Итак, представьте цейлонский отель “Маунт Лавиния”. Агата своим характерным, корявым уже почерком описывала Корку недавнее происшествие на пляже: “Двое наглых репортеров пытались запечатлеть, как я резвлюсь в море. Розалинда и Мэтью бросились меня загораживать, надеюсь, успели, ибо в этот момент я была в опасном ракурсе (им удалось бы увековечить мой обширный зад)”.

Агата и Макс вернулись в Лондон к премьере пьесы “Возвращение к убийству”. Агата написала ее в прошлом году, взяв за основу роман “Пять поросят”. Питер Сондерс пристроил эту пьесу в ковент-гарденский “Театр герцогини”, один из самых маленьких в Лондоне. Первый спектакль, по несчастью, совпал с появлением в “Дейли мейл” нового театрального обозревателя. В своей первой рецензии он хотел показать себя “острым критиком” и яда не жалел. Пьесу Агаты он назвал “фантастически скучной”. Этого ему показалось мало, и он добавил: “Мне нет дела до того, что миссис Кристи автор именитый и плодовитый, меня волнует, что ее новая пьеска дурно пахнет!”

Эдмунд Корк уведомил Розалинду, что “таких злобных отзывов со стороны прессы не было еще никогда, даже о “Вердикте” писали не так грубо”.

В 1960 году, юбилейном (Агате исполнилось семьдесят), читатели получили не роман, а сборник рассказов под названием “Приключения рождественского пудинга” и немного о других блюдах”. Книгу Агата снабдила весьма любопытным предисловием, в котором подробно рассказала о замечательных рождественских пиршествах, которые когда-то устраивали в Эбни-Холле. Кстати, в 1958 году Джек Уоттс продал это имение (за 17 000 фунтов) городу Чидл, в древнем особняке теперь располагалась городская ратуша.

Свой сборник Агата, разумеется, посвятила “доброму и гостеприимному Эбни-Холлу”.

А Гринвей-хауз продолжал радовать уютом и весельем своих родных и друзей, изумляя всех изобилием овощей, фруктов и цветов, там произраставших. Лето в 1960 году выдалось благодатным, не жарким, но теплым и солнечным, и Агата с удовольствием ходила на реку купаться. Она взялась за очередной роман, “Бледный конь”, но больше ей нравилось смотреть, как замечательно ее внук играет в крикет (которым очень увлекся). Написала несколько рассказов для сборника “Двойной грех” и другие рассказы”, которые “Нью-Йорк тайме” заклеймила потом как “вторичные” среди прочих произведений Кристи.

Главный редактор французского журнала “Женщины сегодня” попросил через Корка об интервью, но вот что ответила Агата своему порученцу: “Больше всего на свете я ненавижу статьи про “les grands subjets fmimins”[84]. Так им и передай!”

Ее гостеприимством пользовались и супруги Бахманн, Ларри и Джин. Ларри – продюсер из МГМ, который внедрял в студийный график фильмы по ее книгам. Агата делилась с Корком своими опасениями не угодить приглашенным: “Это счастье, что они любят собак. В доме полно псов Розалинды, детей, и постоянно приходится быть начеку. Один пес чуть не прикончил парочку других, а заодно и собаку[85], которую кухарка засовывала в духовку. В общем, жизнь кипит”.

Для первого фильма в МГМ выбрали роман “В 4.50 с Паддингтона”. Сценарий написал Дэвид Осборн в соавторстве с Дэвидом Перселлом и Джеком Сиддоном. На роль мисс Марпл, сухощавой старой девы, они пригласили… плотно сбитую характерную актрису Маргарет Резерфорд.

Резерфорд долго не решалась сказать “да”, причем смущало ее не внешнее несоответствие (коренастая Маргарет, довольно небрежно одетая, с несчастным, будто у испуганной ищейки, взглядом – ни малейшего сходства с миниатюрной, аккуратненькой, невозмутимой мисс Марпл), смущало то, что фильм про убийство. Тогда еще никто не знал о семейной драме актрисы: много-много лет назад отец до смерти избил деда, после чего был признан невменяемым и упрятан в сумасшедший дом. Папашу своего крошка Маргарет никогда не видела (родные говорили ей, что он умер), но всегда помнила о позорной тайне и до конца жизни ненавидела все, что связано с насилием.

И все-таки она не устояла перед обаянием и острым умом почтенной мисс Марпл. В рождественский день 1960 года актриса сообщила в студию, что будет играть. Агате сказали об этом лишь спустя несколько недель, фильм снимали в быстром темпе, чтобы в 1961 году выпустить его на экраны. Название дали иное: “Она сказала – убийство”.

Агата посмотрела фильм в Торки, в Королевском театре, куда прибыла со всем семейством. Было это семнадцатого сентября 1961 года, в театр она вошла спокойно, никто и не заметил. И в тот же вечер написала письмо Корку: “Честно говоря, довольно примитивно!” Ей не понравилось и качество изображения, “при нынешних технических возможностях и стандартах – столь откровенное убожество”. Однако актерская работа Маргарет Резерфорд заслужила ее уважение. Тем не менее позже, когда писательница Гвен Робинс попросит ее оценить мисс Марпл в исполнении Маргарет, то услышит от секретаря Агаты следующее: “Миссис Кристи считает мисс Резерфорд очень хорошей актрисой, но на Джейн Марпл она совсем не похожа”.

Американская газета “Крисчен сайенс монитор” написала, что Резерфорд, в “своем просторном, как парусиновая роба, свитере”, очень напоминает “закутанного английского бульдога”. Разумеется, ехидный рецензент не знал, что актриса снималась не в костюме, а в собственной одежде.

“Мисс Резерфорд в фильме главная по всем параметрам, – отметил А.Х. Уэйлер из “Нью-Йорк тайме”, – особенно выразительны эпизоды, где она во всю мощь использует свой комический дар и возможности фактуры, и мы, совершенно покоренные, еще нетерпеливее ждем разгадки тайны”. Фильм “Она сказала – убийство” шел во всех кинотеатрах Европы и Америки.

Агате исполнился семьдесят один год, она писала шестьдесят восьмую книгу, “И в трещинах зеркальный круг”, с участием мисс Марпл. Этот роман она посвятила, как вы можете догадаться, “Маргарет Резерфорд, с восхищением”. В магазинах он появился в 1962 году. Газеты книжку хвалили, но сдержанно, больше из почтения. Только Морис Ричардсон из “Обсервер” решился на дерзость: “Средненькая Кристи, действие довольно вялое, нет былого напряжения и куража”.

Агата стала хуже видеть и слышать, но годам не уступала, была бодра и активна. Серьезные неприятности настигли ее мужа, гораздо более молодого. Весной 1962 года у него случился удар, легкий, Макс быстро оправился, но начал чересчур осторожничать. Что было очень печально, небольшая физическая нагрузка пошла бы ему на пользу.

“Скажу вам по секрету: Макс сильно сдал, выглядит вдвое старше”, – пишет Эдмунд Корк своей помощнице Дороти Олдинг.

Незадолго до инсульта Макс покинул Лондонский университет и поступил в Оксфорд, стал членом совета “Колледжа всех душ”. Ему больше не нужно было преподавать и читать лекции. Теперь ему платили за то, что он занимался подготовкой своей нимрудской рукописи, ну и время от времени наставлял молодых археологов. “Труд всей жизни” (так он называл будущий фолиант) Максу помогала завершить секретарь и фотограф Барбара Паркер, тоже многие годы проработавшая на нимрудских раскопках.