Видя, как общество стремится ограничить сексуальные наслаждения, мне становится понятно, почему оно ополчается против гомосексуализма и мастурбации, которые разрушают его неблагие намерения. Обществу хотелось упростить свою работу по подавлению секса с помощью разделения мужчин и женщин и выдачи лишь нормированного секса в браке. Но человек обходит разлуку полов и получает отнятое наслаждение в гомосексуализме, а чтобы и здесь человека ущемить, общество сажает его в одиночную камеру одиночества, но и тут человек умудряется найти наслаждение с помощью мастурбации. Тут-то общество взрывается в негодовании, так как человек со своим наслаждением ускользает из-под его влияния. Потому-то гомосексуализм и мастурбация – это самый сильный удар по асексуальному обществу. Вместе с зоофилией.

Один из результатов работ Кинси – это удар по сексуальному стыду, ослабление его. Стыд – это самое изощрённое наказание, которое общество накладывает на человека. Нам тело говорит правду, а религиозное общество утверждает, что тело дурно и лжёт, а потому тела следует стыдиться. Стыд ведь не генетический – детки рождаются бесстыдными, а обучает стыду общество для того, чтобы мужчина и женщина стеснялись не столько друг друга при ебле, а чтобы они уединялись, стыдясь свидетелей. Так что стыд сделан для того, чтобы предотвратить групповые совокупления.

Есть ныне знаменитый фотограф, который собирает тысячи голых людей на улицах городов и с важным видом творца искусства снимает их на плёнку, а надо было, чтобы эти тысячи обнажённых одновременно совокуплялись, и снять их на видео – вот это искусство!

Однако следует признаться в весьма важном, что, пропагандируя и устанавливая свободный секс, Кинси и вправду уменьшал военную, да и общественную мощь своего государства.

Обильная и доступная ебля расслабляет и умиротворяет мужчин, и потому она неопасна только тогда, когда государство окружено другими государствами с обильной и доступной еблей. Но если является иноземная армия, состоящая из сексуально закомплексованных и голодных, а потому чрезвычайно агрессивных воинов, которым обещали женщин в захватываемой ими стране, то при прочих равных условиях, как вы думаете, кто победит: уёбанные, удовлетворённые солдаты или давно не нюхавшие женщин воинственные самцы, которым вдобавок ещё и запрещали мастурбировать и заниматься гомосексуализмом?

Очевидно, что голодные победят сытых. Потому-то женщин в армиях не держали, поскольку женщины в армию идут лишь для активизации своей вялой или отсутствующей на гражданке сексуальной жизни и тем понижают боевой тонус бойцов. Но если их немного, то они заменяют обозы проституток, которые следовали за армией в древние времена, поскольку полное воздержание тоже может нанести вред армии.

Почему в добровольную армию идут в основном религиозные, бедные, консервативно настроенные люди? А значит, люди с резко ограниченной половой жизнью или даже вовсе без неё? Потому что только такие люди способны на жертвы, подвиги, одержимость.

Так и демократия (неизбежно связанная со свободой секса) хороша только тогда, когда она окружена другими демократиями, а не террористами, готовыми пожертвовать своей жизнью – только бы её уничтожить. Здесь «демократическая» реакция на террористическое окружение равна самоубийству. Когда к нам является Гай Муций Сцевола и сжигает свою руку на огне, демонстрируя своё бесстрашие перед болью и смертью, то тут надо либо срочно заключать мир, либо выдвигать в противовес своих Муций Сцевол. Завинчиванием религиозных гаек и ограничением сексуальной активности населения Америка и пытается противопоставить мусульманскому терроризму своих воинов, готовых на смерть. Свобода и доступность секса расслабляет не только воинов, но и гражданское население, которое становится инертным в общественной жизни.

И с этой точки зрения, Кинси, как и все мы, пропагандисты свободного секса, являемся антигосударственниками, ослабляющими будущих и нынешних солдат провокацией на свободу и доступность сексуальных наслаждений. Мы проверяем прочность государства, насколько оно сможет сопротивляться безграничной ебле.

Продолжая смотреть с этой же точки зрения, стратегия Буша – уничтожить все тоталитарные режимы и установить демократию по всему миру – будет способствовать повсеместной сексуальной либерализации, причём совершенно правомерной, потому как не надо будет вести войн (вокруг сплошные демократии), а значит, и не будет оснований для сексуальных ограничений.

Правда, всегда останется угроза от инопланетян. Но нужно надеяться, что они ещё более сексуально свободны, чем земляне, и нам придётся с ними не воевать, а ебаться.

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Sexual Behaviour in the Human Male. Philadelphia and London: W.B. Saunders Company, 1948. 804 p.

2. Sexual Behaviour in the Human Female. Philadelphia and London: W.B. Saunders Company, 1953. 842 p.

3. Sex the Measure of All Things: A Life of Alfred C. Kinsey by Jonathan Gathorne-Hardy. Indiana University Press, 2000. 514 p. ISBN 0-253-33734-8.

4. The Sex Researchers by Edward M. Brecher. San Francisco: Specific Press, 1979. 410 p. ISBN 0-939846-02-8.

Hazel Rowley. Tête-à-Tête. Simone de Beauvoir and Jean-Paul Sartre. Harper Collins Publishers, 2005. 416 p. ISBN 0-06-052059-0.

И спросит женщина в соку:

– Зачем стучишься в двери?

И вот, пока я не солгу,

Она мне не поверит.

Михаил Армалинский.

«По обе стороны оргазма»

Любовь, конечно, не гранит,

её бы от разрухи

лишь одиночеству хранить,

но нет его в разлуке.

Ну я, я же. «Маятник»

Впервые опубликовано в General Erotic. 2006. № 135.

Жан-Поль Сартр (1905–1980) и Симона де Бовуар (1908–1986), пополнив сплочённые ряды знаменитых любовников, подобных Ромео и Джульетте, стали символом великой любви, неразлучной парой, причём с романтическим захоронением в одной могиле.

Однако специфика Сартра и Бовуар в том, что если предыдущие парочки славились безупречной верностью друг другу, сопровождаемой великой ревностью, если, не дай чёрт, возникали какие-либо подозрения, то Сартр и Бовуар, в разительную противоположность прочим, стали первой канонизированной историей парой, которая попрала верность как обязательный компонент «настоящей любви». В дополнение к этому Сартр и Бовуар изо всех сил (но, как оказалось, тщетно) пытались покончить и с ревностью (как с классом). Они стали друг для друга не ревнивцами, а сводниками.

Также весьма примечательно и то, что прочие «великие любовники» стремились узаконить свою страсть всеоправдывающим многодетным браком, на пути к чему, как правило, вставали непреодолимые препятствия, возглавляемые смертью. А вот Сартр и Бовуар с первого совокупления отвергли брак, никогда не жили вместе и осознанно не произвели детей, хотя имели для этого все возможности.