и пришёл к однозначному выводу — это изменение вектора действия гравитации. То есть сила воздействия в принципе не могла превышать силу земного притяжения. Весьма убого, как по мне. Лёгким движением тентаклей я развеял это поле и сосредоточился на пытках.

Поначалу, Толкач не проявлял особых эмоций в ответ на пытки. Но по мере того, как наркотики стали покидать его кровь, паника начала всё больше и больше заполнять его сознание. Я отлично контролировал это с помощью тентаклей, доставшихся мне от Славы. К моменту, когда закончилось пятнадцать минут, Толкач неотрывно следил за сменой цифр на табло, провожая каждую секунду со слезами на глазах. Как только я дал ему возможность говорить, он закричал:

— Убей меня! Убей! Я не хочу жить. Не-е-е-е-ет! Я хочу, чтобы всё это прекратилось. Жизнь — это такое дерьмо, что я не хочу иметь с ней ничего общего.

Похоже, мои пытки оказались полностью бесполезны. А вот избавление от наркотиков привело к депрессии невыразимых масштабов.

— Хорошо. Но вначале расскажи, где лежат твои деньги.

И тут на меня вылился буквально поток описаний разных тайников, заначек и кладов, сделанных Толкачом. При этом контроль эмоций показывал, что он точно не врёт.

— Отлично. Потерпи ещё немного, осталось совсем чуть-чуть.

Обнадёжил я наркомана и повернулся к Скрип. Та смотрела на меня со смесью ненависти, презрения и страха. Неожиданная истерика Толкача напугала её больше, чем все пытки до этого. Я частично освободил технарку, предварительно лишив её всех технических примочек.

— Я отпущу тебя, если ты убьёшь Толкача. — Обрадовал я её, подвешивая перед ней в воздухе здоровенный тесак.

Меня интересовал процесс поглощения одного симбионта другим. И сейчас я хотел понаблюдать за этим процессом.

— С чего мне тебе верить? — Спросила та, хватаясь за оружие.

— У тебя нет выбора. Или ты убиваешь его, или я начинаю пытать тебя. Всё просто.

Толкач попытался вырваться из моей хватки, а потом заныл:

— Скрип, дорогуша, прошу убей меня. Я этого больше не вынесу. Просто воткни мне нож в сердце. Ты же можешь. Умоляю!!!

— Ты всегда был слабаком. — Сплюнула Скрип.

После этого она поудобнее перехватила нож и… бросилась на меня. Естественно, я схватил её ещё в самом начале движения.

— Это было неправильное решение. — Уведомил её я, после чего к ней пришла боль, а кровь начала очищаться от наркотиков. Тут такой высокой концентрации химии не было, так что в человеческую норму она пришла уже через минуту.

— А-а-а-а-а-а!!! — Закричала она, когда обрела способность говорить. — Хорошо, хорошо! Я убью его.

— Сразу бы так.

На этот раз Скрип не стала устраивать представления, а подскочила к своему подельнику и чуть ли не с разбега всадила нож ему в сердце. Потом вытащила, и всадила ещё раз. И ещё. Через минуту она буквально разворотила грудную клетку и вырвала оттуда раскромсанное сердце.

— Теперь ты доволен? — Спросила она, бросая в меня кровавый комок.

— Почти… подожди минуту.

Я погрузился в наблюдение за процессом слияния симбионтов. Понятнее этот процесс не стал, но я по крайней мере понял, что в симбионте после этого меняется. Если раньше я мог отследить только влияние поглощения на сознание симбионта, то теперь смог оценить количественную сторону этого процесса. Грубо говоря, с каждым поглощением у симбионта заполнялась определённая часть «шкалы наполненности». При этом, размер заполнения не был напрямую связан с аналогичным показателем у жертвы. То есть убив одного кейпа, чей симбионт был в шаге от того, чтобы стать полным, ты не рисковал стать таким же как он.

Для более полного понимания этого процесса нужно было провести ещё пару опытов, но в целом результат был ясен. Я мог прикончить ещё минимум полсотни масок, прежде чем подойду к пределу, за которым меня ждало непонятно что. Скорее всего, конец этой игры для меня лично.

— Да, всё готово. А теперь осталось только вытрясти из тебя положение всех твоих заначек.

— Ты же обещал отпустить меня. — В страхе закричала Скрип.

— А-а-а, это я пошутил. Извини, иногда у меня что-то случается с чувством юмора, и люди не понимают, что я шучу.

— Ублюдок, тва…

Я заткнул рот подопытной и воткнул ей свою влажную похотливую тентаклю прямо между… глаз. Я собирался проверить работу детектора лжи, основанную на контроле эмоций. При этом мне не надо было даже слушать ответов пациента. Достаточно было задавать вопросы, на которые можно было ответить да или нет.

Через двадцать минут напряжённой беседы я посмотрел на исписанный лист, где находились мои заметки по допросу Толкача и Скрип. В целом, сумма выходила до неприличия большой. Мне даже было непонятно, что эти подпольные миллионеры делали в трущобах. Они могли бы уже жить где-нибудь на южных островах, окружённые гаремом. Но, видимо, инерция мышления не позволяла им бросить свою «банду». Ведь только там их могли оценить «по достоинству», могли воспеть их славу, богатство и красоту. Тьфу, что за мерзость.

Я вылетел из здания, а потом буквально сравнял его с землёй, смешав камень стен с телами ещё живых Барыг. После этого мне пришлось навестить все заначки и распотрошить их, забрав найденные деньги и уничтожив наркотики. С полным мешком денег я, подобно Деду Морозу, был вынужден ещё придумывать план, как доставить всё это богатство в свою квартиру, не привлекая внимания. Просто прилететь и скинуть ворох денег среди бела дня я не мог.

В общем, освободился я только в районе шести вечера, когда уже стало смеркаться. Сегодня ночью мне предстояло разобраться с АПП, так что терять время не стоило.

По известной мне информации, Лунг со своими подручными обосновался на северо-западе города. По непонятным для меня причинам этот район назывался южными доками, хотя в лучшем случае их можно было бы назвать западными. И совершенно точно не доками, потому что до ближайшего дока оттуда было пятнадцать километров по прямой. Логика местных жителей не поддавалась научному объяснению.

Проносясь в небе словно птица, я сканировал окрестности на предмет наличия скоплений людей. Заброшенные промышленные здания тут чередовались с заселёнными бараками, образуя весьма странную архитектуру. В отличии от прибрежных доков, тут хватало нормальных домов. Инфраструктура не была разрушена, и водоснабжение, канализация, электричество и дороги позволяли вести цивилизованную жизнь. Тут жили рабочие слои населения города, разбавленные всяческими наркоманами, люмпенами и маргиналами.

Допросы наркодилеров, схваченных мной на неделе, дали наводку на несколько мест, которые АПП охраняла тщательнее всего. Сейчас я направлялся в одно из таких мест. В сумерках грязно-серое здание склада выглядело… грязно-серым. Только казалось сделанным