И, что еще хуже, моральное состояние белых снова упало до нуля.

На следующий день была сдана Тихорецкая, а вскоре — Кавказская. Теперь красные могли наступать на Кубань с двух сторон.

Обычно, говоря о «зеленых», подразумевают, что это те, кто придерживался принципа: «бей белых, пока не покраснеют, бей красных, пока не побелеют». Иногда в «зеленые» зачисляют даже батьку Махно, хотя в политической цветовой палитре он скорее «черно-красный».

В общем, так оно и было. Термин очень быстро восприняли те, кто придерживался подобных взглядов. Но первоначально это было политическое течение на Кубани, которое имело достаточно четкую программу, и по мере возможности его сторонники пытались эту программу реализовать.

…Я уже упоминал о конфликте Деникина с Кубанской Радой. Чем хуже шли дела у ВСЮР, тем более этот конфликт обострялся. Главная претензия к белым была: ребята, а нужны ли вы здесь? Люди обычно склонны в своих бедах винить кого-то другого, а тут как раз имелся этот «другой» — генерал Деникин. И Добровольческая армия, разумеется, тоже.

С точки зрения радикалов из Рады, Деникин вовлек наивных доверчивых кубанцев в свару ради своих личных амбиций. И, дескать, у кубанцев с Белым движением нет ничего общего. Вот вы идите в свою Россию и там разбирайтесь. А мы тут при чем?

Болтать, как известно, можно все, что угодно. Но не все просто болтали. Один очень активный и деловой член Рады, сотник[102]Пилюк, перешел от слов к делу и начал организовывать боевые отряды. Основой их были те кубанские казаки, которые не желали идти в белую армию, потому что не видели смысла сражаться за безнадежно проигранное дело. А что это дело уже проиграно, понимали все.

Лозунги отрядов Пи люка были просты и понятны:

«Долой Гражданскую войну, долой большевиков справа и слева, долой коммунистов и монархистов!»

Разумеется, никаких монархистов, кроме отдельных экзотов, в белой армии не было. Но тут уже пошла типичная пропаганда, такая же, как и у большевиков. Это, кстати, говорит о любви казаков к батюшке-царю. Как видим, новая политическая сила тоже их царем пугает.

И ведь идея имела успех! Отряды начали успешно создаваться — как вокруг Пилюка, так и сами по себе, просто взяв на вооружение его лозунги.

Это было движение тех, кто не любил большевиков, но и не видел смысла воевать за белых. Они взяли себе название «зеленые» или зеленоармейцы, по ассоциации с лесами. На Кубани нет лесов? Не совсем. В предгорьях Кавказа и на западе, возле Новороссийска — очень даже есть. Именно туда и начали стекаться сторонники нового движения.

По большому счету, это были «левые сепаратисты». Они не любили большевиков за продразверстку и покровительство иногородним. Белых они не любили… Да за то, что те вообще существовали! По их мнению, с большевиками можно было договориться, по принципу: вы нас не трогаете — мы вас не трогаем. Как им казалось, большевикам от Кубани был нужен только хлеб и больше ничего. Вот зеленые и думали: хотите хлеб? Да пожалуйста, продадим сколько надо. Кушайте на здоровье, только к нам не лезьте.

Наивно, конечно. Но не более наивно, чем «идеология» белогвардейцев.

За пару месяцев численность отрядов Пилюка достигла 10 000 человек. Пилюковцы носили отличительные знаки — зеленую и малиновые ленты с нанесенным на них полумесяцем. Свою символику они объясняли так: зеленый — это леса, в которых казаки скрывались после набегов, малиновый — цвет черноморских казаков, а месяц — потому что в набеги они ходили ночью.

Кроме ребят Пилюка, имелись и другие. В Сочи[103]еще одна группа зеленых попыталась создать свою столицу и объединить вокруг себя разные отряды. Им оказывала помощь Грузия.

С объединением, впрочем, получалось не очень. Так что были «пилюковцы», «сочинцы», «Отряд грома и молнии», «Группа мстителей». Ну и, разумеется, куча просто бандитов, которые прикрывались этой идеей.

Если люди идут в лес и им никто не подкидывает снаряжение и продовольствие — то они по определению должны кого-то грабить. И грабили.

Правда, у пилюковцев были свои принципы. Они не трогали многочисленных беженцев, а брали только «казенное имущество, потому что это народное достояние». По крайней мере, так они заявляли. И в самом деле, зачем кого-то грабить, если пути забиты эшелонами, полными всяческого добра? Охранять их у белых не имелось никакой возможности.

«Приближение надвигающейся катастрофы особенно бросалось в глаза тому, кто после тяжелых фронтовых впечатлений приезжал в Екатеринодар. Такого рода поездка была сопряжена теперь с целым рядом всевозможных приключений. Ввиду паралича железнодорожных сетей для передвижения от станции к станции в этот период даже лица, ехавшие по срочным делам, пользовались уже или лошадьми, или передвигались по образу пешего хождения. За исправными паровозами представители власти устраивали своеобразную охоту, можно сказать, отбивали их друг у друга и затем тщательно охраняли их специальными караулами. Даже поезда главнокомандующего и командующих армиями на каждой станции, на каждом разъезде могли очутиться в безвыходном положении благодаря порче паровоза. На некоторых станциях быстро вырастали целые кладбища из «издохших» паровозов. Железнодорожные пути были забиты поездными составами, свезенными сюда чуть ли не со всего юга России. Ремонтные мастерские ввиду общей разрухи на железных дорогах, ввиду отрицательного отношения к Гражданской войне со стороны рабочих, поставленных к тому же в весьма тяжелые материальные условия, работали только для соблюдения формы. В довершение всех бед неожиданный рейд Буденного на Тихорецкую спугнул железнодорожную администрацию. Бросив на произвол судьбы станции, железнодорожные служащие, в особенности занимавшие ответственные посты, ринулись в Екатеринодар и Новороссийск».

(Г. Раковский)

Не так страшен пожар, как паника.

(Мудрость пожарных)

От Тихорецкой до Новороссийска примерно 150 километров. Красные прошли это расстояние за 20 дней — не слишком высокий темп наступления, но и не слишком низкий. По большому счету, шло медленное выдавливание белых с Кубани. Бои велись практически за каждую станицу — но бои весьма своеобразные. Проходили они примерно по одному сценарию. Красные наступали, не слишком геройствуя — не перли, как показывают в кино, грудью на пулеметы, а маневрировали, пытаясь найти слабые точки в обороне белых. Деникинцы отстреливались, иногда переходили в контратаки. Но происходило все это как-то вяло. Это были не отчаянные схватки под Орлом-Кромами, где обе стороны сражались насмерть. Красные тоже сильно устали. Да и зачем им было особо рисковать головами? Все знали, чем дело кончится — в конце концов белые отойдут. И отходили.