в России». Электрокофемолки? 750 шт. в 2017 г. «Пылесосы бытовые» 131 шт. в 2017 г. Ни те, ни другие больше статистикой не замечены. Электрические утюги в 2017 г. — 1 шт., в 2019 г. — 18 шт., в 2020 г. — 0 шт. Может быть, со статистикой что-то не так? А вот и электрические чайники. В 2017 г. — 57 тыс. шт., в 2020 г. — 132 тыс. шт. По одному чайнику на 1000 с лишним душ в год. Электросоковыжималки в 2017 г. — 36 тыс. шт., в 2020 г. — 55 тыс. шт. По одной штуке на 2600 с лишним человек, живущих в России. «Коньки ледовые» в нашей снежной стране? Выпустили по 1,5 тыс. пар в 2017 и 2020 гг. По одной паре коньков в год на 100 тыс. человек.

Дело не в правительстве, пытающемся подстегнуть отрасли, дело — в модели экономики, в том, что ее нужно менять. В 2020 г. в России произведены 1,26 млн легковых автомобилей, но 0,3 млн двигателей внутреннего сгорания и всего лишь 0,03 млн кузовов для автотранспорта. Чем покрыт этот разрыв? Легко догадаться — импортом.

Часто над пустотами в экономике хочется плакать. Всё купим? Но страна в 146 млн чел. заслуживает того, чтобы быть универсальной экономикой, чтобы каждый мог найти в ней свое место по желаниям, умениям и талантам.

А какова модель нашего общества/экономики? Что в ней не так? Что не так в нашей модели коллективного поведения, которая ее создает?

Ответы — см. выше, в первых частях книги.

В любом случае это экономика:

1) времянок, со сверхкороткими временными горизонтами;

2) избыточных резервов, замыкания;

3) «по поручениям», в которой управление развитием тонет в операционной деятельности;

4) вертикалей, сверхконцентрации собственности, земли, денежных ресурсов;

5) опустынивания, в которой люди, капиталы и их имущество постепенно стягиваются в крупнейшие города;

6) постоянного роста регулятивных издержек;

7) глубокой зависимости от бюджета. Весь экономический рост сосредотачивается вокруг бюджета и крупных проектов государства. Заранее обречена на отставание, на низкие темпы роста. Бюджет не может выдержать и масло, и пушки, и резервирование, и финансирование роста;

8) деформированной, мелкой финансовой системы, в которой 1/3 века не могут нормализовать ссудный процент;

9) сверхволатильная, штормовая;

10) сырьевая, «обмена сырья на бусы», под сильным воздействием внешних переменных — мировых цен на сырье, курса двух мировых валют — доллара к евро, внешних шоков (финансовых инфекций, мировой конъюнктуры);

11) глубоко зависящая от импорта технологий, оборудования, высокотехнологичных «исходников» для производства и товаров для населения;

12) медленная, отстающая от темпов роста мира, со все большими технологическими разрывами, ограниченная в доступе (санкции) к внешним инвестициям;

13) находящаяся в процессе глубокой китаизации.

И все-таки великая сырьевая держава, всегда имеющая потенциал для нового старта. Народ, который кормит сам себя.

Точки поворота — возможны, ничто ― раз и навсегда.

Ясно одно: нужна «смена курса», как это было в начале 1920-х.

Но тогда это — другая модель экономики, общества, коллективного поведения. Будет, шаг за шагом, изменено все.

П. Клее

2022–20ХХ. Сценарии будущего. Что от нас ожидать

Какие сценарии экономического будущего формируют модели коллективного поведения населения и элиты?

В 2018–2021 гг. они были следующими.

Первый. «Шок», «цунами», стать закрытой крепостью в осадном положении, командной/мобилизационной экономикой. Или «Большим Ираном». По оценке, вероятность 15–20 %.

