– Но… – начала Джульетта.

– Нет, – перебила Гленда. – Ну же, ступай и купи побольше красивых вещей. Это твои деньги. И если вы за ней не присмотрите, мистер Пепе, колено будет только началом.

Пепе кивнул и осторожно потянул Джульетту за собой по каменным ступенькам.

«Что бы я сделала теперь, будь я героиней любовного романа?» – подумала Гленда, когда шаги затихли вдали. Прочитав десятки романов, она стала настоящим специалистом в вопросе о том, что делать, будь она героиней любовного романа. Хотя, как признавалась Гленда господину Шатуну, ее страшно раздражало, что в этих книжках никто не готовит. В конце концов, ведь без еды не обойтись. Чем плохо, если бы героиня испекла яблочный пирог? Разве совсем невозможно представить себе роман под названием «Гордость и булочки»? Несколько советов касательно того, как готовить кексы, были бы весьма уместны и смотрелись неплохо. На худой конец, Гленда обрадовалась бы, встретив упоминание о том, что влюбленные герои заварили кашу. По крайней мере, тем самым авторы признали бы, что люди действительно едят.

Гленда знала – чувствовала всем телом, – что сейчас ей следует залиться слезами. И тогда она начала мыть пол. Потом вычистила плиты. Уходя с кухни, она всегда доводила их до блеска, но это не повод не помыть еще раз. Старой зубной щеткой она выскребла мельчайшие частицы грязи из дальних уголков, отдраила каждый горшок песком, опорожнила жаровни, просеяла золу, подмела пол, связала вместе две швабры, чтобы убрать многолетнюю паутину с высокой стены. Гленда трудилась до тех пор, пока мыльная вода не полилась по каменным ступенькам, смывая следы.

Да, и еще кое-что. В леднике лежали анчоусы. Гленда разогрела парочку и подошла к огромному трехногому котлу, на котором вчера вечером написала мелком «НЕ ТРОГАТЬ». Она подняла крышку и заглянула внутрь. Краб, подаренный Верити Колотушкой накануне – как будто сто лет назад, – радостно помахал ей глазами.

– Интересно, что было бы, если бы я оставила крышку открытой? – спросила Гленда. – Как быстро крабы учатся?

Она бросила в котел раскисшие анчоусы, которые были приняты с восторгом, после чего замерла посреди кухни, размышляя, что бы еще сделать. Чугун не способен сиять, но плиты были вымыты и вытерты, а тарелки, образно выражаясь, вылизаны дочиста. Если хочешь, чтобы дело спорилось, возьмись за него сама. Чистота в исполнении Джульетты была сродни божественности – она проявлялась редко, хаотически и превосходила всякое понимание.

Что-то коснулось ее лица. Гленда рассеянно отмахнулась и обнаружила между пальцев черное перо. А, эти жуткие создания в трубах. Пора уже наконец от них избавиться. Гленда взяла самую длинную швабру и застучала по трубе.

– Эй, убирайтесь оттуда! – закричала она.

В темноте что-то зашуршало и послышались слабые птичьи вскрики.

– Звиняйте, мисс, – произнес чей-то голос, и Гленда увидела на лестничной площадке бесформенное лицо… как его, бишь?… Ах да.

– Доброе утро, Бетон, – сказала она троллю и невольно заметила, что из носа у него течет что-то коричневое.

– Нигде нет мистера Трева, – произнес Бетон.

– Я его все утро не видела, – сказала Гленда.

– Нигде нет мистера Трева, – повторил тролль чуть громче.

– Зачем он тебе нужен? – спросила Гленда. Насколько она знала, работа в свечных подвалах шла сама собой. Достаточно сказать Бетону: «Оплавляй свечи», и он не сдвинется с места, пока свечи не закончатся.

– Мистеру Натту плохо, – сказал Бетон. – Нигде нет мистера Трева.

– Отведи меня к мистеру Натту сию же секунду, – велела Гленда.

Норными обычно бывают только животные, но те, кто жил и работал в свечных подвалах, ежедневно расставляли в этом слове все точки над «ё». В подвалы они прятались, как в нору. Если стекальщики и макальщики попадались кому-нибудь на глаза выше подвального уровня, то неизменно очень спешили, а большую часть времени они просто работали, спали и пытались выжить.

Натт лежал на старом матрасе, крепко обхватив себя руками. Гленда взглянула на него и обернулась к троллю.

– Ступай и найди мистера Трева, – велела она.

– Мистера Трева нигде нет, – повторил тролль.

– Так иди и ищи!

Гленда опустилась на колени рядом с Наттом. Он лежал, закатив глаза.

– Мистер Натт, вы меня слышите?

Он как будто проснулся.

– Уходите, – сказал он. – Это может быть очень опасно. Дверь вот-вот откроется.

– Какая дверь? – спросила Гленда, стараясь сохранять спокойствие, и посмотрела на аборигенов, которые наблюдали за ней с легким ужасом. – Принесите что-нибудь, чтобы его накрыть.

При этих простых словах обитатели подвала в панике разбежались.

– Я видел дверь. Она опять откроется, – повторил Натт.

– Нет никакой двери, мистер Натт, – сказала Гленда, оглядываясь.

Глаза Натта широко распахнулись.

– Она в моей голове.

В подвале невозможно было уединиться, он представлял собой лишь ответвление в бесконечно длинном коридоре. Мимо все время кто-нибудь проходил.

– По-моему, вы перетрудились, мистер Натт, – заметила Гленда. – Вы бегаете по университету круглые сутки, вот и добегались до болезни. Вам нужно отдохнуть.

К ее удивлению, один из аборигенов принес одеяло, которое местами еще гнулось. Она укрыла им Натта в ту самую секунду, когда появился Трев. Выбора у молодого человека не было, потому что Бетон волок его за воротник. Трев посмотрел на Натта, перевел взгляд на Гленду…

– Что с ним такое?

– Не знаю, – Гленда поднесла палец к голове и слегка им покрутила в универсальном жесте, означающем «спятил».

– Уходите. Вам грозит опасность, – простонал Натт.

– В чем дело? – спросила Гленда. – Пожалуйста, скажи мне.

– Не могу, – ответил Натт. – Не могу сказать.

– Что именно? – уточнил Трев.

– Слова, которые не хотят быть сказанными. Могучие слова.

– Чем тебе помочь? – настаивала Гленда.

– Тебе плохо? – спросил Трев.

– Нет, мистер Трев. Перистальтика у меня с утра была в полном порядке.

Они увидели проблеск знакомого Натта – очень аккуратного, но немного странного.

– Ты что, болен головой? – спросила Гленда. Эти слова вырвались у нее от отчаяния.

– Да. Головой, – ответил Натт. – Тени. Двери. Не могу сказать…

– Кто-нибудь вообще умеет лечить такие болезни?

Натт некоторое время молчал.

– Да. Найдите какого-нибудь философа, получившего образование в Убервальде. Они умеют направлять мысли в нужное русло.

– То самое, что ты сделал для Трева? – уточнила Гленда. – Ты растолковал ему, что именно он думал про своего отца, и все такое, и Трев стал намного счастливее, да, Трев?