их сторону, слышал их, но, похоже, не видел в темноте. Илий опустился на корточки, заглянул Клуге в лицо:

– Расскажите нам еще о полудницах, профессор. Я давно заметил, что они держатся возле воды. Их просто тянет к ней, как магнитом. Почему?

Пот ручьями стекал с лица ученого. Его лихорадило.

– Их мучает жажда. Чудовищная жажда… вот почему, – ответил Клуге, глядя в землю. Он поднял воспаленные, почти обезумевшие глаза и посмотрел на доктора в упор. – Они пьют, но вода не приносит им облегчения.

– А что будет, если полудница упадет в воду? – спросил Векса.

Губы профессора тронула нервная улыбка.

– В облако или гейзер она не превратится. Не надейтесь. Возможно, потеряет часть энергии, и ей потребуется время, чтобы прийти в норму.

– Кажется, она пытается попасть на остров, но не может, – пробормотал Илий, следя за белой фигурой. – Почему?

– Она может пить воду, но подсознательно боится утонуть и не заходит на глубину.

– Вода потушит огонь?

– Не думаю. Мы видим пламя вокруг ее тела, но это не настоящее пламя. Она выделяет какой-то новый тип энергии. Нам известно об этой энергии ровно столько же, сколько о зеленом потолке, который источал хлоропиоиды, – то есть ничего.

– Я видел своими глазами, как легко полудницы сжигают людей, – сказал Векса. – И это было похоже на самый обычный огонь.

– При этом полудница не причинила никакого вреда моему сыну, хотя держала его на руках, – возразил Илий. – Это значит, что они умеют сознательно управлять энергией.

Клуге фыркнул:

– Ни о какой сознательности не может идти и речи. Я уже говорил, что ими движут инстинкты и обрывочные воспоминания.

Илий наклонился к нему:

– Откуда вы это знаете? Они ведь впали в такое состояние в тот момент, когда впервые попали на солнце.

Губы профессора перестали дрожать.

– Они впали в беспамятство задолго до того, как мы решили перевезти их в новую лабораторию. Мы пытались помочь, но не успели.

Он устало провел руками по лицу, и доктор впервые заметил на тыльной стороне его ладоней маленькие круглые шрамы, похожие на давно зажившие ожоги от сигарет.

– Последний вопрос, – произнес Илий, переводя взгляд на горящую в сумраке фигуру. – Они способны нас понимать?

Клуге помотал головой:

– Они потеряли разум. Они будут мстить, сжигать и убивать. Я это почувствовал, когда был заперт у себя в лаборатории, а они глядели на меня через стекло. Хотите спасти детей на острове? Я подскажу вам, как избавиться от полудниц. Просто подождите: их новые тела нестабильны. Они со временем уничтожат себя сами.

– И сколько нам ждать? Пару часов? Пару суток? А может быть, неделю? Мы не знаем, в каком состоянии дети.

– Я предупредил вас…

Илий и Векса переглянулись.

– Эй! Кто там?

Мальчик на островке помахал рукой.

Мужчины на другом берегу молчали, глядя, как силуэт полудницы у воды тревожно заметался.

– Если успеем добежать до воды, она нас не тронет, – предположил доктор.

– Допустим, нам это удастся. И мы доплывем до острова. Что дальше?

Послышался шорох осыпающихся камней. Они обернулись и увидели, что Клуге карабкается по склону. Контейнер с колбами мешал ему держать равновесие. Профессор соскальзывал, но понемногу продвигался вверх.

Векса двинулся за ним, но Илий остановил его.

– Я не оставлю детей. На том острове может быть моя дочь, Векса.

– А мне нужен кейс, который уносит этот идиот. И сам он мне еще пригодится.

Наемник свистнул:

– Эй, Клуге. Собрался драпать – давай! Но хотя бы не спеши так, а то расшибешься!

С этими словами Векса шагнул на насыпь. Илий видел краем глаза, что силуэт полудницы засветился ярче, дрогнул и направился по берегу прямо к ним.

Профессор, по всей видимости, тоже это заметил. Он попытался в несколько прыжков добраться до колонны, но камень под ногой не выдержал. Клуге взмахнул руками, словно пингвин, пытающийся взлететь, и рухнул вниз. Его тело заскользило по склону. Он вывернулся и попытался распластаться, но падение не замедлилось. Контейнер слетел с плеча, с грохотом перевернулся и упал на мокрый песок. Клуге охнул и шлепнулся неподалеку.

– Эй, доктор! – крикнул Векса, зацепившись одной рукой за выступ в скале. – Ты знаешь, я должен его забрать.

Наемник, пыхтя и чертыхаясь, начал спускаться.

Вдалеке, из глубины пещеры, выплыл еще один силуэт. Он словно отделился от темной стены. Илий не сразу догадался: «Проход! В стене есть проход!».

Клуге сел, помотал головой, тупо уставился на ободранные ладони и на ногу, неестественно выгнутую в колене.

Векса шел по песку к контейнеру с препаратами неторопливо, точно полудница не представляла для него никакой угрозы. Горящий силуэт несся навстречу, тревожно мерцал. Рука наемника легла на автомат.

– Векса! – доктор попытался быстро спуститься по коварному склону, оступился, до крови прикусил язык. – Не нужно. Не стреляй!

Наемник застыл, медленно отпустил автомат, показал раскрытую ладонь. В другой руке он все еще держал лямку контейнера.

– Я не…

Полудница коротко вспыхнула. Тело наемника отлетело в сторону, как будто его смела невидимая метла. Контейнер и автомат взлетели в воздух и упали на песок. Наемник перевернулся через голову и, подняв тучу брызг, упал в воду. В лицо дохнул жар, как из открытой духовки, – доктор зажмурился, его настигла тепловая волна.

Ореол света вокруг полудницы заметно потускнел, ее движения замедлились. Клуге повернулся, увидел, как она близко, и завыл.

Илий споткнулся, приземлился на мягкое место и соскользнул вниз. Каменистая горка щедро наградила его ссадинами и синяками. Доктор выставил руки и с размаху врезался в берег. В глазах потемнело, во рту заскрипел песок.

Когда он поднял голову, полудница стояла в пяти шагах от профессора.

Клуге не двигался, наверное, онемел от страха. Илий тяжело поднялся, сделал пару шагов, вгляделся в лицо профессора: потный лоб, сжатые губы, выпученные глаза.

«Он в трансе. Видит то, чего не вижу я».

Ученый часто заморгал, растерянно огляделся, словно видел пещеру впервые, остановил непонимающий взгляд на полуднице. Его лицо застыло белым куском теста, под правым глазом заблестела мокрая дорожка. Он не моргал. Слезы бежали по щеке непрерывным потоком, только из одного глаза. На песке набухали темные комочки.

– Папа, – пролепетал Клуге, пряча за спину руки. – Не надо. Только не огоньком. Я не буду больше получать двоек. Никогда.

Ноги Илия приросли к песку, язык онемел. Он знал, что случится через секунду, но будто оглох. Полудница приблизилась к профессору, плавно, почти нежно коснулась лба своего создателя, выдохнула…

…Ее тело разгоралось все ярче и ярче, как лампочка накаливания, подключенная к плавному регулятору. Илий зажмурился, под веками заплясал красный