вызвал восхищение музыкантов своей фено­менальной музыкальной памятью и дирижерской вирту­озностью.

ПРЕПОДАВАТЕЛИ

Бурный расцвет виртуозов в Советском Союзе стал возможным благодаря тому, что и в годы гражданской войны и экономической разрухи в Ленинграде, Москве, Киеве, Одессе и в других городах остались преподаватели музыки высокого калибра, не эмигрировавшие заграницу. Они продолжали насаждать музыкальную культуру в на­роде, выращивать талантливых виртуозов. Среди этих ве­теранов-профессоров музыки в консерваториях обеих сто­лиц и в больших провинциальных городах было немало евреев. О Гольденвейзере, свыше полустолетия состоявшем профессором московской консерватории и воспитавшем два-три поколения пианистов России, как и о Самуиле Файнберге и Феликсе Блюменфельде, упоминалось раньше. Шко­ла Столярского в Одессе, деятельность Цыганова, Ямполь­ского, Цейтлина и Янкелевича в Москве, профессоров Эйдлина и Шера в Ленинграде, наконец Давида Ойстраха, почти четверть века преподающего в Московской консер­ватории наряду с Игумновым, Нейгаузом и другими, создали условия для такого расцвета виртуозов-скрипачей, пиани­стов и дирижеров, какого в нашу эпоху не было ни в какой другой стране в мире.

30 лет после основания Николаем Рубинштейном Мос­ковской консерватории в 1895-м году, три сестры Гнесин, дочери казенного раввина из Ростова-на-Дону, учредили в Москве скромное музыкальное училище для детей и взрос­лых, постепенно разросшееся до размеров Музыкального Института. В наше время он объединяет две музыкальные школы и педагогический институт, в которых общий состав учащихся превышает 3000. Вместе с ленинградской и мос­ковской консерваториями Музыкальный Институт Гнеси­ных — одно из трех самых заслуженных учреждений в обла­сти музыкального образования в России.

В Институте Гнесиных за 70 лет его существования получили музыкальное образование тысячи музыкантов, подвизающиеся ныне по всему Советскому Союзу в каче­стве концертантов, оркестровых музыкантов, преподава­телей музыки, дирижеров, хормейстеров и т. д. Воспитан­никами Института были пианисты Николай Орлов и Лев Оборин, певица Зара Долуханова, композиторы Арам Хача­турян и Тихон Хренников и др. Весной 1964-го года в Мо­скве праздновали 90-летие основательницы Института Еле­ны Фабиановны Гнесиной. Вся советская печать отметила выдающиеся заслуги юбилярши, совместно со своими се­страми все еще продолжающей возглавлять школу, создан­ную ею в 1895 году.

Хачатурян и Хренников — теперь именитые советские композиторы — окончили Институт Гнесиных по классу композиции. Их профессором был Михаил Фабианович Гне­син, — один из самых замечательных композиторов, вы­шедших из рядов русского еврейства в 20-м веке.

В первом томе «Книги о русском еврействе» я упомя­нул о петербургском Обществе Еврейской Народной Музы­ки, зародившемся в 1908-м году. Из него вышел ряд таких талантливых композиторов, как Михаил Мильнер, Иосиф Ахрон, Михаил Гнесин, Лазарь Саминский, Соломон Розов­ский и др., создавших ряд интересных музыкальных произ­ведений в стиле т.н. «Новой Еврейской Музыкальной Шко­лы». В Москве аналогичную группу возглавлял Ю. Д. Энгель.

Там особенно выделялся Александр Крейн, который сов­местно со своим братом Григорием и племянником Юлием составил группу «Крейнов», о которой речь впереди.

ЕВРЕИ-КОМПОЗИТОРЫ В СОВЕТСКИЙ ПЕРИОД

Евреи-композиторы в дореволюционной России были наперечет. Единственным значительным композитором ев­рейского происхождения был Антон Рубинштейн, — наряду с Листом, лучший пианист всех времен. (О нем подробно я писал в первом томе «Книги о русском еврействе».) Кроме Рубинштейна, можно назвать Карла Давыдова, соз­давшего ряд блестящих пьес для виолончели, Максимилиана Штейнберга (зятя Римского-Корсакова), Любовь Штрейхер и др. Были среди русских евреев значительные компо­зиторы в области синагогальной литургии (Новаковский, Герович, Дунаевский).

