– Спасибо… – еле слышно отозвалась я.

– Как вы ее узнали? – вышел наконец из ступора доктор Ленц.

Смит даже не повернул головы и ответил, по-прежнему глядя на меня:

– Мне кто-то показал вас на одной из вечеринок в Сан-Франциско. Я полчаса переминался с ноги на ногу в метре от вас, но так и не решился подойти. Мне страшно хотелось познакомиться, но вы были заняты каким-то важным разговором…

И тут я вспомнила, где видела лицо человека, портрет которого висел в столовой Смита.

– А там… это ведь Оскар Уайльд?

Его лицо мгновенно осветилось улыбкой.

– Точно. Я писал его с разных фотографий. Уайльд – рыцарь моего сердца.

– У вас тут красиво, – сказала я, коснувшись его руки, – хотела проверить, вздрогнет ли он. Не вздрогнул… – У вас есть сад?

– А как же! – Он сам схватил меня за руку. – Идемте!

Не обращая никакого внимания на Кайсера и Ленца, словно начисто позабыв о них, он потащил меня в глубь дома и через балкон одной из комнат вывел в обнесенный высокой стеной цитрусовый сад, напоенный легким ароматом розовых клумб и глициний. Сад был явно ровесником дома. Стена обступала его с двух сторон, а с третьей вдаль уходило длинное крыло здания, в котором раньше, видимо, жила многочисленная прислуга. Но самое большое впечатление на меня произвел резной трехъярусный фонтан, наполнявший сад удивительной музыкой воды. Налюбовавшись на всю эту красоту, я машинально подняла голову и увидела, что солнечные лучи совершенно свободно проникают сквозь кроны деревьев. Стало быть, полное естественное освещение. Лучше и не бывает. В таком же примерно месте неизвестный писал «Спящих женщин»…

– Сказка… – вполголоса произнесла я, одновременно пытаясь представить Джейн, которая, возможно, лежала где-нибудь тут… нагая… и мертвая.

– Считайте, что на вас выписан вечный пропуск! Буду рад принять вас у себя в любое время! Прошу вас, позвоните мне!

Гейнс тоже приглашал меня, если это можно было назвать приглашением. И Уитон… Черт, я сегодня прямо-таки популярна…

– Хорошо, постараюсь…

Из дома наконец показались поотставшие Кайсер и Ленц.

– Мистер Смит, мы будем вам очень признательны, если вы сохраните инкогнито мисс Гласс. Никто в Новом Орлеане не должен знать о ее приезде.

– Я не собираюсь хвастаться знакомством с мисс Гласс на каждом углу, – сухо ответил Смит и снова мне улыбнулся.

– И еще. Не стоит предупреждать Талию Лаво о нашем визите.

Смит смерил Кайсера надменным взглядом.

– Я попрошу вас оставить этот приказной тон. В моем, между прочим, доме.

В саду повисла неловкая пауза, лишь по-прежнему весело журчал фонтан. А мне вдруг захотелось поскорее выбраться отсюда и расстаться с красивым человеком, который был, возможно, последним, кого моя сестра видела в своей жизни.

– Нам, пожалуй, пора, – тихо сказал Ленц.

– Не смею задерживать, – тут же отозвался Смит и, крутанувшись на каблуках, галантно предложил мне руку. В полном молчании мы прошли через весь дом и оказались на крыльце со стороны Эспланад-авеню. – Помните, вам всегда будут рады в этом доме.

Я молча кивнула. Не удостоив Кайсера и Ленца прощальным взглядом, Смит ушел за порог, оставив дверь незапертой. Видимо, это тоже входило в обязанности Хуана.

– Ну что ж, у кого какие соображения? – задумчиво проговорил Кайсер, пока мы шли к нашему фургончику. – Кстати, Джордан, что скажете о портрете Оскара Уайльда?

– Красивая работа, – ответил вместо меня Ленц, погруженный в какие-то свои мысли.

– Смит напомнил мне Дориана Грея, – сказала я. – Красив. Аморален. Над ним не властно время.

– Отчего же вдруг аморален? – удивился Кайсер. – Потому что гей?

– Не в этом дело. Я просто умею чувствовать это в мужчинах. Он похож этим на де Бека, хотя, конечно, каждый из них аморален по-своему. А что вы скажете, доктор?

Ленц как-то странно улыбнулся.

– Дориан Грей был замечателен не только своей красотой и аморальностью.

– Чем же еще?

– Он убил человека, а потом попросил кембриджского химика уничтожить труп. «Да так, чтобы и следа не осталось». И тот это сделал.

– Я помню эту сцену, но, убей меня Бог, неужели там действительно не осталось и следа?

– Не осталось. «В комнате стоял запах азотной кислоты, а мертвец исчез». Оскар Уайльд во многом опережал свое время. Преступный почерк Дориана Грея и сейчас сделал бы честь любому бандиту.

– А какой у него был почерк?

– Ни трупа, ни улик.

Талия Лаво жила на втором этаже викторианского особнячка, расположенного неподалеку от основных корпусов Туланского университета. Дом, разбитый на крохотные квартиры, давал кров еще девяти женщинам и двум мужчинам. Это серьезно осложняло задачу группе наружного наблюдения, которая должна была отслеживать каждый шаг подозреваемой. Семь дверей, двадцать одно окно только на первом этаже и два пожарных выхода в противоположных концах здания. Мы приткнулись в переулке и молча наблюдали за домом через тонированное окошко фургона, словно бравые бойцы времен Эдгара Гувера, охотившиеся за коммунистическими агитаторами.

– В допросе Лаво первую скрипку будет играть Джон, – объявил Бакстер, обращаясь прежде всего к Ленцу. – Если у кого-то имеются возражения или замечания, выкладывайте.

Кайсер и Ленц переглянулись, но промолчали.

– У меня есть возражение, – вдруг сказала я.

Все трое посмотрели на меня так, словно видели впервые.

– Не понял… – буркнул Бакстер.

– Я хочу пойти туда с самого начала. И одна.

– Что?! – вскричали одновременно Бакстер и Кайсер.

– Она женщина, пусть даже и лесбиянка. А женщины между собой быстрее найдут общий язык. Гарантировать ничего не буду, но мне кажется, что я вытяну из нее в два раза больше информации, чем Кайсер с Ленцем, вместе взятые.

– Наша задача не в том, чтобы разговорить ее, – напомнил мне Бакстер. – А заставить раскрыться, выдать себя, если, конечно, она замешана в этом деле. Ваша встреча с Уитоном и Гейнсом результатов не дала. Смит узнал вас, но и не стал этого скрывать. С учетом всего этого встреча с Лаво может оказаться для нас самой главной.

Я спокойно выдержала его суровый взгляд.

– Неужели вы всерьез допускаете, что за всеми этими похищениями может стоять женщина? Или что она по крайней мере замешана?

– Пусть идет, – вдруг подал голос Ленц. – Она права. Лаво меньше всего годится в убийцы из всей нашей четверки. К тому же ее ранние картины, а мы их так или иначе раздобудем, скажут нам больше, чем сказала бы она сама. Но если Джордан и впрямь наладит с ней контакт, возможно, ей удастся выудить полезные для нас сведения.