— Что это вдруг стряслось между тобой и Донной? Что за ссора?

Стефан пожал плечами.

— Правда, это никакая не ссора, просто я хочу, чтобы она занималась своим бизнесом и оставила бы мой в покое.

Нуала нетерпеливо взъерошила волосы.

— Ты же все время убеждал ее, чтобы она занялась делом, и все мы тоже, так что она делает лишь то, чего от нее ждут. И, насколько мне известно, она прекрасно справляется.

Стефан продолжал пить кофе.

— Все, что я пытаюсь сказать, — продолжил он, — это чтобы она не совала нос в мои дела. Когда я просил Джорджио, чтобы он стал молчаливым партнером, я не думал, что в какой-то прекрасный момент его маленькая женушка, дорогая Донна начнет дышать мне в затылок.

Маэв смутил и расстроил тон сына.

— А что тебе в таком случае приходится скрывать и почему твой бизнес вдруг такой тайный? В чем дело, Стефан? Эта детка лишь делает то, что от нее хочет муж, и больше ничего, и, как говорит Нуала, мы сами ей это посоветовали в самом начале.

— Эта «детка», мам, — взрослая женщина, — сердито ответил он, — она может заняться любым бизнесом Джорджио, если пожелает, я ни черта в этом не сомневаюсь. Но меня раздражает то, что она вмешивается в мои дела.

Маэв гадко улыбнулась.

— Так значит, я снова спрашиваю тебя, что же ты должен скрывать такое важное, что Донна не может об этом узнать? Может, это имеет отношение к «Поговорим с…, в конце концов? — Голос Маэв угрожающе нарастал, и Нуала в страхе прислушивалась к зарождающемуся скандалу между матерью и братом.

— «Поговори с…» — компания, приносящая хорошие деньги…

Маэв перебила сына и в раздражении заговорила еще громче.

— Ты что же, меня за дурочку держишь, а, парень? Однажды я узнала, что такое на самом деле эскорт-агентство, и мне не пришлось долго разнюхивать, чтобы разобраться с этим «Поговори с…». Ты мой сын, и я люблю тебя, сам Господь это знает, но иногда я удивляюсь, какими же ты считаешь нас с отцом болванами.

Я видела несколько так называемых девочек, что работают на тебя. И даже секретарша с рожей, как вареное дерьмо, и даже она не так хороша, чтобы попытаться меня провести. Как она может принимать для тебя звонки и одновременно держать свой назойливый клюв по ветру, просто ума не приложу. Так что нечего сидеть тут с бараньей мордой! Давай-ка выкладывай мне все о Донне Брунос! Тебе не помешало бы взглянуть хотя бы на одну страницу в ее книгах, чтобы понять, как нужно управлять бизнесом. У меня просто руки чешутся приложиться к твоей заднице, и не посмотрю, как ты вымахал.

— Мама! — скандализовано воскликнула Нуала.

— Не мамкай, Нуала. Этот тип тут считает, что он вроде дара Божьего. Что ж, пришло время, чтобы расставить все на свои места. Много лет я знала, что он вожжается со шлюхами. Уверена, что и отец тоже об этом знал. Эскорт-агентство, ну надо же! А теперь он заставил ту девчонку караулить там, а мою Донну чуть ли не разорвал на части, потому что она, судя по всему, разузнала, чем ты занимаешься и как приличная девушка, не желает с тобой иметь дела.

Они с Джорджио здорово меня разочаровали. Джорджио потому, что никогда не мог понять, что у него уже есть, а делал только то, что хотел, а, Стефан, потому что он недостаточно мужествен, чтобы заняться реальной работой, настоящим бизнесом. Когда я думаю о его бабах, у меня внутри все переворачивается. Так что знай, Стефан Брунос, что я все знаю о тебе и что мне это не нравится.

Стефан неловко поднялся.

— Я забуду то, что ты только что сказала, мам. Я вижу, ты совсем расстроена.

Маэв презрительно засмеялась.

— Ты всегда на все находил, что сказать. Даже будучи ребенком, ты мог заговорить зубы даже задней ножке стола. Что ж, давай все проясним, раз и навсегда. Всякий раз, когда я думаю о том, что ты делаешь, мне становится тошно, как пастору на еврейской свадьбе. Ты с Джорджио разбили мне сердце, и оно у меня теперь вот где. — Она ткнула себя в лоб, чтобы подчеркнуть свои слова. — Когда я вспоминаю, как ты говоришь о Донне, ты, двуличный чертов ублюдок, мне хочется выдрать тебе ноги.

— По-моему, мне лучше уйти.

Нуала потянула брата за руку; она была потрясена до глубины души всем, что сказала ее мать.

— О, пускай он идет, Нуала, меня мутит от одного его вида.

Нуала проводила взглядом брата, пока он шел по комнате к двери, а Маэв подбежала к порогу и прокричала вниз, по лестнице, где Стефан уже открывал парадную дверь.

— И скажи этой толстой суке, которую ты трахаешь, что это грех перед Богом. Она по возрасту в матери тебе годится!

Нуала прижала пальцы к губам, вслушиваясь в страшные слова матери. Маэв пролетела мимо дочери и ворвалась в свою крошечную гостиную.

— Ну и щеки у этой! Я собственными глазами видела, как он целовал и лапал эту старую шлюху, Бог свидетель. Я могла бы оторвать башки им обоим. Кого я воспитала, Нуала, девочка моя? Один вдали, упрятан до Страшного суда, другой — любовник бабки. Если бы это не было так печально, я посмеялась бы.

— Ох, мам!

— Иисус и Мария, это все, что ты научилась в монастырской школе? «Ох, мам». Я ведь только сказала ему правду, давно пора, чтобы кто-нибудь это сделал.

Она грузно опустилась на старый диван, и тот застонал под ее тяжестью.

— В этой комнате бывало много детишек. Я чувствовала блаженство, потому что все мои семеро детей хорошо питались, были здоровы. Каждый вечер, пав на колени, я благодарила за это Господа. И вот теперь я спрашиваю его: что случилось? Почему все пошло не так? Марио — какой-то странный, как девятитысячная купюра, Джорджио посадили на восемнадцать лет, Господи Иисусе, а Стефан… умный, красивый Стефан держит агентство шлюх и живет, как жиголо, на эти деньги. Только ты, Мария и Патрик, похоже, нормальные люди, хотя бы наполовину, хотя Мэри такая зануда, что, разговаривая по телефону с ней, можно заснуть. Она только и говорит, что о своих соседях, и о чем подумают люди, и обо всем таком. Господи, она совершенно другая!

Нуала удивленно покачала головой. За всю свою жизнь она никогда не слышала, чтобы мать ее так говорила, как сейчас.

— Ох, мам.

Маэв закурила шестую сигарету и процедила сквозь сжатые зубы:

— Если ты еще раз скажешь мне «Ох, мам», я выдеру каждый волосок с твоей пустой башки и втопчу его в ковер!

Огорошенная Нуала встала, глядя, как мать лихорадочно курит, часто и резко затягиваясь. Помолчав немного, она тихо спросила:

— Приготовить чашку хорошего кофе, мам?

— Нет, девочка, — покачала головой Маэв. — Ты только взгляни на свое лицо, от твоего вида у меня просто сердце разрывается. Сейчас мы с тобой спустимся в ресторан и откроем бутылку хорошего коньяка. И будем пить, пока не развеселимся. Но я предупреждаю тебя, детка, на это может уйти некоторое время.