– А твой глаз? – спросила я.

– Утерян навсегда. Но я уже привязалась к своей повязке. Мне кажется, она придает мне определенную лихость.

Должно быть, я задремала, поскольку уже в следующую секунду передо мной стоял Миша с мукой на руках.

– Ты что, готовил? – немного несвязно поинтересовалась я.

– Ага, имбирный пирог.

– А почему не яблочный?

– Меня уже тошнит от яблок. Хочешь помешать глазурь?

Я помнила, как кивнула, а потом вновь уснула.

* * *

Поздно ночью к нам заглянули Зоя с Тамарой, чтобы рассказать новости из Крибирска. Похоже, сила усилителей распространилась до самих доков. Взрыв сбил гришей и докеров с ног, а когда из всех отказников в радиусе действия полился свет, начались беспорядки.

Увидев, что Каньон расщепляется, они осмелились зайти за его берега и присоединились к разрушению. Некоторые взяли оружие и пошли охотиться на волькр, окружая их в оставшихся ошметках Каньона и истребляя одну за другой. Поговаривали, что часть монстров сбежала, преодолев яркий свет, чтобы искать тень в другом месте. Теперь же, благодаря докерам, солнечным солдатам и опричникам, от Неморя осталось всего несколько черных струек, которые парили в воздухе или скользили по земле, как отбившиеся от стада существа.

Когда слухи о смерти Дарклинга достигли Крибирска, в военном лагере воцарился хаос… и тогда к ним явился Николай Ланцов собственной персоной. Он обжился в королевских покоях, собрал капитанов Первой армии и командиров гришей, после чего просто начал раздавать приказы. Принц мобилизовал все оставшиеся армейские подразделения, чтобы укрепить границы, послал сообщение на побережье, чтобы призвать флот Штурмхонда и, судя по всему, справился со всем этим без сна и с двумя сломанными ребрами. Никому другому не хватило бы ни способностей, ни тем более храбрости – и уж точно не младшему сыну, слывшему бастардом. Но Николай готовился к этому всю свою жизнь и обладал даром к невозможному.

– Как он? – спросила я у Тамары.

Она выдержала паузу, но потом ответила:

– Его преследуют призраки прошлого. Он изменился, хотя вряд ли это заметит кто-то другой.

– Возможно, – допустила Зоя. – Но я никогда не видела ничего подобного. Если он подключит все свое очарование, мужчины и женщины начнут кидаться ему под ноги ради чести, чтобы по ним потоптался новый равкианский король. И как ты перед ним устояла?

– Хороший вопрос, – пробормотал рядом Мал.

– Как оказалось, мне плевать на изумруды, – ответила я.

Зоя закатила глаза.

– А также на королевскую кровь, ослепительную харизму, неимоверное богатство…

– Мы тебя поняли, – перебил Мал.

Я опустила голову ему на плечо.

– Все это чудесно, но моя истинная страсть – это безнадежные случаи. – Или только один. Безнако. Мой безнадежный случай вновь нашелся.

– Меня окружают идиоты, – вздохнула Зоя, но на ее губах играла улыбка.

Прежде чем девушки вернулись в дом, Тамара осмотрела наши раны. Мал все еще был слабым, но если учесть, через что ему пришлось пройти, этого следовало ожидать. Тамара исцелила пулевое ранение на моем плече, и, не считая легкой дрожи и боли в мышцах, я чувствовала себя как новенькая. По крайней мере, так я им говорила. В том месте, где была моя сила, ощущалось ноющее отсутствие, будто фантомная конечность.

Я спала на матрасе, который затащили в амбар, а когда проснулась, Мал лежал на боку и наблюдал за мной. Он выглядел бледным, голубые глаза горели слишком ярко. Я провела рукой по шраму вдоль его челюсти, который он получил во Фьерде, когда только начал охоту на оленя.

– Что ты видел? – поинтересовалась я. – Когда…

– Когда умер?

Я легонько его пихнула, и он скривился.

– Видел Илью Морозова на единороге, играющего на балалайке.

– Очень смешно.

Он осторожно прилег на спину и подложил руку под голову.

– Ничего. Я помню только сильную боль. Казалось, будто нож загорелся внутри меня и выжигал сердце из груди. А потом – ничего. Просто тьма.

– Ты умер, – вздрогнула я. – И тогда моя сила… – мой голос сломался.

Мал выпрямил руку, и я аккуратно положила голову на его плечо, чтобы не задеть повязки на груди.

– Мне жаль, – прошептал он. – Были времена… были времена, когда я хотел, чтобы твоя сила исчезла. Но я никогда не желал тебе подобного.

– Я благодарна, что выжила. Каньона не стало. Ты в безопасности. Просто… это больно.

Я чувствовала себя жалкой. Хэршоу мертв, как и половина солнечных солдат, включая Руби. Были и другие: Сергей, Мария, Пажа, Федор, Боткин, Багра. Столько жизней утеряно из-за этой войны! Их список тянулся до бесконечности.

– Утрата есть утрата, – рассудительно произнес Мал. – Ты имеешь полное право горевать.

Я уставилась на деревянные потолочные балки амбара. Даже те ошметки тьмы, которыми я владела, бросили меня. То могущество принадлежало Дарклингу и покинуло мир вместе с ним.

– Я чувствую себя опустошенной.

Мал молчал долгое время, но потом ответил:

– Я тоже. – Я поднялась на локти. Его взгляд смотрел вдаль. – Пока не отправлюсь на охоту, точно сказать не смогу, но я чувствую себя иначе. Раньше я просто знал. Даже лежа здесь, я мог бы ощутить оленя на поле, птицу на ветке, может, даже мышку в стене. Я никогда об этом не задумывался, но теперь я слышу только… тишину.

Утрата. Мне стало любопытно, как Толе с Тамарой удалось вернуть Мала. Я была готова просто назвать это чудом. Но теперь, кажется, поняла. Мал обладал двумя жизнями, но только одна принадлежала ему по праву. Вторую украли – наследие, порожденное скверной, выхваченное из творения в сердце мира. Эта сила оживила дочь Морозова, когда ее смертная жизнь оборвалась; сила, которая скрывалась в костях Мала. Она сгущалась в его крови, и эта похищенная частица созидания сделала его таким выдающимся следопытом. Сила связывала его с каждым живым созданием. Подобное притягивает подобное.

А теперь она исчезла. Жизнь, украденная Морозовым и отданная его дочери, достигла своего апогея. Жизнь, с которой Мал родился – хрупкая, смертная, временная, – принадлежала только ему. Утрата. Это цена, которую мир требовал за баланс. Но Морозов не мог знать, что человек, который раскроет тайны его усилителей, не будет каким-то древним гришом, прожившим тысячи лет и уставшим от своего могущества. Он не мог знать, что все сведется к двум сиротам из Керамзина.

Мал взял меня за руку и прижал ее к своей груди.

– Как думаешь, ты сможешь стать счастливой? – спросил он. – С издержанным следопытом?

Я улыбнулась. Дерзкий, очаровательный, храбрый и опасный Мал. Неужели в его голос прокралось сомнение? Я ласково его поцеловала.