Второй. «Замороженная экономика». «Замораживание» того, что есть, латиноамериканская модель. Полузакрытая стагнационная экономика со стареющими технологиями, восполняемыми прежде всего на востоке (Китай, Южная Корея и др.). Шансы 50–55 %.

Третий. «Управляемый холод». Испанский сценарий конца 1950-х — 1960-х. Правительство молодых технократов, государство развития, подчинение всего целям роста, максимум стимулов, приоткрытие «створок ракушки». Вероятность 20–25 %.

Четвертый. «Внезапный поворот». Аналоги — до 15–20 экономик после Второй мировой войны, сверхбыстрый рост. Цель — открытая, социальная рыночная экономика, универсальная, основанная на производстве высокой добавленной стоимости, прошедшая модернизацию, поддерживающая высокое качество и продолжительность жизни на уровне первых 10 экономик мира.

«Новый курс», рациональный либерализм. Максимум экономических стимулов для роста и модернизации, резкое снижение административного бремени. Хорошо известные механизмы сверхбыстрого роста, «экономического чуда». Они применялись не только в Азии, но и в послевоенной Европе. Шансы 5–10 %.

История знает массу неожиданных поворотов (Испания Франко, 1960-е, Китай конца 1970-х). Шансы невелики. Но их нужно иметь в виду.

Сценарии детально раскрыты в книге и статьях автора (легко найти в Интернете).[821]

Поворот-2022

Сценарии будущего на горизонте в 10–20 лет резко изменились.

На годы, может быть, на десятилетия (Иран — 40 лет):

• первый сценарий, с вероятностью 20–25 % — административная/мобилизационная экономика советской модели (прямое распределение людей, материальных ресурсов, денег, централизованные цены);

• второй сценарий, шансы 65–70 % — иранская модель, с чуть более приоткрытыми окнами в Европу, чем Иран, обмен топлива на то, что позволено санкциями. Глубокая китаизация.

• третий сценарий, шансы 10 % — иной сценарий (см. выше).

Формула экономики России: «иранская» — гибрид мобилизационной плюс огосударствление (гораздо выше, чем было) плюс китаизация минус демография (прогнозы Росстата — естественная убыль населения). По глубине ― аналог поворотов 1917, 1991 гг.

Что еще почитать

У автора. Легко найти в Интернете.

Книги:

• Финансовое будущее России. Москва; Кнорус, GELEOS, 2011. С. 356–363.

• Финансовый конструктивизм. Москва: Лингва-Ф, 2014. С. 128–161.

• Кризис реальности. Реальный кризис. Головоломки. М.: Магистр, 2016.

Статьи:

• Миркин Я. 30 лет финансового развития в новой России: ключевые дисбалансы (2021). Научные труды ВЭО России, 232 (6). С. 97–116.

• Миркин Я. Российская экономическая модель (2019). Научные труды ВЭО России, 214 (6). С. 323–370.

В. Кандинский

Часть VI

Наше будущее. Если его создать

Перед нами вызов: как пробираться в будущее среди других «самобытностей», ставших развитыми странами? Тех, кто уже стал свободнее, инновационнее. Как с ними конкурировать? И — самое главное — как для этого меняться?

В. Кандинский

Нет предопределенности

Масса людей, как самых обычных, так и идеологов, считают, что место в России — проклятое. Масса людей тысячу раз готовы повторить, что здесь нет будущего, что все проклятья мира сосредоточены от Балтики до Тихого океана. Они, действительно, будут клясть российский народ и те общественные конструкции, которые он создает.

Все это не так. Каждый имел возможность убедиться, что даже под сильнейшим силовым давлением, которое народ испытывал последние три века (а в самом деле — гораздо больше), даже при непостижимых потерях людей и имущества, даже при закрепощении всего и вся народ стремился действовать рационально. Он правильно отвечал на вызовы, он очень точно действовал под стрессами, пытаясь сохранить себя и свои семьи.

И, как только ему давали возможности