Рэмбо действительно помолчал. Королева сделала то же самое. Потом он достал сигарету, вопросительно взглянул на Королеву — та кивнула, закурил и задал вопрос:

— Как ты думаешь? Какого черта ему надо у нас?

— Могу только догадываться. Порты, коммуникации, может, чего еще. Я хочу, чтобы в Городское собрание прошел мой блок и взял кворум. Здесь наши задачи совпадают. Он помогает деньгами и московской силовой «крышей» — за это спасибо. А нам остается только грязная работа. Точнее, тебе.

— Значит, мне пора за дела, — Рэмбо обрадовался возможности закрыть затянувшийся разговор.

— Принимайся. Кстати, кто из конкурентов сегодня в твоем списке?

— Какой-то Виктор Нежданов.

— Видела недавно по телевизору. Ничего мужичок. Мне даже жалко. Ладно, пока.

И Королева позволила прощенному Пажу подарить ей один-единственный поцелуй.

Паж ушел, а она задумалась, правильно ли сделала, устроив миленку выволочку? Может, она была слишком жестокой? Парень — юниорский чемпион по кик-боксингу, никогда не был приличным организатором. Его способности наподобие собачьих — впиться в горло, защитить, вырвать у врага по приказу (нет, с последним у него бывают проблемы). Ему удается лучше всего то, что он делает самостоятельно. А вот отдать людям четкий приказ, проследить за его безусловным исполнением — с этим проблемы. Стоило ли сердиться?

Стоило. Парень получил совершенно четкий приказ и был обязан его исполнить. В крайнем случае, доложить о невозможности. Королеве часто приходилось иметь дело с офицерами, и благодаря этому ее всякий раз возмущали люди, не понимающие, что такое приказ. К сожалению, Рэмбо к ним относился. К тому же в последнее время слишком сильно давил московский куратор. Ему требовался органайзер, и она понимала — почему. Поэтому, сегодня не ограничилась тем, что организовала выволочку любимцу. Она кое-что сделала сама. И скоро сможет представить Игорю Борисовичу то, за чем Рэмбо безуспешно охотился последние две недели.

* * *

Мэй не шебуршилась, не пялилась по сторонам, как это нередко делают собаки, оказавшиеся в машине, просто глядела на Женевьеву, будто умоляя ее скорее ехать. Видимо, мысли читала.

Женька гнала машину на запредельной скорости. Гаишник попался лишь раз. Он изумленно уставился вслед, будто стараясь понять: почему он не разглядел спецсигнал на крыше странного автомобиля. Потом сообразил, что никакой мигалки у этого «жигуленка» нет и он наглый нарушитель. Постовой на секунду задумался: не познакомиться ли поближе с обнаглевшим водилой? Но тут неправильный поворот совершил «мерс», и страж порядка судорожно замахал жезлом, сочтя эту добычу более перспективной.

Никто из участников движения не догадывался, какой опасности они избежали. Женька водила прекрасно, однако на этот раз слезы мешали обзору. Ее лицо дергалось, и девушка шептала:

— Николя… Николя… Мой милый… Мой единственный… Как эти подонки посмели… Я убью их…

Лишь приблизившись к знакомым местам, она вытерла слезы. Время соплей кончилось, впереди ждал бой!

Женевьева была на прибрежной вилле лишь один раз, причем, если приехала туда днем, то отбыла в темноте. Однако ярость обострила и без того крепкую память. Поэтому она без труда сообразила, где надо свернуть с Верхне-Суздальского шоссе, чтобы через полминуты оказаться возле высоких ворот, за которыми она имела неприятное знакомство с убийцей Николя.

Ворота «жигуль» вынес, почти не снижая скорости. Возле них могла быть охрана, поэтому Женевьева резко остановила машину и выскочила наружу.

Из будки выглянул высокий парень в давно вышедшем из моды малиновом пиджаке. С недоуменным лицом он направился к Женевьеве. Сделав еще два шага, охранник поднял правую руку, чтобы покрутить пальцами у виска. Правда, рука до головы не дотянулась. Более того, парень и представить себе не мог, что это последняя минута нынешнего года, когда он мог владеть рукой.

Через секунду несчастный лежал на земле, окровавленной мордой вниз. Он стонал и лелеял свою руку, как самую дорогую часть тела, нуждающуюся в особой заботе. И это было справедливо, ибо сломанная конечность и вправду требует покоя.

Не глядя в его сторону, Женевьева рванулась к дому. Первая жертва только распалила ее гнев. И все-таки, кое о чем вспомнив, она вернулась и выпустила из машины собаку. Мэй черным метеором вылетела на пожухлую траву и теперь неслась рядом.

Разумеется, из окон их разглядели. Первым на крыльцо вылетел парень в камуфляже, размахивая дубинкой. Видимо, он собирался как следует огреть ею Женьку, но в этом намерении не преуспел — вырвавшаяся вперед Мэй хватанула его за предплечье, сбила на землю. Женевьева нанесла «контрольный» удар — ногой в голову.

Рядом раздался хриплый лай — обернувшись, француженка увидела громадного среднеазиатского овчара, летевшего в атаку. Она дождалась, когда пес приблизится, чуть ушла в сторону, позволив мохнатому телу пролететь мимо, а по дороге, вписала кулак сзади между ушей. Кувыркнувшись в воздухе, собака свалилась метрах в четырех от Женевьевы. Тут же Мэй, бросив свою жертву, впилась в овчара.

Женька так и не поняла, к какому полу относился «азиат», но для Мэй в этот день разницы не было. Бросив быстрый взгляд — дело уже сделано, — Женевьева окликнула собаку и рванулась к дверям виллы, однако из-за бани выскочил рослый мужик, сжимавший в руках штык-лопату.

Бандит собирался опустить свое оружие с размаха на Мэй, поэтому Женьке пришлось рвануть на опережение. Она с разбегу прыгнула, отшвырнув нападавшего на размытое дождями костровище, где жарким летом жгли угли для мангала.

Мужик оказался еще таким живчиком: при падении он выронил лопату, однако тотчас снова был на ногах, держа в руках свое оружие. Он широко размахнулся им, и Женьке пришлось пригнуться; лезвие просвистело над ее головой, взъерошив волосы. Тотчас же последовал прямой выпад — но неудачно: Женевьева отклонилась, и оружие прошло рядом, чуть не коснувшись живота француженки. Девушка успела ухватить лопату за черенок возле рабочей части, но насладиться завершающим ударом не смогла. Бандит дико заорал и, выпустив оружие, упал. Мэй, про которую он забыл в борьбе с Женькой, хватанула его за пах. Девушка лишь успела ухватить собаку за заднюю лапу, когда она попыталась перебраться к горлу несчастного. Впрочем, мужику легче не стало: челюсти, легко переламывающие палки, сделали свое дело. Теперь ничего не мешало обоим проникнуть на виллу.

Они ворвались внутрь одновременно. Пролетев широкий холл, француженка оказалась в большой комнате, видимо, столовой. Там недавно трапезничали: накрытый стол был заставлен грязной посудой — салатниками, блюдами, соусниками, тарелками. Естественно, Женька смотрела не на посуду, а на троих мужчин, оказавшихся в комнате. В одном из них она узнала гостеприимного хозяина, с которым познакомилась на недавних шашлычках, остальные оказались незнакомцами, но всех ждала одинаковая участь. Женевьева пришла сюда мстить за любимого человека, и если владелец виллы не знал, что его охраняют подонки — это были его проблемы. Причем, проблемы очень серьезные.