После очередного безрезультатного осмотра всех больных я вышел из лазарета подышать свежим воздухом и застал жуткую, но, увы, ставшую уже привычной картину. На магов пытался напасть один из погонщиков. Человек полз к ним на четвереньках, в ярости царапая камни мостовой и оставляя на ней следы крови, которая сочилась из-под сорванных ногтей. Движения погонщика были неуклюже-изломанными, он то порывался вперед, то вдруг останавливался и пятился назад, словно преодолевал сопротивление какой-то невидимой силы. Лицо тоже менялось каждое мгновение, то выражая вполне осмысленное отчаяние, то превращаясь в маску безумства. С губ текла кровь: он погрыз их в порыве бешенства или… Пытался болью привести себя в чувство? Казалось, разум погонщика до последнего момента сопротивлялся болезни. Маги с холодными взглядами молча наблюдали за медленным приближением несчастного.

Когда до зараженного оставалось не больше пары шагов, Зирум медленно поднял руку, несколько мгновений подержал ее на весу, потом резко опустил. Тут же на голову погонщика будто обрушился гигантский невидимый молот, превративший ее в красно-серое месиво. Мантии чародеев забрызгало кровью и кусочками густой массы, некогда бывшей мозгом.

Останки погонщика стремительно затягивало тонкое кружево инея. Маг ударил сырой силой, и воздух оставил в ней свой след. Когда человеческий чародей атакует кого-нибудь своей чистой энергией, он все равно инстинктивно обращается к источнику, и в удар добавляется частичка стихии, к которой больше всего расположена душа волшебника.

Какого… Что они себе позволяют?! Заразившегося следовало связать и положить с остальными! Неужели они настолько отчаялись, что готовы уничтожать больных, как взбесившихся собак?!

– Что здесь произошло? – спросила орка, выйдя из лазарета и мельком окинув взглядом магов и тело несчастного.

– Похоже, чародеи сошли с ума, – ответил я, двигаясь в сторону этой странной парочки и готовясь защищаться, если возникнет необходимость.

На площади остались только мы вчетвером. Воины, еще не пораженные заразой, увидев, что сделали маги, отошли подальше и спрятались в развалинах старых домов.

Я подождал, пока люди скроются, и гневно обратился к Зируму, который стоял ко мне спиной:

– Зачем вы это сделали? Погонщик не успел напасть, его можно было… – Я не успел договорить, слова застыли в горле сухим комком. Чародей медленно повернулся. На меня смотрели пустые, красные от полопавшихся капилляров глаза.

Все разъяснилось без слов: и их странное поведение, и убийство погонщика. Болезнь достала и магов.

Зирум недолго, всего несколько ударов сердца, смотрел мне в лицо, а затем швырнул в меня таким же сгустком силы, каким превратил череп погонщика в месиво. Но я был готов к нападению и среагировал быстрее, чем с его ладони слетела волшба. Отпрыгнул в сторону и, разминувшись со смертью всего на пару дюймов, перекатился через плечо. Вскочив на ноги, я побежал в сторону развалин, петляя, словно сумасшедший заяц. За спиной раздавались мощные удары, превращавшие в мелкое крошево камень мостовой. Мне удалось добраться до спасительного укрытия невредимым. Я спрятался за стеной наполовину развалившегося деревянного дома. На поверку мое убежище оказалось не таким уж и надежным. Зирум не стал обходить стену и искать меня, а принялся методично посылать удар за ударом, превращая строение в щепки.

С другой стороны площади тоже послышались звуки магической атаки. Рискуя погибнуть, я на миг выглянул из-за стены. Увиденное не порадовало: второй маг – Версум – в приступе бешенства швырял сгустками силы в Мару. Орка пока держалась, уклонялась от оставлявших огненный след ударов, прыгая по мостовой не хуже акробата из бродячего цирка. Из оружия у зеленой были только кнут и длинный кинжал. Мара пыталась подобраться к магу ближе, но под потоком волшбы у нее это получалось не слишком хорошо.

Увидев мою физиономию, высунувшуюся из-за стены, Зирум взревел и взмахнул руками. Я едва успел откатиться в сторону, как мое укрытие в щепки разнесло магическим ударом.

Короткими перебежками, виляя и подскакивая, я добрался до ближайшего дома. Влетел в дверной проем и сразу отпрянул в сторону. Тут же стену сотряс удар, пробив дыру, в которую свободно могла бы проехать карета. Если бы маг вошел внутрь, я, может, и попытался бы сотворить что-нибудь с трухлявым деревом стен, чтобы пробудить их к жизни и сделать своим оружием, но чародей попросту уничтожал дом. Не дожидаясь следующей атаки, я ринулся в соседнюю комнату и с разбегу выпрыгнул в окно, очутившись с другой стороны здания.

