— Извини, пожалуйста, задумался.

— Ничего страшного, я повторю. Морок тут у нас появился… Вроде как постоялый двор, да вот только выхода из него нет. То тут его видели, то там, много народу сгинуло. Конечно, для великого колдуна это не преграда, но будьте, пожалуйста, осторожны. Мы еще должны спеть вам наше будущее произведение.

Ну докатились! Теперь, похоже, она будет чесать его. Да с какой это стати?! У боярышни есть собака, вот пусть ее (то есть меня) и чешет. Нечего с чужой шерстью да к моей даме лезть. Все, держите меня семеро! Нет, спокойно, Даромир, спокойно. Это исчезающий вид, их беречь надо. Они типа хорошие.

— Вот я и говорю, может, это и пустые слухи, но лучше при виде постоялого двора в неподходящем месте быть готовым к бою.

— Конечно, конечно. Я ему покажу, где блохи зимуют!

Ну и что, что исчезающий, если они себя всегда так ведут, то ясно, с чего они исчезают. Да за такие дела надо руки с корнем выдирать по самые уши!

Между тем Селистена вынула из мешка большой гребень с длинными зубьями и ласково начала перебирать спиногрызу шерсть. Все, я этого не вынесу, или я сейчас умру от разрыва сердца, или умрет он от проломленной головы. Причем, судя по всему, вероятнее второе. И не дрогнет моя карающая лапа!

— А-а-а!!!

Не понял, я вроде только подумал, а он уже орет. Так нечестно.

— А-а-а!!! — благим матом вопил Тинки, выпучив глаза на руку Селистены.

Интересно, я, например, тоже боюсь ей под горячую руку попадать, но не вопить же так. И тут я понял, что вызвало такой ужас у бедного (но очень уж наглого) лугового спиногрыза. Это, конечно, была не рыжая боярышня (куда ей!), а гребень. Дело в том, что он был серебряным. Дружеское причесывание чуть не привело к смертоубийству. Как ни крути, но луговые спиногрызы остаются нечистью, хотя и некондиционной, и так же, как остальные монстры, мягко говоря, не любят серебро, а если сказать грубо, то еще мгновение и он бы откинул свои мохнатые и когтистые лапы. Ну и ладно, нечего к чужим дамам клеиться, небось на всю жизнь запомнит этот визит в парикмахерскую.

— Селистена, убери гребень, — спокойно сказал я, напомнив всем присутствующим, что великий Даромир в любой ситуации остается спокойным и хладнокровным.

— Что? — по традиции не поняла боярышня.

— У тебя гребень серебряный, и если ты, конечно, не хочешь его убить, то советую закрыть вашу цирюльню.

От неожиданности она чуть не выронила гребешок на своего бывшего собеседника. Он завопил с удвоенной силой, но что странно, культурная тварь не посмела сопротивляться и даже не оттолкнула потенциальную рыжую убийцу. Во какое воспитание!

В общем, все закончилось хорошо, и овцы целы, и волки сыты, и пастуху вечная память. То есть бить наглого спиногрыза не пришлось, прорежая и без того редкую стаю, он и сам шарахается от Селистены как черт от ладана. И остаток дня я провел в полной душевной гармоний и в умных, неторопливых беседах с рассудительным Винки.

Тинки же жался поближе к своей паре и в разговоре не участвовал. Селистена, после слезных заверений, что она случайно, то есть не нарочно, пыталась убить милого лугового спиногрыза, получившая прощение от всех нас, успокоилась и молча (согласитесь, это была большая редкость) слушала наш разговор.

Уже смеркалось, когда нестандартные засобирались:

— Извините нас, пожалуйста, но нам пора.

— Куда вы, ребята? Так хорошо сидим, — искренне удивился я.

Ну конечно, мои слова относились только к Винки, но что поделаешь, спиногрызы они парами ходят.

— Мы очень извиняемся, но ночевать мы предпочитаем дома, в нашей уютной норе. Слишком уж мы уязвимы, особенно ночью.

— Не обижайте нас, Селистена же не нарочно.

— Не нарочно, честное слово! — взвилась нелепая гроза луговых спиногрызов.

— Что вы, что вы! Мы не вас имели в виду. Дело в том… — замялись лохматые, — что ночью, правда, очень редко, в нас просыпаются наши старые инстинкты. Так что мы ни за что не можем подвергать ваши славные жизни опасности. Мало ли что… А вы такая прекрасная пара.

— Ах вот вы в каком смысле… — протянул я.

— А… — начала было боярышня, но я очень красноречиво зыркнул на нее, и дурацкий вопрос не успел слететь с шустрого язычка.

— Так что всего хорошего, счастливого вам пути. Не волнуйтесь, мы сложим самую замечательную балладу и через год споем ее всем, чтобы весь мир узнал о великом Даромире и прекрасной Селистене.

— Ну ладно, и вам не хворать. Пока, ребята, берегите себя.

— Скажите, а у вас кроликов больше нет? — выпалила Селистена и густо покраснела.

Спиногрызы растянули мордашки в улыбке, мурлыкнули и тихо растворились в густой траве.

Наутро у нас появился запас прекрасного кроличьего мяса, которое Селистена ела уже без уговоров, но при этом густо краснея и лепеча что-то про Кузьминичну и про заботу о моей лохматой голове.

* * *

Долго ли мы шли, коротко ли, а хавчик все равно кончился. Селистенка стала гундеть. Конечно, я мог бы напомнить, про двойные порции крольчатины, но не стал. Да, вот такой я великодушный. Дальше я совершил поступок, который поверг в шок мою спутницу, да что греха таить, и меня. Я отказался от своей порции в пользу маленьких. Вы представляете, до чего я докатился? Вот то-то и оно! Может, я влюбился? Да нет, ерунда, просто я большой и сильный, а она такая маленькая и красивая. Все лучшее детям.

Чтобы притупить чувство голода, мы очень активно вели нашу учебу, лишь иногда отвлекаясь на небольшие отступления.

— Скажи мне, милый ребенок, как тебя угораздило этого проходимца с длинными ресницами серебром причесать? Не, я, конечно, тоже считаю, что наглость надо карать, но, может, не так кардинально?

— Я не ребенок! И по сравнению с тобой Тинки можно назвать даже застенчивым.

— Так ты и мне страшную смерть готовишь? Предупреждаю сразу, меня серебро не возьмет.

— Вот стоит один раз ошибиться, так ты теперь будешь мне всю жизнь вспоминать этот случай.

— Вряд ли, — задумчиво ответил я.

— Что, не будешь вспоминать?

— Буду, конечно, но не всю жизнь. Не пройдет и пары дней, ты отчебучишь что-нибудь свеженькое, так что этот случай пойдет в запасники моей памяти. Кстати, а откуда гребень взялся, я вроде такого у тебя не видел?

— Это мне батюшка подарил перед самым отплытием.

Обрадовавшись, что разговор свернул со скользкой темы, Селистена вынула из густой копны волос тяжелый серебряный гребень и показала мне. Между нами говоря, гребень больше напоминал небольшой строенный кинжал, чем безделушку для волос. Добавить к этому материал, из чего он был сделан, и становится понятным замысел Антипа.

Ну да, оружие носить депремьерше, знамо дело, не полагается, а вот такая безделица в опытных руках может стать вполне серьезным оружием. Хотя откуда взяться опыту у этих милых ручонок?