Человек, представившийся Джефферсоном, сделал паузу — вдруг собеседник возмутится такой перспективой? Но Столбов улыбнулся, кивнул: чего, мол, только у нас не бывает? И разговор продолжился.

— Думаю, вам не все равно, в каком статусе вы будете пребывать за границей — как эмигрант-коррупционер или как борец за свободу. Кроме того, в ваших интересах лояльное отношение правоохранительных структур этих стран к вашей собственности, которая присутствует на их территории.

Здесь Столбов потребовал пояснений:

— Вы хотите сказать, что если я назову себя другом Америки, то получу право пользоваться вкладами в иностранных банках и зарубежной недвижимостью без опасения конфискации?

Похоже, американец понимал русский язык еще лучше, чем говорил: он подтвердил сразу.

— Хорошо, что требуется от меня? — спросил Столбов.

— Мистер Джефферсон сказал: необходимо сделать приватное заявление, зафиксированное на видеопленку, — примерный текст он может получить хоть сейчас. А также сообщить, на территории каких стран находится его недвижимость и банковские вклады.

— Вы можете быть скромны, но некоторое ведомство моей страны уже сейчас производит поиски и скоро сумеет их обнаружить, — добавил он.

— Не «некоторое ведомство», а именно ваше ведомство и вполне определенное — ЦРУ, — улыбнулся Столбов.

Собеседник улыбнулся в ответ и дружески кивнул.

— Понятно, — сказал Столбов. — Во-первых, я должен подумать. Во-вторых, если мой ответ будет положительным, я потребую паритета. Извините, мистер Джефферсон, но я лидер русской парламентской партии, хоть и будущей, а вы — аноним. Гарантии, о которых вы говорили, должно предоставить статусное лицо на уровне высшего руководства вашего департамента. Я не требую официальной встречи, меня устроит приватная беседа в любой европейской стране.

— Это серьезное требование, — ответил американец.

— И тема разговора серьезная. Кто знает, может, вы сейчас общаетесь с будущим лидером страны.

Американец кивнул безо всякого скепсиса. Скорее, с профессиональным пониманием: моя работа отучила меня не верить в чудеса.

* * *

Из интервью троекратного олимпийского чемпиона Василия Горелина:

«Мое решение выйти из партии „Единая Россия“ и вступить в партию „Вера“ было полностью осознанным. Последней каплей, заставившей меня так поступить, стала недавняя история с фондом „Олимпийский реванш“. Он был создан при моем участии для развития детского спорта в регионах и курировался секретарями местных партийных отделений. Как я выяснил, практически все средства фонда ушли на зарубежные визиты его функционеров для „обмена опытом“. В итоге выяснилось, что на недавние региональные соревнования юным спортсменам пришлось приезжать на деньги родителей, а в фонде им сказали, что такие расходы не предусмотрены. Мне надоело покрывать воровство своими олимпийскими медалями, и я ухожу в партию, которая сможет хоть что-то сделать для моей страны».

* * *

— Что предложил агент ноль-ноль-икс?

— Продать Родину, что еще мог предложить. Взамен мне было бы позволено в случае эмиграции без опасений жить в Майами и пользоваться швейцарскими счетами без страха конфискации.

— И что ты ответил?

— Обещал обдумать предложение. Продолжить переговоры со статусным лицом. Не в скауты же должны меня завербовать.

— Правильно, — ответила Татьяна. — Готов слушать вечерний доклад?

Столбов ответил, что на светском рауте не упьешься, посему готов.

— Избирательная кампания началась. Тебе как первому лицу предвыборного списка надо дать большое интервью. В основном будут газетчики, но и телевизионщики тоже.

— Без вопросов. Собирай своих коллег, лучше всех сразу. Хватит пару часов меня помучить?

— Лучше заложить три. Ответы проговорим заранее?

— Как хочешь, я и так знаю, что сказать.

Они говорили в машине на обратном пути из американского посольства. На самом приеме Татьяна не присутствовала. Столбов позвонил ей за пятнадцать минут до ухода, и они встретились на Садовом кольце.

Последние недели Столбов и Татьяна жили в Москве. Полпред ушел в отпуск и перевез в Первопрестольную основной костяк своих сотрудников. Как заметила Татьяна, за четыре месяца его работы образовалась дублирующая группа, более-менее сносно справлявшаяся с обязанностями уехавших товарищей. Иногда они шутки ради звонили в малые городки, обещая скорый визит полпреда, после чего практически все жалобы граждан удовлетворялись за три дня.

В Москве лидер новой партии арендовал под штаб небольшую ведомственную гостиницу в районе Трех вокзалов — чудо, что такое лакомое место не было приватизировано и перестроено этажей на двадцать выше. Но сохранилась гостиница, чистая, скромная и даже не на отшибе — от метро пять минут наискосок.

Все хорошо, только времени не хватало и приходилось иной раз совещаться в машине. Татьяна уже привыкла — на этих импровизированных заседаниях она главная.

— С завтрашнего дня начинаются встречи с избирателями, — сказала она. — Везде свои лидеры региональных троек, но, Миша, сам понимаешь, от Калининграда до Камчатки избиратели ждут именно Столбова. Ты — наш главный ресурс, будешь использован и выжат.

— Знал, куда лезу, — коротко ответил Столбов. — Что мне нужно?

— Наметить маршрут, тебе вручат краткий бэкграунд проблем местности, ну и вообще, что тут такое, кто живет в этом городе: шахтеры, сборщики с оборонки, физики. На твои первые выступления психолог посмотрит, если что не так, даст совет. Встретишься с ним?

— Сколько в профессии? Десять лет на выборах? Тогда поговорить можно.

— Вопросов будет много, в том числе и каверзных. Толпу не отфильтруешь, будут спрашивать и откуда деньги, и почему не женат?

— Не надо фильтровать, — махнул Столбов. — Я ничего скрывать не буду, если думают, что вру, — значить, и лезть было нечего.

За такими разговорами доехали до штаба. Охранник, сидевший рядом с шофером, заранее позвонил на пост, открыли сразу, так что машина сбавила скорость лишь до десяти километров. Начальник охраны, установивший такой порядок, вышел к приехавшим:

— Миша, на пару слов.

— Извини, Батяня, потом, — бросил Столбов, выскакивая из машины, — тут ребята из Воркуты и Ухты хотят со мной встретиться, а у них поезд через час уходит.

Батяня покачал головой, обратился к Тане:

— Я все равно ему не дам сегодня уснуть, пока не скажу. Важная новость, Татьяна Анатольевна, вы ему должны продублировать, он поймет.

— Сигнал о злодейском умысле?

— Почти. Сообщили ребята, ветераны из «Вымпела».

Увидел нечаянную недоверчивую улыбку в глазах Тани, понял ее как психолог: