– И не особенно приятная. – «Фрэн была права насчет нервного напряжения», – поняла Дина. Она чувствовала, как что-то пульсировало внутри ее – как струя ледяной воды в потоке горячей крови. Дина отвернулась от окна и присела у камина, где потрескивал жаркий и яркий огонь. – У меня такое ощущение, Фрэн, будто мне пришлось выдержать длительную осаду. И все из-за шумихи вокруг нашей с Анджелой стычки в туалетной комнате во время вручения «Эмми».

– Солнышко, все уже почти забылось, да и с самого начала всем было ясно, что это сплошное дерьмо.

– Почти всем. – Не находя себе покоя, Дина опять встала и принялась бродить по комнате. – А эти дурацкие выдумки прессы о ее стоическом терпении после того, как я якобы отвергла предложенную дружбу? Дружбу! Вот задница! – Она засунула руки в карманы и тотчас же вытащила их снова. – А этот гадкий радостный подтекст в отдельных статьях? «Королевы ток-шоу дерутся по-кошачьи». «В туалетной комнате обнажились когти». И все ровно настолько близко к истине, чтобы мы обе выглядели как идиотки! Конечно, Лорен был просто счастлив. После «Эмми» наш рейтинг стрелой взлетел вверх и падать пока не собирается. Теперь все те, кому совершенно наплевать на содержание шоу, включают его, чтобы посмотреть, как я себя веду и не обижаю ли гостей!

Фрэн тихонько хихикнула, но, поймав быстрый Динин взгляд, сразу добавила:

– Извини.

– Хотела бы я воспринимать это как шутку. – Схватив кочергу, Дина яростно набросилась на пылающие поленья. – Да, я действительно считала, что это только потешное недоразумение… пока не начали приходить письма.

– Ой, Ди, большей частью они тебя поддерживали, а некоторые даже хвалили.

– Значит, я извращенка. – Ее плечи вздрогнули. О, как Дина ненавидела себя за то, что сейчас выглядела полной дурой! Но еще больше за то, что все равно никак не могла перестать думать и вспоминать о том омерзительном инциденте. – Ты знаешь, мне на память все время приходят другие письма. Те, которые попали в ряд от «Вам должно быть стыдно за себя» до «Тебя надо выпороть хлыстом за неблагодарность к такому хрупкому нежному цветочку, как Анджела Перкинс». – Ее сузившиеся глаза сверкали ярче пламени. – Белладонна[3], наверное, тоже похожа на хрупкий нежный цветочек!

– Вот уж не знаю. – Фрэн передвинула малышку повыше, к плечу. – Все это уже практически затихло. Почему ты не хочешь мне рассказать, что тебя мучает на самом деле?

Дина в последний раз ткнула кочергой в камин.

– Я боюсь. – Она произнесла это спокойно, но волна ледяной дрожи опять пробежала у нее по позвоночнику. – Я получила еще одну записку.

– О боже! Когда?

– В пятницу, сразу после встречи с группой повышения грамотности в «Дрейке».

На этот раз записку положили прямо ей в машину.

– Я спросила Тима, подходил ли кто-нибудь к машине, – продолжала Дина, – но он никого не видел. Было холодно, и он заходил в гостиницу, чтобы погреться. Он сказал, что дверцы были заперты, и, зная, какой Тим добросовестный, я уверена, что так и было.

«Слишком много записок», – подумала Фрэн, и внутри у нее все сжалось. За последние несколько месяцев Дина получала их слишком часто.

– Ты сообщила в полицию?

– Я позвонила лейтенанту Дженнеру прямо из машины. Но я ничего не в состоянии с этим поделать. – Ее голос дрожал как от разочарования, так и от страха. «И было бы легче, – поняла Дина, – чувствовать что-нибудь еще, кроме страха – что угодно». – Я никак не могу в этом разобраться, не могу понять… – Пытаясь успокоиться, она потерла лицо руками, словно надеясь, что так защитится от паники. – Не могу спокойно говорить об этом. И всякий раз, когда напоминаю себе, что мне не угрожали, не причиняли никакого вреда, то чувствую, что у меня вот-вот начнется истерика. Он везде находит меня. Я готова на коленях умолять его, чтобы он оставил меня в покое. Просто оставил меня в покое. Фрэн, – беспомощно произнесла Дина, – я не знаю, что делать.

Фрэн встала и положила Келси в манеж. Потом подошла к Дине и взяла ее руки в свои. В этом прикосновении была не только поддержка, но и тихо бурлившая досада.

– Почему ты не говорила мне это раньше? Почему ты ни разу не дала понять, как сильно тебя это расстраивает?

– У тебя и так много дел. Обри, малышка.

– Так что, ты пожалела молодую мать и притворилась, что для тебя все это так, ерунда, побочный продукт славы?

– Я не видела никакой причины для беспокойства! – огрызнулась Дина. – Сейчас у нас и так столько всяких дел: шоу, козни Анджелы, сын Маргарет разбил ее машину, у Саймона умерла мать. – Презирая себя за то, что приходилось оправдываться, она опять повернулась к окну. – Финн летит на Гаити на следующей неделе. – Снаружи пес прыгал вслед за летавшими туда-сюда снежками. Дине хотелось плакать. Прижавшись лбом к холодному стеклу, она ждала, пока ее нервы немного успокоятся. – Я думала, что смогу справиться сама. Я хотела справиться сама…

– А Финн? – Фрэн подошла к Дине сзади и потерла ладонью ее окаменевшую спину. – Он знает, что с тобой сейчас происходит?

– У него очень много других забот.

Фрэн даже не постаралась сдержать негодующее фырканье.

– Это значит, что и с ним ты вела такую же игру. Ты сказала ему о последнем письме?

– Наверное, лучше подождать, пока он вернется из предстоящей поездки.

– Ты просто эгоистка!

– Эгоистка? – Ее голос дрогнул от удивления и боли. – Как ты можешь это говорить? Я не хочу, чтобы он волновался обо мне, находясь за тысячи миль отсюда!

– Он хочет волноваться о тебе. Боже, Ди, как может такой тонкий и внимательный человек, как ты, быть одновременно таким упрямым? Финн любит тебя. И хочет разделить с тобой все – и хорошее, и плохое. Он заслуживает того, чтобы знать, что ты чувствуешь. Если ты любишь его хотя бы вполовину так же сильно, как он тебя, то не имеешь права ничего скрывать от него.

– Я не собиралась скрывать…

– Но именно это ты и делаешь. Это несправедливо по отношению к нему, Ди. Как и… – резко оборвав фразу, Фрэн выругалась. – Извини, – но ее голос звучал напряженно и холодно. – Это совершенно не мое дело, какие у вас с Финном отношения.

– Нет, теперь уже не останавливайся, – так же холодно проговорила Дина. – Договаривай до конца. Как что?

– Ладно. – Фрэн набрала в легкие побольше воздуха. Они дружили уже больше десяти лет. Можно было надеяться, что их дружба выдержит и эту бурю. – Несправедливо с твоей стороны требовать, чтобы он сдерживал свои желания.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду?

– Ради бога, посмотри на него, Ди! Посмотри на него с Обри. – Она схватила Дину за руку и развернула ее обратно к окну. – Посмотри внимательно.