– Эй!

Тот обернулся и смерил ее взглядом. На осунувшемся, почерневшем от солнца лице его глаза казались двумя большими голубыми озерами. Он был весь забрызган грязью. Она ожидала раздражения, но он заговорил с удивительным терпением:

– Сестра? Чем я могу помочь тебе?

– Мне нужно поговорить с Освободителем.

Ему даже удалось улыбнуться, несмотря на очевидное безумие ее просьбы, и он потеребил пальцем завиток волос, которые в лучшие времена были, возможно, золотыми.

– Нам всем нужно. Я пытаюсь поговорить с ним вот уже три дня. Жаль, что не могу помочь тебе.

Элиэль смутилась. Он был очень хорош собой. В хорошей пьесе из него вышел бы отличный Тион.

– Я – Элиэль.

Его лицо тут же изменилось – от былого радушия не осталось и следа.

– Я очень польщен, сестра… – осторожно протянул он.

– Нет, правда. Я Элиэль из «Филобийского Завета». Я выходила его, и омыла… почти пять лет назад. Я хочу повидаться с ним.

Легкая улыбка сомнения тронула его губы.

– Ты знаешь, как его зовут? Можешь описать его?

– Его имя Д’вард. Он высок. У него черные волосы, немного волнистые, и самые синие глаза из всех, что я видела. Когда я была знакома с ним, он был… стройным, так, пожалуй, точнее всего сказать. Наверное, он поправился с тех пор.

Парень лязгнул зубами, захлопнув рот.

– Нет, не поправился. Ты Элиэль! – Он пал перед ней на колени прямо в грязь.

– Э… – Элиэль неуверенно оглянулась на Пиола. Похоже, того это поразило ничуть не меньше. Стоявшие рядом заметили это, и вокруг них начал собираться кружок любопытных.

– Зачем на колени? – удивленно проговорила она. Почему-то это сбивало ее с толку. – Встань, пожалуйста! Мне хотелось бы видеть старого друга.

Парень встал – не без труда, ибо щит мешал ему. Он огляделся по сторонам.

– Подожди, сейчас! – Он опять прокричал в толпу свое объявление, и люди снова пришли в движение, словно овощи в кипящем котле.

Прикусив губу, он повернулся к Элиэль:

– Я не могу отвести тебя к нему сейчас. После того как он выступит во второй раз, он обратится к толпе с просьбой разойтись по домам или на ночлег. Потом у нас будет… – Он невесело усмехнулся. – Ну, обыкновенно мы собираемся после этого. Правда, столько народа пришло, что насчет сегодняшнего вечера я не уверен. Но найди меня или других людей с такими же щитами. Скажи им то, что сказала мне… или скажи лучше, что я так сказал. Меня зовут Дош Посланник. Уверен, тогда они отведут тебя к Освободителю.

На большее она и не надеялась.

– Спасибо тебе, Дош Посланник.

– Да благословит тебя Неделимый, сестра. – Он кивнул и начал проталкиваться через толпу.

Пришлось довольствоваться и этим, и она решила, что пока от нетерпения не умрет. Однако с каждым мгновением желание увидеть Д’варда становилось все сильнее и сильнее. Чем ближе она была к нему, тем больше ей этого хотелось.

Некоторые из тех мест, что выбирал Д’вард для стоянок, были довольно странными, но и Дош не нашел бы места лучше, чем холм под Джубиксби. Это был естественный театр – маленькая развалина на вершине была превосходной сценой, а склоны вместили бы и не такое количество народа. Откуда ни посмотри – видимость отличная. Но вот ветер и размеры толпы доставляли и Д’варду, и его помощникам кучу неприятностей. Как громко ни говорил Д’вард, с наветренной стороны его все равно было не слышно. Те, кто выслушал первую проповедь – вынужденно краткую, – не спешили расходиться и освобождать место другим. Нижняя часть склона была болотистой – не лучшее место для ночлега.

Терпение. Понимание. Вежливость. В первую очередь терпение.

Толпа непослушна. Хотя, будь она другой. Носителям Щита все равно пришлось бы повозиться, тем более что работа эта была в новинку для всех них, кроме Доша и двух оставшихся в живых нагианцев. Д’вард назначил Носителей Щита на смену погибшей Сотне – вчера вечером он назвал четырех женщин и шестерых мужчин и пообещал назвать еще шестерых, чуть позже. Дош верил в правильность его выбора, но преданность делу не может заменить опыт. Даже Прат’ану и его братьям пришлось бы несладко, управляй они такой толпой. Если вспомнить тех, которые сопровождали Освободителя по Носоквейлу и Ринувейлу, то они напоминали скорее выбравшуюся на прогулку семью – эх, и славные же были деньки… Теперь на неподготовленные плечи легло бремя куда тяжелее. Дош был на ногах с самого рассвета; Тьелан Торговец и Догтан Пастух делали все, что в их силах, но они до сих пор не пришли в себя от скорби и стыда за то, что остались живы.

Дош тоже ощущал-жгучий стыд, ибо не верил в Освободителя до самой его встречи с Висеком и поэтому так и не успел сказать Прат’ану и его Сотне, что они были правы, а он, Дош, заблуждался. Он не понимал тогда их отваги и преданности. Теперь впервые в жизни он ощущал вину.

Терпение…

– Я знаю, что все вы устали, братья и сестры. Там, у подножия холма, много таких, кто подобно вам проделал неблизкий путь, но до сих пор так и не имел возможности услышать Освободителя. Вспомните о том понимании, о котором он говорил вам, и дайте им возможность… – И так далее, и тому подобное.

В тысячный раз повторяя тщательно продуманный и заученный текст, Дош удивлялся, где это он научился терпению? Да и не только терпению. Если бы тот Дош, который покинул Джоал всего две недели назад, повстречался бы с ним теперь, они бы друг друга не узнали. И невзлюбили бы друг друга, это уж точно. К счастью, он был слишком занят, чтобы думать о том, нравится ли ему быть новым Дошем. Он решил, что для распутства он слишком устал. И потом, он должен быть пай-мальчиком, ибо в ночном воздухе пахло бунтом. Он уже остановил три драки.

Солнце село. На небе ни луны, и Д’вард только что начал свою вторую проповедь. Ветер все крепчал, унося прочь его слова. На закате над Ниолволлом начали собираться тучи, первый знак грядущих зимних дождей – хоть это поубавит толпу.

Дош начал пробиваться вверх по склону. Все что мог, он здесь сделал. Он двигался медленно и осторожно, буквально проскальзывая через лес ног, стараясь не задевать своим щитом чужих голов. Щит был большой честью, но дьявольски тяжелой и неудобной честью. В его случае честь эта была особенно большой и тяжелой, так как ему достался щит Прат’ана. Удар, стоивший жизни Прат’ану Горшечнику, проделал в щите огромную дыру. Носить такую реликвию особенно почетно.

Интересно, подумал Дош, послушается ли королева Эльванайф Освободителя, приедет ли в Шуджуби для покаяния? Тронется ли Д’вард дальше, как делает обычно? Сколько из этой толпы решат присоединиться к Свободным и пойти за Освободителем? Их придется кормить, а сума почти пуста, хотя сборщики снова соберут для него новые деньги. И сможет ли он присесть наконец…

Он добрался до обвалившихся стен старой молельни, как раз когда на востоке появился Кирб’л, осветивший приветственным желтым светом сотни запрокинутых лиц. Д’вард возвышался над толпой. Пламя костра бросало таинственные блики на лицо Освободителя.