Улицы оказались забиты народом. Большинство людей одевались в крашеное сукно, говорили много, громко, грубыми голосами. Через десять минут Кашел чувствовал себя так, будто сидел под стаей дроздов, без конца стрекочущих о какой-то вздорной чепухе.

На каждом шагу его дергали за рукав и приставали с каким-нибудь предложением. Кашел отмалчивался, лишь перекладывая посох из одной руки в другую. При виде его мрачного лица лавочники и зазывалы отходили в сторонку и больше не решались приставать к кому-либо из их компании.

Гаррик шагал рядом с мерином, на котором ехала Теноктрис. Перед ним шел Бенлоу, сзади — девушки. Лиана держалась с королевской неприступностью, не обращая ни малейшего внимания на этих торгашей, стремящихся разжиться за счет приезжих простачков. Илна же бросала по сторонам яростные взгляды кошки, защищающей свой выводок. Кашел знал, что тому, кто сунется к его сестре, здорово повезет, если он успеет убраться восвояси. Похоже, местные жулики тоже это прочувствовали.

Кашел шел один, замыкая колонну. На этих узких улочках он занимал слишком много места. Серебряные монеты — его заработок хранились в кожаном мешочке, который висел на толстом ремешке у него на шее. Если б даже какой-нибудь вор ухитрился перерезать ремешок, кошель упал бы за пазуху. Чтобы обокрасть этого деревенщину, требовалось нечто большее, чем просто ловкость рук. А соревноваться с Кашелом в силе желающих не находилось.

Когда они доберутся до гостиницы Бенлоу и получат окончательный расчет, вот тогда Кашел действительно станет одиноким. Навечно одиноким. Он обернулся и промолвил, обращаясь к своему левом плечу:

— Если не считать тебя.

— Если не считать меня, — весело согласилась Мелли, будто угадав его мысли.

Она махнула в направлении холма, мимо которого они проходили. Там тянулась высокая кирпичная стена, единственным украшением которой являлись каменные пилястры[49], обрамлявшие входные проломы. За стеной виднелись деревья и беседки с причудливыми крышами.

— Раньше здесь стояли дворцы Повелителя Островов и его первых министров, — пояснила фея. — Теперь здания разрушились, и нынешние богачи превратили это место в сад. Вкусы людей переменчивы, как облака на небе.

Мелли хихикнула.

— А еще до Повелителей, — продолжала она рассказывать, — когда на месте Каркозы была рыбачья деревня, весь склон холма покрывали заросли орешника. Я приходила сюда подразнить белок. Дергала за хвосты и пряталась под ветками, прежде чем они успевали обернуться.

С вершины холма спускался крытый черепицей переход. Кашел подумал о том, насколько же древняя у него подружка.

— Эй, — сказал он, — я вижу это. Огромный старый орешник на холме. Он все роняет и роняет вниз свои плоды, пока они не заполняют весь склон. Забивает все остальные растения… Да здравствует орех! Я знаю людей, подобных этому орешнику.

Впереди они разглядели кузнечный горн между двумя открытыми тавернами. Сероводородистые испарения и запах горячею железа насыщали воздух. Чумазый подмастерье ходил туда-сюда, раздувая мехи, слышался размеренный стук кузнечного молота. Улица была наполовину запружена лошадьми, ожидавшими, пока их подкуют. Возчики эля со своими огромными бочками кричали, требуя дороги, если хозяева лошадей мешкали и мешали им проехать.

Охранники Бенлоу расчистили путь, придерживая лошадей у стенки, пока пройдет их хозяин со своими спутниками. Кашел и сам отметал в сторону помехи без особого усилия. Он всегда считал лошадей слишком легкими и слишком неэкономичными животными. Одна только кормежка зерном во что обходится! В то время как быки прекрасно обходятся травой и грубым фуражом. Конечно, лошади передвигаются быстрее, но скорость, с точки зрения Кашела, сомнительная добродетель.

— Знаешь, — сказал он, — орех, конечно, замечательное дерево. Но я бы предпочел честный дуб…

Мелли так и зашлась серебряной трелью смеха. Кашел даже поднял руку в страхе, что от хохота она скатится у него с плеча.

— В чем дело? — спросил он, стараясь не выглядеть оскорбленным. — Тебе что, не нравится дуб?

Фея успокаивающе потрепала его по мочке уха.

— Мне очень нравится дуб, Кашел, — сказала она. — А смеюсь я тому, что ты считаешь необходимым сообщить мне о своих привязанностях.

Улица, по которой шли путники, вывела их на «площадь» — так, по крайней мере, подумал Кашел. На самом деле он ошибался. Это была не площадь, а нечто столь же огромное, как все дома Барки вместе с их дворами, и не совсем ровное: в нескольких местах из-под земли вылезали кучи булыжника и кирпичей — память о Старом Королевстве. Но даже они не мешали (впервые с тех пор, как они оказались в городе!) перестроиться со строгой цепочки в свободную группу.

Гаррик обернулся и что-то сказал Лиане, та громко обратилась к отцу. Все остановились возле большой известняковой плиты, которая, очевидно, раньше служила ригелем.[50]Теперь угол ее был отбит, лепное изображение виноградной лозы стерлось.

Гаррик рассматривал площадь в полном изумлении.

— Да здесь все новое! — удивленно воскликнул он.

На взгляд Кашела, окружающие здания вовсе не выглядели новыми но он не очень доверял собственному мнению. Все здесь было ему в диковинку — даже после получасовой экскурсии по Каркозе. Дома на площади стояли в основном трехэтажные с глухими нижними этажами. Сверху через перила свешивалась зелень — очевидно, крыши украшали сады.

В узких проемах были утоплены надежные двери, охраняемые стражниками в ливреях. Крепкие парни, под форменными куртками которых угадывались доспехи, — они очень напоминали охрану Бенлоу.

— Они действительно новые? — вполголоса обратился Кашел к фее. Ему казалось, что все на этой площади могло поспорить в древности с гостиницей Райза.

Мелли встала на цыпочки одной ноги, подняв другую вертикально вверх. Юноша решил, что этот сложный акробатический трюк является эквивалентом пожатия плечами.

— Когда я в последний раз посещала Каркозу, их здесь не было, — ответила она. — Тому, наверное, лет двести. А может, и больше…

Бенлоу нетерпеливо дернул поводья, и группа двинулась в обход площади. Они шли довольно близко, чтоб иметь возможность переговариваться.

Лиана указала на ближайшие здания.

— Это дома знати, — пояснила она. — В свое время в Каркозе случились волнения, даже хуже, чем в Валлесе. Поэтому дома строят так, чтоб в случае мятежа после полуденного жертвоприношения толпа не могла вломиться в жилища и разграбить их.

Путники покинули площадь и проследовали за Бенлоу по десятку улиц. Та, по которой они шли сейчас, была широкой, с перегородкой посредине. По обеим сторонам улицы теснились одежные и мануфактурные лавки. Кашел уловил жадный блеск в глазах сестры, как у лисицы, вышедшей на охоту.