Киприан написал житие святого митрополита Петра и тем напомнил жителям столицы, что возвышение ее началось с того времени, когда святой Петр перенес в Москву свою кафедру; напомнил и о том, в каких близких отношениях находились тогда святитель и князь, взаимно содействуя друг другу. Он сам по молитве испытал чудную помощь святого Петра, когда жил в Царьграде после первого изгнания по проискам Митяя. «Мне нельзя было выйти из Царьграда, – пишет святитель Киприан, – морем владели латиняне (генуэзцы), а на суше – безбожные турки. Тут напала на меня тяжкая болезнь. Я обратился за помощью к святому Петру-чудотворцу и молился ему так: “Угодник Божий! Ты имеешь дерзновение к Богу; если угодно тебе, чтобы я, раб твой, достиг до твоего престола и поклонился чудотворному гробу твоему, подай мне облегчение в болезни”. И, верьте мне, в тот же час тяжкий недуг мой прекратился, и через несколько дней я оставил Царьград. Угодник Божий помог мне совершить путь и поклониться честному гробу его, а великий князь Московский принял меня с честию»11.

В посланиях блаженного Киприана к игуменам встречается много благочестивых советов и размышлений. «Горе нам, – пишет святитель к Афанасию, – что мы оставили путь праведный. Все хотим повелевать, все быть учителями, не быв учениками. Новоначальные хотят властвовать над многолетними и высокоумствуют. Особенно скорблю и плачу о лжи, господствующей между людьми. Ни Бога не боясь, ни людей не стыдясь, сплетаем мы ложь на ближнего, увлекаемые завистию. Лютый недуг – зависть: много убийств совершено в мире, много стран опустошено ею… Самого Господа распяли жиды по зависти… Приобретем братолюбие и сострадание. “Нет иного пути ко спасению, кроме любви, хотя бы кто измождал тело свое подвигами”, – так говорит великий учитель Павел. Кто достиг любви, достиг Бога и в Нем почивает»12.

Кроме того, святитель Киприан, по известиям летописцев, положил начало Степенной книге13, описывал деяния русских Соборов14, начал летопись, которой не успел докончить15.

Возвратясь из поездки в западные епархии, святитель Киприан, отягченный старостию и болезнями, удалился в уединенную келью свою в селе Голенищеве. Здесь он и преставился 16 сентября 1406 года16.

При последнем посещении Смоленска блаженным Киприаном этот древний город, захваченный Витовтом, принадлежал уже к Литовской Руси. Последний владетель Смоленский, князь Юрий Святославич, искал убежища в вольном Новгороде и получил звание наместника в Торжке, но там запятнал себя гнусным злодейством. Друг его, разделивший с ним изгнание, князь Симеон Вяземский, имел прекрасную, добродетельную супругу по имени Иулианию. Жестокий и сластолюбивый Юрий пылал вожделением осквернить ложе Симеона; он не успел в том ни соблазном, ни угрозами и решился на явное злодеяния: в своем доме, среди веселого пира, он убил князя Симеона, надеясь безнаказанно насытить похоть свою насилием. Но целомудренная Иулиания, любя непорочность более всего в мире, схватила нож и ранила насильника в плечо. Тогда любострастие уступило место ярости. Юрий, обнажив меч, погнался за мужественной княгиней, изрубил ее и велел бросить тело ее в реку Тверцу17. Это было 21 декабря 1406 года.

Другой поучительный пример целомудрия и искреннего благочестия представляла собою мать великого князя, святая великая княгиня Евдокия Димитриевна. Живя в супружестве, она была супругою нежною, кроткою, набожною и вместе с мужем своим заботилась о спасении души, не предаваясь стремлениям чувственности. Благочестивое расположение молодых супругов поддерживали великие угодники Божии: святитель Алексий был отцом и хранителем юной четы, святой Феодор, игумен Симоновский, был духовником их, а великий чудотворец Сергий принимал детей их от святой купели. Благоверная княгиня поддерживала супруга своего в борьбе со скорбями и в ратных подвигах неусыпною молитвою и щедрою милостынею бедным. В память Мамаева побоища она построила в Московском Кремле, на дворе княжеском, каменный храм Рождества Богородицы18, а лишившись супруга, основала рядом с Чудовым монастырем женскую обитель Вознесения Господня. Из духовного завещания Донского видно, что он высоко уважал подругу своей жизни19.

Блаженная Евдокия была матерью для всех бедных, благотворила обителям иноческим, в том числе преподобному Кириллу Белозерскому в северной дикой пустыне, и вела жизнь подвижническую. Но, скрывая от людей свои подвиги, известные единому Богу, она являлась везде пышною княгинею, с веселым лицом, носила богатые одежды, украшалась жемчугом и драгоценными камнями. Такая жизнь вдовы-княгини служила поводом к клевете. Она слышала о людских толках и радовалась, что подвергается бесславию. Но когда худая молва дошла до сыновей ее, которые не могли скрыть беспокойства от матери, княгиня-подвижница призвала детей в свою молельню, сняла часть своей одежды: сыновья испугались, увидев худобу ее тела, изнуренного постом и отягченного веригами. Она просила детей не открывать другим того, что они видели, и не обращать внимания на людские толки.

Приближение кончины было извещено ей явлением ангела. После видения она онемела и знаками требовала, чтобы подали ей икону. Когда подали ей образ Архангела Михаила, она обрадовалась и сказала: «Он точно в таком виде явился мне».

Наконец пришло время княгине заключиться в обитель, к которой давно стремилась душа ее. Идучи туда, она встретила на дороге нищего-слепца, который закричал ей: «Боголюбивая княгиня, кормилица нищих! Ты обещала мне во сне даровать зрение; исполни же слово твое». Как будто нечаянно, не обращая внимания на слепого, княгиня опустила ему длинный рукав своей рубашки; слепец ощутил его в руке, отер им глаза и прозрел. Приняв иночество в своей Вознесенской обители с именем Евфросинии, она удвоила свои молитвенные подвиги, заложила там каменный храм20 и основала Горицкий монастырь в Переяславле-Залесском21. Но скоро Господь призвал в Небесные обители кроткую и боголюбивую душу праведницы: достойная супруга Донского преставилась 7 июля 1407 года22.

Таким образом Москва, лишившись общего отца-первооснователя, через несколько месяцев проводила на вечный покой и вдовствующую княгиню, которую все бедные и страждущие привыкли называть матерью. Но столице великокняжеской и другим городам русским предстояло новое горе – внезапное нашествие татар. Великий князь Василий успел усилить великое княжение без всякого кровопролития, обогатил казну свою доходами и не делился ими с Ордою, имея возможность считать себя независимым. Он не принял участия в войне Тохтамыша с Витовтом, видел, что монголы, некогда страшные силою, теперь начали уже хитрить, стараясь ссорить государей, которые были для них опасны, и не послушался татарского князя Эдигея, который требовал его содействия в походе против Литвы. Эдигей разорил окрестности Москвы и несколько недель держал в осаде самую столицу.

Спустя три года по кончине святого Киприана прибыл в Москву новый митрополит Фотий, избранный и назначенный Патриархом