— Боже, помоги мне! Дай ей избавление! Я не хочу, чтобы дитя страдало! Она всего лишь маленькая девочка!

— Мимин, ты молишься Иисусу? — спросила Киона.

— Я прошу его защитить тебя, — ответила она.

— И он это сделает?

— Я в этом уверена, — заявила Эрмин. — А для начала он быстро вернет твою маму в Роберваль. Она тебе очень нужна.

Киона приняла эти слова с радостным вздохом. Спустя пять минут в комнату влетела Мирей с подносом в руках.

— Я не могу разорваться на части, — пробурчала экономка, — но ваш ужин готов. Суп и два больших куска туртьера. А еще ванильный крем. Приятного аппетита.

Этому ужину, который Эрмин разделила с Кионой, суждено будет стать дорогим воспоминанием.

Поселок-призрак засыпало снегом, однако в комнате было тепло, и в розовом свете лампы молодая женщина и ее сводная сестра выглядели еще красивее. Они ни о чем не говорили, только обменивались улыбками, в которых читались удовлетворение и согласие.

С первого этажа до них доносились отзвуки разговоров, взрывы смеха Луи и близнецов, а также ворчливый голос Жослина.

— Мимин, ты не бойся, — сказала вдруг Киона. — Я больше не буду болеть. Но я хочу спать.

— Тогда, спи, дорогая, — с нежностью в голосе сказала Эрмин. — А я буду охранять тебя.

— И Иисус тоже? — тихо спросила Киона, зевая.

— И Иисус, и все небесные ангелы. А может быть, и моя прародительница Алиетта, о которой недавно говорил отец. Спи, дорогая.

Валь-Жальбер, суббота, 23 декабря 1939 г.

Жизнь Лоры и Кионы под одной крышей в конце концов наладилась, однако проходила она в атмосфере взаимного недоверия. Хозяйка дома намеренно избегала девочку, а та старалась не попадаться ей на глаза.

В субботу после полудня, поскольку небо прояснилось, Эдмон и Мари Маруа пригласили всех пятерых детей устроить большой снежный бой. К ним присоединились Эрмин и Шарлотта, которой дали отпуск до 26 декабря. Присутствие Шарлотты, заменившей Мадлен, помогло разрядить семейную обстановку.

В гостиной оставались только Жослин и Лора, поскольку Бетти еще и пригласила весь маленький отряд к ним на обед.

— Признайся, не так уж трудно оказалось приютить малышку на несколько дней, — сказал Жослин, стараясь подкрепить свои слова убедительным доводом. — Больше она в обморок не падала, стало быть, не будет и видений. Благодарю тебя, Лора, за то, что отнеслась к этому с таким пониманием.

— Дорогой мой, я была вынуждена смириться с неизбежным, — ответила она. — И наша дочь засыпала меня таким количеством обидных упреков, что у меня просто опустились руки. Ну и характер! К счастью, Луи уже считает Киону совершенно нормальным ребенком. Было бы еще лучше, если бы Эрмин согласилась снять с нее этот маскарадный костюм и одевать ее по-человечески.

— Какое это имеет значение! — проворчал ее муж. — Тала вшила защитные амулеты в ее тунику. Лучше пускай носит их при себе. Мы столько всего узнали, что я уже поверил в сверхъестественное.

— Жослин, опомнись! В конце концов, ты ставишь себя в смешное положение, даже если у тебя и была прабабушка, которую подозревали в колдовстве. Я уж не знаю, что и делать. Лучше бы вы с Эрмин читали научные книги. Ученые не признают подобных явлений.

Лора вышивала салфетку просто для того, чтобы чем-то занять руки. Жослин протянул ей книгу, которую просматривал.

— Этот том составлен из подборки религиозных журналов, — сказал он. — Я его обнаружил в библиотеке в твоем кабинете. Ты сама его купила или же он из дома Шарлебуа в Монреале? Так или иначе, в нем говорится о некоторых паранормальных явлениях. Я только что прочитал захватывающую статью о падре Пио[47]. Этот священник спас жизнь одному генералу во время войны в 1917 году. Того разжаловали после какого-то поражения, и он собирался покончить жизнь самоубийством, однако некий монах-капуцин помешал этому. Затем он исчез так же внезапно, как и появился. Я тебе излагаю все вкратце. Позднее этот спасенный генерал случайно увидел какую-то фотографию и узнал в падре Пио этого самого монаха. Это, без сомнения, случай билокации, что только подтверждает рассказ Эрмин.

— Ну, хватит с меня! — заявила Лора. — Ты распустил хвост, как павлин, от гордости, что подарил миру что-то вроде будущей святой или будущей колдуньи. Тебе даже не важно, что тебя обрекли на воздержание! Думала: вот, накажу его, но нет, не вышло! Все ваши истории гроша ломаного не стоят. Я очень рада, что у нашего Луи нет никаких сверхспособностей. Мне не довелось наблюдать, как растет Эрмин, потому я хочу получить эту радость от сына. Когда он плачет или шалит, я счастлива — он самый обыкновенный ребенок, а такой ребенок не внушает страха. Признай хотя бы, что у Кионы странный взгляд. Иногда у меня возникает ощущение, будто меня гипнотизирует дикий зверь!

— Господи! Лора, да не говори ты глупостей, — вздохнул Жослин. — И прошу тебя, не так громко — у Мирей острый слух. К тому же мне не нравится слово «колдунья». Моя прабабушка была скорее ясновидящей.

— Час от часу не легче! — проворчала Лора. — Слышишь? Собаки залаяли. Возможно, это Симон возвращается. Если это он, мы сейчас кое-что проверим.

— Что именно? — удивился Жослин.

— Насчет Дюка. Девочка сказала, что собаку застрелили. Если через несколько минут мы его увидим в загоне, значит, Киона все придумывает.

Она не была единственной, кто рассуждал таким же образом. Возле дома Маруа Эрмин и Шарлотта в окружении детей наблюдали за прибытием Симона, стоявшего на полозьях саней. Вел упряжку голубоглазый хаски с черно-белой мордой. Это был Кьют, великолепный пес, подаренный Жослином Тошану по случаю Рождества шесть лет тому назад. Дюка не было.

Симон заслужил торжественную встречу. Выбежала Бетти, радуясь, что видит своего старшего сына. Эрмин заметила, что он приехал один, и ей пришлось скрыть свое разочарование.

«Зря я надеялась на возвращение Мадлен, — подумала она. — Может быть, она теперь вообще не вернется, а останется со своими».

— Привет честной компании! — закричал Симон. — Стоять, Кьют!

Упряжка остановилась. Шарлотта, одетая для снежного боя — в теплых брюках и толстом шерстяном жакете — бросилась к жениху, чтобы запечатлеть поцелуй на его щеке, что заставило Бетти улыбнуться.

— У меня свежие новости для Мимин! — заявил он. — Но сначала я бы охотно выпил чашку чая.

— Тогда быстрее в дом, — вмешалась его мать.

Киона спустилась по ступенькам крыльца и направилась к Кьюту. Следом за ней шел Мукки. Мари Маруа и девочки вошли в дом и вскоре уже играли там в куклы.