В этом признании не было ничего хорошего. Теперь он подставился и справа и слева. Моди теперь видела его насквозь.

Но что бы ни видела мисс Сильвер, она удержала это при себе. Дружелюбное внимание к Фрэнку осталось неизменным, когда она сказала:

– Мне думается, что для них в этом нет никакого риска.

Фрэнк протянул к мисс Сильвер руку:

– Послушайте, чего вы добиваетесь, составив эти три списка? Вы пытаетесь установить связь между исчезновением Генри и тем осиным гнездом, в которое превратился дом Роджера?

Мисс Сильвер издала уже ставшее привычным покашливание.

– Мой дорогой Фрэнк, за последние три года в «Приюте пилигрима» произошло множество странных событий. Мистер Генри Клейтон исчез накануне свадьбы. Мистер Пилгрим погиб от несчастного случая, который его конюх и его сын таковым не считают. Теперь его сын убежден в том, что на него дважды совершали покушение. Я не утверждаю, что все эти события связаны между собой, но такие странные совпадения нуждаются в тщательном расследовании. Я хочу знать еще одну вещь. Когда исчез мистер Генри Клейтон, у него были при себе деньги?

Фрэнк вздрогнул и резко выпрямился.

– Знаете, да. Мне следовало сразу сказать вам об этом. Это одна из причин, по которой он мог решиться на такую выходку. Мистер Пилгрим дал ему чек на пятьдесят фунтов – в качестве свадебного подарка. Генри попросил дать ему наличные, объясняя это тем, что они ему понадобятся на медовый месяц. Все в семье знали, что старик Пилгрим хранил деньги дома. Когда Генри попросил дать ему наличные, старик взял назад чек и порвал его. Мне об этом рассказывал Роджер – вся сцена происходила при нем. Он же рассказал мне, что отец поднялся к себе и вернулся с четырьмя купюрами по десять фунтов и двумя – по пять. Генри достал бумажник и положил туда деньги.

– Были ли другие свидетели?

– В это время в комнату вошел Роббинс – он принес дрова для камина как раз в тот момент, когда Генри клал деньги в бумажник. Роббинс показал, что видел, как Генри прятал бумажник во внутренний карман пиджака, но не знал, зачем он его доставал, а потом просто перестал об этом думать.

– О банкнотах ничего не известно, Фрэнк? Удалось ли их обнаружить?

Фрэнк поднял руку и снова ее опустил.

– Нам не удалось узнать номера банкнот. У Пилгримов полно земельной собственности, они сдают ее в аренду, и старик сам собирал арендную плату. Он верхом объезжал угодья, мило болтал с арендаторами и возвращался домой с наличными. Собранные деньги он прятал. Старик не любил связываться с банками, предпочитал всегда иметь деньги под рукой. Роджер рассказал мне, что после смерти старого Пилгрима в жестянке под кроватью нашли около семисот фунтов. Бог знает, сколько пролежали у него деньги, которые он дал Генри, и от кого он их получил.

После этого Фрэнк собрался уходить. Однако, спустившись на одну ступеньку в холл, он вдруг вернулся в гостиную. В конце концов, чем он рискует? Моди и так много знает. Полировку наводят грубой шкуркой. Он, как можно более небрежным тоном, сказал:

– Между прочим, вы можете доверять Джуди Элиот. У нее есть голова на плечах, она все схватывает на лету. Кстати, она знает о вас и знает, что вы можете приехать в «Приют пилигрима».

Мисс Сильвер испытующе посмотрела на Фрэнка. Во всяком случае, ему так показалось – взгляд был укоризненным, поощряющим и, к его большому облегчению, понимающим.

– Мой дорогой Фрэнк, я верю, что она сможет держать язык за зубами, – сказала мисс Сильвер.

Мисс Колумба объявила о предстоящем приезде мисс Сильвер за вечерней трапезой, которую все в доме, за исключением мисс Джанетты и Роббинса, называли ужином. Собственно, это объявление выглядело, как ответ на вопрос Роджера, который как бы невзначай поинтересовался: «Когда ты ждешь в гости свою подругу мисс Сильвер?», на что мисс Колумба односложно ответила: «Завтра».

За столом возникло мгновенное замешательство. Лона Дэй подняла голову, как будто собираясь что-то сказать, но передумала и промолчала.

Мисс Нетта повернулась к сестре с быстротой гелиотропа:

– Твоя подруга мисс Сильвер? Никогда о ней не слышала. Кто она?

За мисс Колумбу ответил Роджер:

– Это старая школьная подруга тети Колли. Я случайно встретил ее в городе. Она сказала, что ей хочется на недельку поехать в деревню, и я пригласил ее к нам. – Он нервно покатал пальцами хлебную крошку, а Джуди вся превратилась в слух, подумав, что, в сущности, все мужчины – никуда не годные создания.

– Школьная подруга? – раздраженно переспросила мисс Нетта. – Мой дорогой Роджер! Колли, кто эта женщина и почему я никогда от тебя о ней не слышала?

Мисс Колумба продолжала с невозмутимым видом есть рыбу. В противоположность сестре, одетой в шелестящий шелк, она сидела за столом в просторном шерстяном одеянии табачного цвета, которое когда-то было повседневным платьем. Оно все еще грело, и мисс Колумба не видела причин с ним расставаться.

– Понятно, что это моя ровесница. В прошлом она была домашней учительницей.

Сказав это, мисс Колумба вновь принялась за рыбу.

Позже, в утренней комнате, которой пользовались вместо большой гостиной, так как ее было легче отапливать, Лона Дэй сказала Джуди то, о чем промолчала за ужином:

– Я не хочу, чтобы он кого-то сюда приглашал. Конечно, я не имею права голоса, но мне это не нравится. Я не знаю Роджера так хорошо, как члены семьи, но это очень плохо для капитана Пилгрима.

Джуди задумалась: «Как это странно, она говорит, что не знает Роджера, но называет его по имени, а Джерома при этом называет капитаном Пилгримом? Разве не его она должна знать почти что изнутри? Правда, он старше Роджера, как, впрочем, и она. Интересно, кстати, сколько ей – наверное, лет тридцать пять? Она всегда одета в черный бархат».

Джуди едва удержалась от усмешки, представив себе, чем должна заниматься сиделка или медсестра. Но смешливость исчезла, когда Джуди, как в первый вечер, вдруг показалось, что она где-то видела эту женщину, и на этот раз она вспомнила. Лона Дэй своим длинным черным бархатным платьем и золотисто-каштановыми волосами была, несомненно, похожа на шотландскую королеву Марию Стюарт. Глаза ее источали неподдельное очарование – теплое и неотразимое. Не хватало только жесткого гофрированного воротника и шотландского берета с пером. Идея показалась Джуди такой занимательной, что она некоторое время слышала только интонации голоса Лоны Дэй, не вникая в смысл сказанного.

Когда Джуди снова стала различать слова, Лона говорила:

– Я знаю, что ему очень нравится разговаривать с ней, и мне отвратительна сама мысль о том, чтобы лишать его этой радости, но меня очень тревожит это общение. Вы понимаете меня, я надеюсь?

Джуди не имела ни малейшего понятия, о чем она говорит, но надеялась, что следующей фразой Лона ее просветит. Так и случилось.