У меня родилась шальная идея. Кажется, я придумал, как остановить Зирума. Как обычно, рассчитывал только на удачу, но на тщательную проработку плана времени не было. Под очередным ударом обвалилась крыша дома. В небо взметнулись клубы пыли. В этот же момент я рванул за угол, на бегу отчаянно стараясь сосредоточиться на заклинании и сконцентрировать всю доступную мне силу. В сознании молитвой всем богам билось: «Лишь бы не заметил, лишь бы не увидел…» Когда впереди показался Зирум, я упал на мостовую и, уперев ладони в камень, послал импульс силы, глядя на чародея и произнося ключевую формулу.

По моим расчетам, в щелях между камнями мостовой обязательно должны были застрять принесенные ветром семена каких-нибудь растений. Глубоко в земле, под камнями, тоже могли сохраниться семена, впавшие в «спячку». Вот их я и собирался вырастить. Конечно, затея рискованная. Вдруг плесень уничтожила не только жителей форта, но и всю растительность? Да и чародей вполне мог успеть убить меня до того, как сработает заклинание.

Отдав свою силу земле, я ощутил, как в голове будто что-то разорвалось, а по телу прокатилась волна тягучей боли. Но сознание не помутилось, и я отчетливо видел, что происходило на площади.

Порыв ветра, взметнув кучку зеленой пыли, швырнул ее Зируму в глаза. Вокруг головы чародея образовался небольшой смерч. Ослепленный маг, взвыв, принялся беспорядочно расшвыривать в разные стороны сгустки силы. В тот же момент камень перед ним взорвался фонтаном обломков, из-под земли стремительно взметнулись побеги растений и, свиваясь в жгуты, обвили ноги Зирума. Все-таки я перебрал с силой. Вылетевший из мостовой большой камень сломал чародею левую руку, и она безжизненной плетью повисла вдоль тела. Мелкие осколки превратили его лицо в кровавое месиво. Маг был обездвижен, и я рванулся в его сторону, чтобы нанести решающий удар. Но Зирум опередил меня. Злоба ослепленного чародея обратилась на державшие его растения, и он ударил в них сгустком силы. Удар огромной мощи оторвал Зируму ноги. Изуродованное тело подлетело над мостовой на несколько ярдов и рухнуло на камень. Раздался противный хруст, и из-под затылка Зирума растеклась лужица крови. Мне не пришлось его добивать, чародей умер мгновенно.

Пока я сражался со своим противником, Мара продолжала кружить возле Версума, уходя от ударов и медленно подбираясь к нему все ближе. Расправившись с Зирумом, я рванулся было на помощь орке, но застал лишь последние мгновения боя. Вместо того чтобы увернуться от последнего удара, она устремилась прямо навстречу волшбе. Я решил было, что Маре конец, и успел только вяло удивиться такому своеобразному способу самоубийства. Но тут произошло невозможное. Орка, которая по всем законам природы и магии должна была превратиться в опаленный мешок с костями, осталась невредимой. Столкнувшись с ее телом, сгусток силы на мгновение остановился. Воздух вокруг Мары задрожал. Орка наклонилась вперед, как путник, сопротивляющийся порыву ветра. Я раскрыл рот, в изумлении наблюдая, как колышущееся пятно распалось на две части, которые обошли Мару с разных сторон. Зеленая рассекла магию, как нож разрезает масло. Лишь на рукавах ее куртки вспыхнул огонь. Не обращая на пламя внимания, орка подсекла кнутом ноги Версума, и чародей грохнулся на мостовую. Одним прыжком преодолев около трех ярдов, Мара придавила мага и с силой вонзила ему в сердце кинжал. Тело Версума еще содрогалось в агонии, а орка уже каталась по мостовой. Сбив с одежды пламя, она вскочила на ноги и отыскала меня взглядом. Убедившись, что я в порядке и не нуждаюсь в помощи, Мара медленно подошла ко мне и посмотрела прямо в глаза. Мы сразу поняли друг друга без слов. Теперь в этом пораженном заразой городе осталось только два разумных существа, у которых был призрачный шанс помочь остальным. И, несмотря на пропасть неприязни между нашими народами, нам придется полностью и безоговорочно довериться друг другу.