Поведение, речи и поступки этих государей были для меня неисчерпаемым источником опыта. От них я узнал историю протекших веков и о переменах, совершившихся на земле.

ДЕСЯТЫЙ КЛАСС

Я собирал старцев, дервишей и людей, сведущих в науке о Боге. Я сходился с ними; они открывали мне счастье будущей жизни и сообщали мне божественные слова. Эти люди совершали при мне удивительные вещи, даже чудеса; сношение с ними было для меня столь полезно, сколь и приятно.

ОДИННАДЦАТЫЙ КЛАСС

Я привлекал в мой дворец и лагерь мастеров всякого рода, чтоб держать в порядке оружие для армии в мирное и в военное время.

ДВЕНАДЦАТЫЙ КЛАСС

Я протягивал руку помощи путешественникам всех областей и всех государств, чтоб иметь известия о чужеземных царствах, я посылал во все страны купцов и начальников караванов; я приказывал им привозить мне самые редкие вещи, которые можно встретить в Хотане, Китае, Индостане, городах Египта, Травин, Сирии, Рума и даже на острове Франков. Я хотел, чтобы они сообщали мне о положении, нравах и обычаях туземцев и колонистов этих стран, особенно же об отношениях иностранных государей к их подданным».[347]

Арабский ученый Ибн Арабшах, явно не входивший в круг тех «историков, авторов летописей и хроник, которых Тамерлан призывал к себе», с невероятным предубеждением написал его историю «Чудеса судьбы истории Тимура», в которой постоянно называет его тираном, извергом, бичом. И, тем не менее, этот человек, которого нельзя заподозрить в лести, порой очень высоко отзывался о Тамерлане. «Он с детства был умным, простодушным, стремительным, волевым и способным… Тимур был хорошо сложен, высокого роста, имел открытый лоб, большую голову, сильный голос, и его сила не уступала его храбрости; яркий румянец оживлял белизну его лица. Он имел широкие плечи, толстые пальцы, длинные бедра, сильные мускулы. Он носил длинную бороду; правая рука и нога его были изувечены.

Его взгляд был довольно ласков. Он пренебрегал смертью; и хотя ему немного не хватало до 80 лет (очевидно, 70 лет. – А. М.), когда он умер, он всё-таки еще не потерял ни своего гения, ни своей неустрашимости.

Он был врагом лжи; шутки его не забавляли. Он не позволял разговаривать при себе о разбоях, убийствах и изнасилованиях женщин; он любил выслушивать правду, как бы она ни была жестока. Хорошие или плохие успехи не производили никакого впечатления на расположение его духа. Друг храбрых солдат, сам полный мужества, он умел заставить уважать себя и повиноваться».[348]

В этой связи интересны и во многом поучительны заветные мысли Тамерлана о взаимотношениях начальника и подчиненного, которые были сформулированы в виде правил в его «Уложении»: «Хороший слуга должен знать, что его начальник вправе требовать от него то, что он сам требовал бы, имея слугу. Поэтому ему следует проявлять неутомимую деятельность на службе. Если его начальник, после выражения самого искреннего благоволения, делается к нему равнодушным, то он (подчиненный) должен обвинять в этом самого себя, а не начальника.

Добрый слуга привязывается и служит из расположения. Тот, кто не зная дружбы, питает в своем сердце только чувство ненависти, пожнет только несчастье, тогда как успехи и благосостояние преданного слуги будут возрастать со дня на день.

Преданный слуга не оскорбляется выговорами или равнодушием своего господина, не питает злобы в своем сердце; он обвиняет самого себя в дурном обращении, которое переносит. Такой слуга заслуживает повышения.

Слуга корыстолюбивый будет ленив на работе.

Тот, кто забывает свой долг и повертывается спиной во время дела, не достоин внимания. Слуга, способный отделываться извинениями или просить (извинения) увольнения, когда предстоит сражение, который ищет средств скрыться и откладывает до другого дня дело, не терпящее отлагательства, – пусть имя такого слуги предается забвению, и пусть Всевышний его накажет.

Князья не должны лишать подданного власти, раз они его облекли таковою. Пусть они остерегаются низвергать того, кого возвысили.

Человек, за которым раз признано достоинство и проницательность, не создан для того, чтобы быть презираемым. Если, по несчастью, такое оскорбление ему уже нанесено, то необходимо исправить это, возвысить оскорбленного на степень вдвое значительнее и предоставить себя его великодушию…

Тот, кто после вынужденного или добровольного разрыва возвращается к своему начальнику, заслуживает внимания, так как он дает блестящее доказательство своего раскаяния, своей преданности.

Если слуга неприятельской стороны, дав доказательства своей храбрости и верности, попадал в плен, если же, не надеясь на своих, покидал их, чтобы просить моего покровительства, я возвышал его и обращался с ним, как с верным моим подданным…

Если слуга, опасный для противной стороны, во время военных действий разрывает цепи дружбы по наущению врагов своего господина и старается низвергнуть своего князя, я строго запрещаю его принимать; судьба, куда бы он ни скрылся, воздаст ему наказание (смерть) за его неверность.

Подданный, который оставляет своего господина в опасности и ищет дружбы других, не заслуживает никакого доверия; однако, если многочисленные заслуги позволяют рассчитывать на его верность, то его услугами можно пользоваться во всякое время, кроме военных. Ему следует оказывать величайшее внимание.

Визирь или подданный, который в видах политики или с предвзятою целью поддерживает близкие отношения с врагами, который под прикрытием этой дружбы вернее действует на пользу своего господина, достоин стать наряду самых умных друзей или рабов. Но раб, который изменяет своему господину и продает его, должен считаться врагом.

Нужно остерегаться давать веру клевете, распространяемой против слуги, который поднимал оружие и выиграл сражение, или забывать добро, которое он сделал.

Каждую услугу нужно ценить в десять раз больше, чем она стоит, и в интересах власти возвышать подобного раба, чтобы внушить другим такое же рвение и такое же усердие.

Если целый полк или только начальник оставляет всё, чтоб передаться врагу, то ему не должно давать никакого места в армии… Всякий начальник, который изменой предает вверенную ему область врагу, подлежит смерти, но тот, кто сохранит свою часть, должен быть осыпан наградами.

Офицер, верность которого непоколебима в минуту неудачи, среди всех случайностей, поистине достоин имени брата…».[349]

Будучи взыскательным к своим подчиненным, Тамерлан был не менее требовательным и к самому себе. «Хороший царь, – сказал он, – никогда не имеет достаточно времени, чтобы царствовать, и мы принуждены работать в пользу подданных, которых Всемогущий поручил нам, как священный залог. Это всегда будет моим главным занятием; ибо я не хочу, чтобы в день страшного суда бедные тянули меня за края одежды, прося мщения против меня».[350]

И еще Тамерлан говорил: «Земля должна иметь только одного господина, подобно небу,