Когда в начале текущего века возникло Общество Ев­рейской Народной Музыки, Римский-Корсаков был первым русским музыкантом, с большим сочувствием отнесшимся к нему. Ему принадлежат слова, что и «Еврейская музыка дождется своего Глинки». Молодые музыканты с компози­торским дарованием, которые в 1908-м году образовали упомянутое «О.Е.Н.М.» в Петербурге, были учениками Пе­тербургской консерватории, преимущественно классов Рим­ского, Лядова и Глазунова. Из этой группы, насчитывавшей несколько десятков музыкантов, особенно яркими дарова­ниями обладали Михаил Мильнер, Иосиф Ахрон, Михаил Гнесин и Крейн.

Михаил-Миша Мильнер (1882-1952) был уроженцем украинского местечка Ракитно. О «мальчике-альте» из Рокитно шла слава, как об исключительном музыкальном та­ланте. Это побудило Киевского мецената Льва Бродского дать ему стипендию, благодаря которой Мильнер мог по­лучить музыкальное образование в Киевском музыкальном училище и затем совершенствоваться в Петербургской консерватории, в классах Лядова и Глазунова. По оконча­нии курса Мильнер стал дирижером хора петербургской главной хоральной синагоги. Его «Ин хедер» и псалм «Ад оно адошэм!» положили основу стилю т. н. «Новой еврей­ской школы в музыке». Мильнер написал чудесную литур­гическую композицию «Унсанэ токэф», вокальную сюиту на слова Переца, в которой «Танц, мэйдэлэ, танц!» — представляет собой шедевр. Опера Мильнера «Небеса пы­лают» была поставлена в 1926-м году в Ленинграде и вы­держала ряд представлений. Речитативы Мильнера постро­ены на традиционных «невмах», составляющих основу кантиляционного чтения Торы. Мильнер написал музыку для ряда театральных постановок, в частности для «Сна Якова» и «Голема» в постановке «Габимы» и для театров на идиш. Мильнер был одно время дирижером украинского театра в Харькове. Мильнер был самым оригинальным талантом среди композиторов, группировавшихся вокруг петербург­ского О-ва Еврейской Народной Музыки. В своих песнях, романсах, фортепианных пьесах он первый заговорил на своеобразном музыкальном наречии, истоки которого коре­нятся в древних молитвенных напевах, в кантиляционном чтении Торы, в хасидских песнопениях и плясках. Сын украинского еврейства, он с детства впитал в себя мелодии древних синагогальных напевов, религиозных и полу-рели­гиозных застольных песнопений хасидов, народных песен улицы еврейской «черты оседлости» и колыбельные песни, которые еврейская мать пела своему ребенку, мечтая о том, что он вырастет если не раввином, то, во всяком случае, ученым по еврейской письменности. Как и русские «куч­кисты» в своей области, Мильнер редко пользовался готовой мелодией из сокровищниц музыкального фольклора еврей­ского местечкового быта, но сам творил мелодии в этом духе. В среде О-ва Еврейской Народной Музыки его не без некоторого основания называли «еврейским Мусоргским».

Плеяда молодых композиторов, группировавшихся во­круг петербургского О-ва Еврейской Народной Музыки, была национально настроена, подобно тому, как были рус­скими националистами Глинка и члены «Могучей Кучки» и их «трабант» Владимир Стасов. При советском строе еврейский национализм в музыке оказался не ко двору. В отличие от Гнесина, Ахрона, Крейнов, — Мильнер в другом стиле музыки не писал. Поэтому его произведения в советский период не издавались и не исполнялись. Среди оставшихся после смерти Мильнера рукописей имеется «Симфония на еврейские темы». Какова судьба его руко­писей, находятся ли они у его вдовы или в государственном нотохранилище, — об этом сведений нет.

Иосиф Ахрон (1886-1943) начал музыкальную карьеру вундеркиндом скрипачом-виртуозом, давая концерты с 11­-летнего возраста. Он был учеником Ауэра по Петербург­ской консерватории, которую окончил в 1904-м году. К О-ву Еврейской Народной Музыки Ахрон примкнул из внутрен­него