будут сопротивляться, что ей придется приложить больше усилий, чтобы заставить их согласиться встретиться с ней у Билли Коули. Казалось, всем было достаточно любопытно, чтобы захотеть узнать, для чего Лиззи собрала их вместе. Ей было интересно, как долго это продлится.

Сколько времени прошло, прежде чем их любопытство уступило место гневу, страху и инстинкту самосохранения.

Лиззи знала, что не все выжили. Некоторые из людей, причастных ко лжи, сокрытию — они не будут присутствовать: Марк Хейс был мертв — исследование Лиззи показало, что это было самоубийство; преподобный Фарнли находился в доме престарелых — неспособный связать предложение воедино, по словам бывшего сокамерника ее отца, который навёл «кое-какие справки»; Эрик Фишер — он был в самоволке после заключения Билли Коули, и ещё несколько жителей деревни, которые сыграли свою роль и продолжали хранить секреты — были более второстепенными игроками, и Лиззи не беспокоилась о них. Лиззи, да и сам Билли, не интересовались этими мелкими рыбешками. Только крупные игроки — те, кто лгал и манипулировал в своих собственных целях.

Лиззи зажгла две масляные лампы, которые принесла с собой, затем целеустремленно направилась к входной двери; она хотела казаться спокойной, уверенной и контролирующей ситуацию, как бы сильно она ни чувствовала обратное. Она посторонилась, чтобы впустить их. Мюриэл и Анна. Тина Хейз и Пэт Верн. Нелл и Роб Эндрюс.

Они были избранными. Они были теми, кто увековечивал ложь, скрывал правду и был счастлив позволить тем, кто действительно ответственен, ускользнуть и оставаться скрытыми. Оставаться невиновными в глазах закона.

Они были теми, кого изображали как невинных, пострадавших от трагедии жителей деревни Мейплдон. Хотя среди присутствующих были люди, которые были более невинны, чем другие, каждый должен был присутствовать, чтобы появилась полная история. Лиззи хотела, чтобы они все знали.

— Что происходит, Лиззи? — Роб был первым, кто задал ей вопрос, первым, кто произнес хоть слово. Остальные были серьезными, бледными и нервными. Лиззи испытала странное чувство удовлетворения. Но, с другой стороны, она всегда беспокоила этих людей. Они всегда считали Элизу Коули странным, испорченным товаром. Ребенком, который оттолкнул их. Она догадывалась, что они все еще чувствовали то же самое, хотя она больше не отрывала конечности куклам.

Если, конечно, кто-то из них не поверит, что она это сделала, и что это она приколачивала кукол в двери.

Какими недальновидными они были.

— Вы все здесь по одной причине, — сказала Лиззи, провожая их в гостиную. Густая пыль, темные тени, запах гнили — все это усугубляло атмосферу, заставляло их съеживаться еще немного.

— Какой именно? — спросила Анна.

Лиззи мгновение смотрела на нее, прежде чем ответить, отмечая ее поникшие плечи, измученное выражение лица. Что-то изменилось — в ее глазах появилась холодность, которой раньше не было. Безнадежность? Когда Лиззи впервые встретила ее, она почувствовала связь — сразу же. Она не производила впечатления человека с темными секретами.

— Вот увидишь, — сказала Лиззи.

— Это нелепо! В чем твоя проблема, юная леди? — потребовала Нелл. — Перестань играть в игры. У нас есть дела поважнее, чем тратить наше время. — Она повернулась и на ощупь направилась к двери в гостиную.

— Я бы не стал, — сказал Пэт Верн.

Нелл резко обернулась.

— Я бы не стал? — повторила она. — По-моему, это звучит как угроза, Пэт?

— Нет, Нелл. Конечно, это не так. — В его голосе уже звучало раздражение. — Но тебе нужно остаться. У Элизы есть вещи, которые она хочет прояснить. Она тоже заслуживает того, чтобы услышать это от тебя.

— Что услышать? Послушай, Пэт, я понимаю, что это, должно быть, трудное время для тебя и Тины, — сказала Нелл, указывая пальцем на молчащую Тину. — Но тянуть с тем, что случилось с бедной Джони, не имея возможности добиться какого-либо завершения, — это подло. Это эгоистично. А Элиза — Лиззи — здесь только для того, чтобы стать свидетелем новых страданий и попытаться оправдать своего жестокого, ублюдочного отца-убийцу!

Лиззи услышала вздох со стороны Мюриэл. Эта женщина была чем-то другим. Как Мюриэл могла так обидеться на сквернословие после того, что она сделала?

— Кто сказал, что я не могу предложить Тине какое-либо завершение? — спросила Лиззи.

Все потрясенные лица повернулись, чтобы посмотреть на нее.

— Как я уже сказала, — продолжила Лиззи. — Вы здесь не просто так. Причина заключается в том, чтобы раскрыть правду. Хотя я знаю, что некоторые из вас знают некоторые аспекты правды, другие знают о ней очень мало.

— Продолжай, Лиззи, — сказала Тина. Ее голос был тихим звуком из угла комнаты. Лиззи кивнула ей.

— Хорошо. — Лиззи слабо улыбнулась. Попытка смягчить то, что должно было произойти. Некоторые из более поздних откровений сильно ударили по Тине. Она посмотрела на Пэта, который наклонил подбородок в знак признания, прежде чем обнять Тину.

— Ты солгала, Анна, — сказала Лиззи, поворачиваясь и направляя свет своего мобильного телефона на Анну. Лиззи наблюдала, как лицо Анны, казалось, теряет свою форму… мышцы расслабляются. Ей не нравилось видеть дискомфорт Анны, но это была необходимая часть откровения. Лиззи позволила словам повиснуть в воздухе на несколько секунд, а затем добавила: — Маленькая Белла Фишер сказала не всю правду, и ничего, кроме правды. Так ли это?

Глава 87

1989

По пути в полицейский участок Бови

Пятница, 21 июля — 36 часов после исчезновения Джони Хейс

Мюриэл ехала по узким дорогам медленно, чтобы избежать дартмурских пони и дать себе время притормозить перед любыми машинами, едущими с противоположной стороны. И дать ей время обсудить сценарий с Беллой. Она должна была все сделать правильно.

— Еще раз, — сказала она. — Тебе нужно говорить более уверенно.

— Я устала, я не могу.

Они проехали Хейтор, машина тряслась на решетке для скота. Голова Беллы ритмично билась о пассажирское окно, но ее пустой взгляд не дрогнул.

— Ты должна, Белла. Теперь с самого начала: где вы были, когда впервые увидели грузовик Билли?

Она вздохнула.

— Ладно. Мы с Джони направлялись в парк, поэтому пошли по Элмор-роуд, и тогда я увидела грузовик Билли Коули.

— Ладно. Ладно, только не говори, что это грузовик Билли с самого начала. Опиши его, — уговаривала Мюриэл.

— Красный грузовик, желтая полоса, кукольная голова. Да, мама, я поняла.

— Не огрызайся на меня, Белла.

— Ну, я не хочу этого делать, мам. — На ее щеках заблестели свежие слезы.

— Я знаю, дорогая. Но нам это нужно. Ты понимаешь, не так ли?

Белла повернула голову, ее глаза нашли Мюриэл и встретились с ними.

— Да. Я понимаю. Я просто хотела бы, чтобы мы могли вернуться к тому, что было раньше. Лучше бы