Все это я проворачивал в своей только что перенесшей выплеск гормонов голове, одновременно разглядывая сидящих передо мной афганок. Были среди них и невзрачные бабенки, но были и конкретные красавицы. Таких красивых женщин даже в Союзе я раньше никогда не видел. Отдался бы им всем сразу. Если б, конечно, они этого захотели. А потом… ну что потом. О том, что будет потом, в такие минуты не задумываешься.

По просьбе супруги секретаря провинциального комитета НДПА, а это именно она заправляла всем этим мероприятием, Мир Акай выступил перед присутствующими женщинами, поздравил их с праздником и пожелал всем хорошего настроения в этот праздничный день. Потом началась раздача кульков с подарками, но мы не стали дожидаться окончания мероприятия и тихо удалились.

Весь оставшийся день я находился под впечатлением от увиденного. Вечером с мужиками выпили за «неподражаемых» и «привлекательных», которые ждут не дождутся нашего возвращения домой.

А потом всю ночь мне снились красивые женщины, которых я нежно ласкал…

Да-а! Рановато мы все успокоились, посчитав, что насыщенные влагой облака, досаждавшие на протяжении двух месяцев проливными дождями, окончательно выдавили из себя всю небесную жидкость. Дожди возобновились с новой силой и, не затихая, идут несколько дней подряд. Всю округу затопило так, что реки вышли из своих берегов, а в арыках вода плещется через края обваловок.

Перед нашей виллой море разливанное, и до нее можно добраться только по лежащим в глубоких лужах кирпичам и доскам.

«Духи» немного поутихли со своими обстрелами. Видимо, им тоже не с руки мотаться по «зеленке» по колено в грязюке. В такую распутицу на машинах по грунтовым дорогам не проехать, а таскать «безоткатки», минометы и реактивные установки на собственном горбу – дело не из легких. Вот и получили мы небольшой перекур.

Ко всему прочему в их верхах пошла какая-то непонятная драчка. Все никак не могут разобраться, кто из них главней и важней, кто внес больший вклад в дело борьбы с неверными и кто будет иметь больше портфелей во вновь формируемом коалиционном правительстве. А коли уж так, то не до нас им сейчас. Сначала между собой надо разобраться, а уж потом и дальше воевать.

А нам их разборки очень даже на руку.

Именно в те дождливые дни от одного из агентов спецотдела поступило сообщение о том, что советский солдат, захваченный накануне моджахедами у «Элеватора», в настоящее время находится в кишлаке Дех-Саузи, в доме некоего Файзу, под охраной трех человек из группы полевого командира Талиб Джана. Этого солдата почему-то не казнили в тот же день, как он попал к «духам», и это наводило на определенные мысли. Или он добровольно сдался в плен противнику, или это не совсем простой солдат, и «духи» это знают.

Когда при очередном визите на ЦБУ Бригады я рассказал об этой новости, меня сразу же потащили к новому комбригу Никулину.

Для меня это было первое личное знакомство с новым комбригом. Он вызвал к себе в кабинет начальника особого отдела и исполняющего обязанности начальника разведки – капитана Курячая Сергея. Бывший шеф разведки Михаил Лазарев на днях дембельнулся и улетел в Союз тем же «бортом», что и бывший комбриг Гришин. Серегу на должность начальника разведки бригады утверждать не стали, поскольку его срок службы в Афгане тоже заканчивался через месяц. Вот и поставили – и. о., пока из Кабула не прилетит кто-нибудь другой. О том, что замена должна была прибыть из Союза, уже и речи не было. Бригада жила в ожидании близкого вывода, и поэтому не было никакой необходимости тащить сюда необстрелянного новичка. Серега больше всего боялся, что его дембель может накрыться «медным тазом» и придется ему здесь куковать вместе со всеми до самого последнего дня.

Никулин с особой тщательностью расспросил меня о месте расположения того самого дома, в котором находился плененный «духами» солдат. Хорошо, что я об этом позаботился заранее и, проводя контрольную встречу с агентом, записал все, о чем он тогда мне говорил. При помощи тех уточняющих записей и с использованием фото-планшета, общими усилиями нам удалось все-таки с миллиметровой точностью вычислить тот самый дом.

Я еще не успел вернуться в «Компайн», а наши «соколы» на своих «Грачах» уже наводили шороху в том кишлаке. Правда, они немного переусердствовали и вместе с тем домом стерли с лица земли практически весь кишлак. Хорошо хоть агента, что предоставил эту информацию, в тот момент в нем не оказалось. Наверно, сам понимал, к чему приведет доверительная беседа с мушавером.

Уже позже я случайно узнал, что тот солдат действительно оказался перебежчиком по идейным соображениям и расправились с ним таким жесточайшим образом в назидание другим военнослужащим, втайне помышлявшим о дезертирстве. Поговаривали даже, что главным инициатором этой «акции устрашения» был не кто иной, как сам генерал Варенников. Лично я этим слухам тогда не верил.

С одной стороны, мне тяжело было осознавать свою причастность к убийству соотечественника, а с другой стороны, если он действительно «идейный» перебежчик, то, стало быть, это просто предатель, и еще неизвестно, каких бед мог принести нашим же ребятам. Уж больно свежи были тогда в памяти разговоры о неком «чмыре» по кличке «Рыжий», который, сбежав к «духам», потом пожег своим гранатометом не один десяток советских машин и бронетехники, передвигавшихся по дороге Герат – Кандагар.

Дождливые дни наконец-то закончились, и из Кабула прибыло сразу несколько «бортов». В числе их был и персональный самолет министра обороны Афганистана Рафи, на котором прилетел сам министр со свитой приближенных генералов и полковников.

Меры безопасности в тот день были предприняты беспрецедентные. Да и неудивительно – не так уж часто высокопоставленные лица такого ранга балуют Кандагар своими визитами. Вся дорога от аэропорта до города была напичкана временными постами боевого охранения. Почти через каждые сто – двести метров стояли танк, БТР или БМП. Руководство 2-го армейского корпуса оголило практически все посты первого пояса обороны города, поснимав с них всю бронетехнику и перебросив ее на эту «блатную» дорогу.

Как всегда, не обошлось без перегибов.

В боксах танкового полка довольно долгое время простаивала вполне боеспособная бронетехника, на которую просто не хватало экипажей. И вот до чего в тот день додумались эти «муртузеи». После того как на дорогу выставили танки с экипажами, большинство механиков-водителей погрузили на «шишигу» и увезли обратно в часть. Там они выгнали из боксов простаивающие без дела танки и бээмпэшки, на которые командир полка усадил попавшихся под руку сарбозов, после чего вся эта кавалькада двинулась на боевое охранение.

Надо было видеть эту разношерстную публику, среди которых в большинстве были обычные «чмошники» с полевых кухонь и прочих подсобных подразделений, ни разу не державшие в своих руках оружия. Им его и сейчас не выдали. Так они и сидели на танках в засаленных сарбозовских «дрешах», но в новехоньких шлемофонах на бестолковых головах.

Ох, и поприкалывались же мы в тот день, глядя на этих огородных пугал.