хасик встал, вооруженный копьем и щитом. На мгновение Рожер уверился, что великан-даль’шарум собрался его убить, но Хасик ударил копьем о щит и выдал ликующий клич. Через миг за ним повторили все воины, и зал задрожал от какофонии.

– Если ты все это задумал заранее, Рожер, мог бы и поделиться, – заметила Лиша, когда Аббан повел их к каравану.

– Пока не кончилась песня, я ничего не решил, – ответил Рожер, – но, даже случись иначе, какое тебе дело, на ком я женюсь? Давай не будем притворяться, что ты спросила бы моего совета, поменяйся мы ролями.

Лиша вцепилась в юбки, стиснула ткань в кулаках.

– Не напомнить ли, что эти юные особы пытались меня убить?

– Было дело, – согласился Рожер. – Но ты сама лечила Аманвах, когда ей стало худо от противоядия, и предоставила ей и Сиквах убежище.

– Не будь дураком, – парировала Лиша. – Они продолжают служить Инэвере.

– Возможно, – пожал плечами Рожер. – До поры.

– Ты всерьез надеешься перековать их?

– А ты надеешься перековать его?

Они дошли до каравана, и Роджер, которому предоставили роскошную карету для него и жен, быстро скрылся внутри.

– Не стоит недооценивать сына Джессума, – посоветовал Лише Аббан. – Сегодня он приобрел немалую власть.

Он указал на женщину с бухгалтерской книгой во главе каравана.

– Моя первая жена, Шамавах. Сопроводит вас в Лощину. Она лично выбрала ха’шарумов, которые с женами и детьми поведут повозки. Все они, мужья и жены, – либо моя родня, либо работают на меня. Они не причинят вам никаких неприятностей.

– Меня встревожили не ха’шарумы, – ответила Лиша.

– И это мудро с твоей стороны, – кивнул Аббан. – Я не имею власти над даль’шарумами. Они подчиняются Кавалю, и хотя Ахман сообщил наставнику что ты по-прежнему его суженая и он должен держать перед тобою ответ во всех делах, думаю, в действительности они будут слушаться Аманвах.