Делраэль пробовал повернуть выпуклость в другую сторону, но та уперлась. Воин в сердцах стукнул по ней кулаком. Наконец он выдернул кинжал из-за пояса и попытался сковырнуть выпуклость. Но кончик кинжала сломался, а выпуклость просела внутрь прибора. Тиканье продолжалось.

Делраэль в отчаянии откинулся на сиденье:

– Ну что мне теперь делать?

* * *

Тарея ползла, уворачиваясь от летящих камней и комков грязи. Пыль с голышами густым потоком сыпалась вниз, но она быстро отыскала груду обломков, которая накрыла Брила. Уцелевшие веремы быстро скрывались в боковых проходах.

– Брил! – позвала Тарея.

Вейлрет подполз к ней и помог оттащить громоздкие камни.

Тяжело дыша, они с Тареей столкнули огромный валун. Она увидела окровавленную руку Брила, казавшуюся бледной и хрупкой. Вейлрет наклонился, чтобы взять Недоволшебника за запястье. В ответ тонкие пальцы Брила ухватились за его кисть.

Вдвоем они откопали Недоволшебника. Изо рта струилась кровь, но каким-то непостижимым образом голова избежала серьезных увечий. Его грудная клетка и ноги были раздавлены. Одна рука явно отнялась.

Жить Брилу оставалось недолго. Он был в сознании и щурился от приступов боли. Когда он напрягся, единственное слово прорвалось сквозь лопающиеся на губах алые кровавые пузыри.

– Камни! – сказал он.

Целой рукой он все еще держал три Камня. Сжимая свой Камень Воды, Тарея опустилась рядом с ним.

– Он слишком слаб, чтобы стать Всеобщим Духом, да? – спросил Вейлрет.

– Он все еще жив, – отозвалась Тарея, – он может собрать всю свою магическую силу. Но ты прав: он слишком слаб.

Она пристально вглядывалась в хилую фигурку Недоволшебника. Отрывистые слова Энрода пришли ей на память. Он ведь даже не чистокровный Волшебник, что за Всеобщий Дух может из него выйти? Ущербный! Ущербный!

Сардун всегда настаивал на том, что только она, Тарея, последняя из расы Волшебников, надежда всего Игроземья, в состоянии принять на себя некую великую миссию.

Она ясно поняла, что следует делать, дабы оправдать отцовские надежды.

– Я должна последовать за ним. Вместе мы станем Всеобщим Духом. – Она опустила голову и посмотрела на умирающего Недоволшебника. – Мои знания объединятся с его опытом, мои воля и красота – с его возрастом и пониманием власти. Вейлрет с ужасом посмотрел на нее.

– Ты с ума сошла, Тарея? Ты должна остаться здесь, со мной!

Тарея почувствовала нежность, глядя на него. Это был первый раз, когда он сказал ей что-то в этом духе. Наконец она разобралась в своих чувствах: Делраэль был мужчиной, которым она восхищалась, зато с Вейлретом у них было очень много общего.

Но даже теперь она чувствовала, как в ней звучит зов крови Волшебников.

Тарея всегда старалась ужиться среди человеческих персонажей, хорошо играла свою роль, хотя никогда не чувствовала от этого удовлетворения. Она в одиночестве провела целых три десятилетия, поглощенная изучением истории Игры, Правил и того, что надлежит делать персонажам. Ей нравилось читать легенды и предания в академическом изложении свитков, но теперь она сама стояла перед последним в ее жизни выбором.

Она должна была выбрать между Вейлретом, к которому она стремилась всей душой, и своим долгом Волшебницы. Ее решение было так же важно, как выбор древних Волшебников, когда те в первый раз совершили Превращение.

– Нет, – сказала Тарея. – Это то, что я должна сделать, и ты знаешь это так же хорошо, как и я.

Вейлрет в отчаянии смотрел на своего друга Брила, лежащего при смерти, и понимал, что Тарея тоже вскоре уйдет навеки. Губы его несколько раз дрогнули, но он так и не смог произнести ни слова. Тарея отвернулась от него: она не должна была больше смотреть в лицо сомнениям.

Она вытащила Камень Воды и склонилась над Брилом, чтобы взять из его окровавленной ладони три Камня. Затем сжала его уцелевшую руку в своей. По телу Недоволшебника проходили последние судороги.

– Мы пойдем вместе, Брил.

Она держала в руках Камни и чувствовала их тепло, их магию, ослепляющую ее своим светом. Все еще держась за запястье Брила, она бросила все четыре Камня.

* * *

Вейлрет отступил назад и прикрыл глаза, ослепленный сиянием, более ярким, чем взорвавшаяся звезда, выстрелившим из Камней белым, синим, красным и зеленым, взвившимся вверх и поглотившим Тарею и Брила, осев на них облаком раскаленных снежинок. Вейлрет не мог в точности сказать, когда именно он совершенно перестал видеть Тарею, когда они с Брилом стали неразличимы в этом сияющем облаке. Тонкие ниточки колдовства разрастались сетью и набухали, разрываясь снопами пламени, невиданного со времен Превращения.

Оставшиеся в гроте люди-черви усыхали и съеживались от этого света, их тела чернели. Те из них, что не умерли сразу, пытались скрыться в толще земляных стен.

Вейлрет отвернулся, не в силах видеть этот блеск, чувствуя невосполнимую горечь утраты. Он сейчас ясно осознавал, что они с Брилом пустились на поиски с единственной целью – сделать это возможным. Но когда он смотрел на этот океан магии, то понимал, что сейчас Брил мертв для него, как если бы он просто истек кровью на земляном полу грота, и что точно так же потеряна и Тарея.

Однако своим самопожертвованием Брил и Тарея добились будущего для Игроземья и всех его персонажей. Теперь они могут сами ковать свою жизнь, без участия ТЕХ. Он знал, что это жертва во имя справедливости, он понимал это все своим умом, но только не сердцем.

Когда Вейлрет снова открыл глаза, мигая от разноцветных пятен, грот уже наполнился титаническим Всеобщим Духом.

Всеобщий Дух возвышался серо-белой громадой, скрытой капюшоном; в нем не было ничего напоминающего Тарею и Брила. Его черт нельзя было разобрать, одежда была скорее метафорой, символической границей, определяющей пределы его материальной сущности. Его фигура была до того необъятна, что, казалось, она сама себя уплотнила, дабы поместиться внутри стен грота, она напоминала бесконечность, обернутую в саван.

Вейлрет не мог ни двигаться, ни говорить. Он затаил дыхание.

Всеобщий Дух распростер свои бесшумно развевающиеся рукава. Его не интересовал ни Вейлрет, ни что бы то ни было другое в этом подземелье.

Франкенштейн выглянул из-за руки Зомби и тоже замер.

Вейлрет не смел шелохнуться. Всеобщий Дух становился ярче, наполняясь потоком магической силы, энергии, сочившейся из Игроземья прямо в его тело. Вейлрет подумал, что это, должно быть, выходят ДЭЙДЫ Рокануна.., или даже вообще все ДЭЙДЫ. Всеобщий Дух, казалось, излучал уже собственную силу.

– ТЕПЕРЬ МЫ ХОЗЯЕВА ИГРЫ!

Бесполый голос гудел из глубокого провала в капюшоне. Из разбитого свода опять посыпались камни и пыль.