Эдвард Мортон

Дослушав Грейвса до конца, я долго молчал. Новоиспечённый директор никуда не торопился: прихлёбывал коньяк, курил сигару и вообще ситуация ему явно нравилась. Уж очень он был вальяжен. «Тут всё зависит от меня», – именно так перевёл я выражение остренького лица.

– Вы это серьёзно? – спросил я наконец.

Грейвс картинно развёл руками:

– А вы ещё не поняли? Всё так и есть. Непривычно, само собой. Но и не смертельно. Всё будет хорошо, мой друг… вы позволите называть вас так? Поработаем на благо Альбиона, потом вернёмся с победой и сорвём дивиденды. Это я вам обещаю, – добавил он покровительственно.

– Вашими бы устами… – машинально откликнулся я.

Только теперь я осознал, во что влип. Рассказ Грейвса звучал абсолютной фантасмагорией, но, судя по всему, был чистой правдой.

Суть исследований, которые вело «Наследие прошлого», Грейвс раскрывать не стал. «Вам это ни к чему, – сказал он твёрдо. – Всё равно ни черта не поймёте. Главное, мы куём победу Альбиона в будущей войне. Есть такое слово – сверхоружие… Война будет, и будет новый передел мира в наших интересах. Вот в этом можете не сомневаться».

Я и не сомневался. Мне было наплевать. Меня интересовало только одно: что это за междумирье и как отсюда вернуться в обычную реальность.

Грейвс сообщил, что Вселенная сложна, многомерна, и однозначному исчислению не поддаётся. Положим, это я знал и без него, даром что простой полицейский. Наличием неопределённого множества параллельных пространств тоже не удивил. Фантастику почитываю, и вообще… Но когда он сказал, что учредитель «Наследия прошлого» в силах путешествовать в иные миры и перебрасывать туда материальные объекты… вот тут у меня возникли вопросы.

Кто, собственно, этот учредитель и каким образом в состоянии манипулировать пространством? Он что, Господь Бог?

Почему неназванный учредитель вышвырнул целую башню-офис со всеми обитателями в некое междумирье?

Зачем Альбиону сверхоружие, когда в минувших войнах он уже проиграл всё, что можно? Не пора ли остановиться и жить обычной жизнью, как другие страны?

Выслушав меня, Грейвс на минуту задумался.

– Ну, имени учредителя я вам не назову, – спокойно заметил он. – Разумеется, он не Господь Бог. В каком-то смысле совсем наоборот… Вам достаточно знать, что возможности этого существа практически беспредельны. Вы хоть представляете, каких усилий, какого объёма энергии потребовал перенос башни в иное пространство?

– И к чему такие траты? – утомлённо поинтересовался я.

Грейвс снисходительно похлопал меня по плечу.

– Да ведь вы уже всё знаете! То, что я рассказал сотрудникам на общем совещании – чистая правда. Либо руссофранки в последний момент сорвут проект «Сверхоружие», и тогда полетят головы, Альбион утратит последний шанс… и вообще: всё напрасно. Надежды, усилия, годы напряжённого труда, миллионы фунтов… Либо мы прячемся от союзников так, что нас никто и никогда не достанет. Стало быть, спокойно доводим проект до конца, возвращаемся в наш мир и передаём сверхоружие учредителю. А уж они вдвоём с Хэррингтоном используют конечный продукт в интересах державы! Так-то, друг мой. Междумирье для наших целей – самое подходящее место, – добавил он, понижая голос. – В сущности, мы нигде. Нас нет. Учредитель нашёл для башни щель между параллельными пространствами. Гениальное решение, согласитесь!.. План был создан на крайний случай. Теперь этот случай наступил, вот и всё.

Я откинулся на стуле и внимательно (очень внимательно) посмотрел на Грейвса.

– Вы сами-то поняли, что сказали? – спросил я осторожно.

– А что вам неясно?

– Да всё… Что значит «мы нигде»? Что значит «нас нет»? А если я вам сейчас врежу по физиономии, кулак пройдёт насквозь? И Дороти свою на столе не разложите? Мы что теперь, призраки?

– Для общения с Дороти у меня есть диван в комнате отдыха, – небрежно сообщил Грейвс. – Во всём прочем вы не так уж далеки от истины. Пожалуй, что и призраки… Ненадолго, но пока… да. И прекратите, наконец, угрожать физическим насилием! Что за примитив, надоело…

Он резко поднялся из-за стола и наклонился надо мной.

– Поймите, мы в междумирье, – напомнил он, дыша в лицо коньяком. – И в нашем, и в любом другом из параллельных миров мы отсутствуем. Мы находимся в обособленной пространственной капсуле и существуем автономно. Откуда, по-вашему, эта хмарь за стеклом? – он ткнул пальцем в сторону окна, словно затянутого болотной жижей. – В каждом мире существуют хоть какие-нибудь источники света. Между мирами их нет по определению. Можете считать, что мы космонавты на орбитальной станции в окружении вакуума. Разница лишь та, что не придуман ещё телескоп, с помощью которого нас можно увидеть… В рамках своей автономии мы друг для друга нормальные существа из плоти и крови. Хотя это не повод лезть в драку, – насмешливо добавил он. – Для всех остальных, за исключением учредителя, мы не существуем. Нет больше «Наследия прошлого», ясно? Пусть руссофранки ломают головы, куда мы делись. А мы между тем завершаем проект и появляемся неожиданно, как снег в июле…

Грейвс наклонялся ко мне всё ближе и говорил всё громче. Закончил же на высокой, прямо-таки истерической ноте. Возбуждённый блеск глаз, непроизвольное подёргивании лицевых мускулов… «Да ведь он псих», – мелькнуло в голове. Я отодвинулся.

– Послушайте, Грейвс, вы не боитесь?

– Чего же я, по-вашему, должен бояться? – высокомерно спросил директор, вытирая пот со лба.

– Ну, хотя бы того, что вся ситуация держится на честном слове вашего… учредителя. А вдруг с ним что-то случится… ну, не знаю: пуля, инфаркт, автокатастрофа, да мало ли что… И вы будете сигналить ему до посинения – мол, всё готово, забирай обратно. А он не ответит. И мы навсегда застрянем в междумирье. Как вам такой вариант?

Грейвс слегка дрожащими руками пригладил волосы и расслабил узел галстука.

– Успокойтесь, – отрезал он. – У всех сотрудников «Наследия» вместе взятых не хватит фантазии представить катаклизм, способный погубить учредителя. Уж такое существо. А учитывая, насколько он ждёт завершения проекта… Откровенно говоря, я больше опасаюсь другого.