litbaza книги онлайнСовременная прозаТом 10. Письма. Дневники - Михаил Афанасьевич Булгаков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 72 73 74 75 76 77 78 79 80 ... 214
Перейти на страницу:
не считает сотрудничеством, которое давало бы ему право претендовать на соавторство». И я буду говорить то же самое, — дескать, какое же это соавторство? Только консультантство, — «при чем тут я»?

Я считаю Вашу пьесу произведением замечательным, и Вы должны выявиться в ней целиком, — именно Вы, как Булгаков, без всяких самоограничений. Вместе с этим я считаю пьесу страдающею рядом органических дефектов, которых не исправить отдельными вставками, как не заставить тенора петь басом, как бы глубоко он ни засовывал подбородок в галстук.

Все это вовсе не значит, что я отказываюсь от дальнейшей посильной помощи, поскольку она будет приниматься Вами как простой совет, ни к чему Вас не обязывающий. Попытаюсь дать свою сцену Геккерена с Дантесом, предложу свои варианты для вставок[376]. Вообще — весь останусь к Вашим услугам.

Ваш В. Вересаев.

М. А. Булгаков — В. В. Вересаеву. 26 июля 1935 г.

Москва

Пишу Вам, дорогой Викентий Викентьевич, по московскому адресу, Перхушково мне кажется чем-то очень сложным. Из квартиры Вашей сказали, что Вы тридцатого должны быть в Москве. Я пребываю то на даче, то в городе. Начал уже работать. Очищаю язык, занят превращением Арендта в Даля.

Если сделаете что-нибудь для Мойки, пришлите, пожалуйста, мне заказным. Также и насчет Строганова. Вообще то, о чем мы говорили на последнем свидании.

У меня побывал режиссер Дикий[377] с дирекцией театра ВЦСПС, просили познакомить с пьесой. Прочел им.

Забыл Вам сказать, что мне несколько раз звонили из «Театра и драматургии». Вынь да положь сообщение о пьесе. И руками и ногами отбивался от этого. Во-первых, пьеса еще не отделана, а во-вторых, я совершенно не умею давать эти сообщения и считаю их ни к чему не нужными. Портрет хотели рисовать. И от портрета я отделался. Сказал «до осени, до осени», заявил, что мы с Вами еще не закончили работу.

В заграничной поездке мне отказали (Вы, конечно, всплеснете руками от изумления!), и я очутился вместо Сены на Клязьме. Ну что же, это тоже река.

Итак, жду от Вас известия и дружески желаю Вам самого лучшего, самого ценного, что есть на свете, — здоровья.

Ваш М. Булгаков.

В. В. Вересаев — М. А. Булгакову. 1 августа 1935 г.

Москва

Дорогой Михаил Афанасьевич! На этот раз я очень обрадовался, узнав, что Вы гуляете не по берегам Сены, Тибра или Арно, а по берегам Клязьмы. Я не мог себе представить, как из такого короткого срока, какой нам остается, вырвать целых три месяца. Пьеса может быть шедевром, но работы над ней еще чудовищно много. После несравненных двух первых сцен идет непрерывное снижение. Сцена дуэли и смерти Пушкина всех, — по кр. мере моих слушателей, — жестоко разочаровывает. Говорят: «Над простой сводкой материала в вашей книге мы не можем удержаться от слез, а тут — остаемся совершенно равнодушными». Центральная по идее сцена на Мойке ужасна по своей серости, и я боюсь, что на ней мы сломаем себе голову. Я написал, — но у меня тоже ничего не вышло. Над головой, как дамоклов меч, висит: «это не сценично», «это не дойдет», «недопустимы разговоры на фоне толпы». Несколько раз перечитал пьесу, — и все яснее для меня стала неприемлемость многих мест. Махнул рукой и решил все без церемонии переделывать, — как бы, по-моему, это нужно сделать. А там будь что будет: может быть, получатся две пьесы, которых совсем нельзя будет согласовать, а может быть, — как-нибудь сговоримся. Совершенно заново написал сцену у Геккерена, написал сцену дуэли, совершенно изменил все разговоры Дантеса с Нат. Ник. Кажется мне совершенно лишнею сцена привоза раненого Пушкина. Попытаюсь дать сцену последних часов жизни Пушкина и первых часов после его смерти. Между прочим, по поводу Дантеса: от целого ряда слушателей услышал убийственное замечание, которое сам я постеснялся Вам сделать: что романтический Дантес пьесы целиком заимствован из «Записок д’Аршиака» Гроссмана. С этим не поздравишь! Кстати: сегодня узнал, что Л. Гроссман с каким-то драматургом, кажется, Базилевским (есть такой?), — тоже пишут пьесу на тему смерти Пушкина.

Концовка бала, может быть, удовлетворит Вас, где будет по-Вашему, а историч. правда не будет нарушена. На слова Богомазова: «А люто вы ненавидите Пушкина», — Долг-в отвечает: «Нисколько! Прекрасный поэт и славный малый. Но забавно, — рога спереди, рога сзади. И какие рога! Царские! Чем не кандидат в заместители председателя светлейшего ордена рогоносцев, его прев. Дм. Л. Нарышкина!» Вот это слышит Вор.-Дашкова, повторяет эти слова в упор Долгорукову и бросает ему: «Это вы в ноябре послали П-ну диплом!» А он в ответ: «Что вы, графиня, как можете вы подозревать меня в такой гнусности!» Она его называет подлецом и выгоняет[378].

Вы не огорчайтесь и не сердитесь на меня, а я работой увлекся и работаю вовсю. К сентябрю, думаю, кончу. Тогда сойдемся. Как? Врагами? Или оба — с одним только желанием, чтобы пьеса вышла как можно лучше?

Ваш В. Смидович.

М. А. Булгаков — В. В. Вересаеву. 16 августа 1935 г.

Москва

Дорогой Викентий Викентьевич!

Я закончил изучение Вашего материала, который мне вручили у Вас на квартире.

Итак, попрошу у Вас внимания, хотя бы в той мере, как Вы уделили его Вашим слушателям (на самом же деле мне следовало бы уделить его больше).

Пользуясь намеченной Вами на Мойке речью армейца, я начинаю монтировку ее после стихотворения, читаемого студентом. Это трудное дело, но попытаюсь трудности преодолеть[379].

Вы выражали опасение, что на сцене Мойки мы сломаем себе голову, и добавили, что у Вас с нею тоже ничего не вышло. К счастью, в первом, как это мне уже доказали вахтанговцы и как я сам это понимаю чутьем, Вы ошибаетесь — сцена на Мойке готова и сильна, а относительно второго я с Вами согласен: Ваш вариант не вышел, и это вполне понятно. Нельзя же, работая для сцены, проявлять нежелание считаться с основными законами драматургии.

Нарастающую и действенную сцену Вы разрезали двумя длинными и ненужными репликами профессора (Вы полагали, что рассказ о запрещении студентам явиться к гробу прозвучит со сцены, а он не звучит совсем и звучать не может именно потому, что он простой рассказ, а не сценическое событие), лишили Кукольника его сцены, замешали Кукольника в толпу с ненужной фразой: «Посмотрите, профессор, сколько народу собралось...», уничтожили

1 ... 72 73 74 75 76 77 78 79 80 ... 214
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?