Все это, наверное, было ложью. Адриан ни разу не пустил в ход ни один из трех мечей, несмотря на то что его дважды едва не убили. Не говоря уж о том, что он, как идиот, позволил заманить себя в ловушку без оружия. Но главное заключалось в том, что у него отсутствовал инстинкт убийцы. Адриан оказался слишком мягок. Ройс пришел к выводу, что мечи – это обман, фокус, призванный произвести впечатление угрозы, которой на самом деле не существовало. Оставался один вопрос: зачем Аркадиус приложил столько усилий, чтобы заставить их вместе отправиться на задание? Чего на самом деле хотел старик?

Иначе.

Ройс спустил оставшийся моток веревки и посмотрел вниз. Он ожидал, что к этому времени идиот уже сдохнет. Упорное желание Адриана остаться в живых не на шутку раздражало Ройса, но его упрямое карабканье по веревке само по себе неплохо могло устранить проблему.

Ройс вынул из складок плаща нож.

Он представил, как говорит Аркадиусу: «Я же тебя предупреждал. Он упал и разбился, как я и предсказывал». По крайней мере это не будет ложью.

Канат, за который держался Адриан, был привязан к зубцу башни и дергался, натянутый под весом его тела. Адриан раскачивался на нем, словно маятник. Ройс протянул руку с ножом, и лунный свет отразился от клинка Альверстоуна. От кинжала исходило серебристо-белое свечение, которое ударило по глазам, едва не ослепив вора. Это был хороший кинжал – превосходный кинжал, – но в эту минуту Ройс предпочел бы любой другой.

Ройс раздраженно покачал головой. «Я обещал не убивать только старика», – подумал он. Но яркое свечение кинжала в его руке не померкло от этой мысли. Он заключил сделку с единственным важным для него человеком. Это было глупо. Тот человек мертв. Нет смысла держать слово, данное призраку. Ройсу удалось отгородиться от большинства воспоминаний о тюрьме Манзант, но в руке он держал кинжал – прощальный подарок человека, который спас нечто большее, чем его жизнь, и просил всего лишь о скромном одолжении. Этим белым лезвием Ройс перерезал десятки глоток и ни разу не колебался, но теперь не мог перерезать одну несчастную веревку.

Он вспомнил, как Аркадиус сказал: «Такова плата, Ройс».

«И это все? После этого я избавлюсь от вас обоих?»

«Да. Но ты должен пообещать, что честно дашь ему шанс. Поступишь справедливо. Ты не можешь специально подстроить неудачу».

Ройс вздохнул, убрал кинжал в ножны и встал.

«Когда мы вернем книжку на место, я свободен от всех клятв», – успокоил он себя.

Хмурое выражение на его лице сменилось улыбкой. Назад он отправит Адриана первым – потом, если придется, развяжет чертову веревку. Если повезет, кто-нибудь внизу услышит его крик и обнаружит труп. Ройс же спустится с другой стороны башни, ближе к выходу, и исчезнет. Конечно, было бы куда лучше, если бы при Адриане нашли украденный дневник. Ройс снова выругал себя за глупость.

Вскоре ему надоело ругать себя, а поскольку Адриан все еще не достиг вершины, Ройсу оставалось лишь сидеть смирно и наслаждаться видом. Больше всего он любил хорошие крыши. Чем выше, тем лучше, а он никогда не бывал на крыше выше этой. Воздух здесь был свежее, луна казалась ближе, а люди – гораздо дальше. Он прислонился к зубцу, слушая кряхтенье Адриана, а над головой у него, несмотря на набегающие тучи, искрились звезды. Приближалась буря. Это хорошо. Тучи делали ночь темнее. Буря затруднит поиск. Ройс не привык к везению, но, похоже, Новрон был на его стороне.

Свою любовь к высоте Ройс находил забавной, учитывая, что большую часть жизни он провел в канаве. Теперь все изменится. Он покончил с городами. Ему больше некуда возвращаться – об этом он позаботился. Не просто сжег все мосты; он уничтожил их так, будто настал конец света. С прежней жизнью его связывала одна тонкая ниточка, которую необходимо разорвать, и сегодня он это сделает. Как ни странно, эта мысль доставляла ему не только удовольствие, но и горечь. Он снова обретет свободу, но в то же время останется совсем один.

«Мне лучше работается одному», – убеждал он себя.

Ройсу хотелось в это верить, но даже после всего, что произошло, он все еще скучал по Меррику.

Он встретил Меррика в начале пути, когда только прибыл в Колнору. Оба они были новичками в воровской гильдии «Черный алмаз». Как и у большинства людей, начало жизни Меррика не было столь ужасным, как у Ройса. Меррик происходил из состоятельной семьи, и хотя рано рассорился с родителями, те все же вырастили сына и дали ему образование, надеясь, что он пойдет по стопам отца и станет мировым судьей. Меррик избрал другой путь.

Гильдия сделала Ройса и Меррика напарниками, чтобы Меррик познакомил Ройса с городом, но тот всегда делал больше, чем от него требовалось. Ройс стал для него своеобразным проектом, и новый напарник всерьез взялся за его обучение. Он научил Ройса читать и считать, показал самые надежные пути отступления и укрытия. Однажды ночью на крыше он разделил с ним первую украденную бутылку «Монтеморси». С тех пор Ройс даже не смотрел на другое вино, а высота стала для него священна. Ройс ничего не знал о мире, и Меррик стал его проводником. Ничего удивительного в том, что они оказались так похожи, настоящие родственные души с одинаковыми устремлениями и отношением к жизни. У Ройса никогда не было семьи, и Меррик стал для него как брат. Они бы так и продолжали терроризировать улицы, переулки и крыши Колноры, если бы Меррик не предал Ройса и не отправил его в тюрьму. Это предательство убедило Ройса в том, что доверять нельзя никому. Люди заботились только о себе. Ни одно, даже самое незначительное действие не совершалось без какой-либо выгоды для того, кто его совершал. Даже доброта была плодом желания заслужить уважение или восхищение того, кому ты помог. Это был очередной урок, который Меррик преподал Ройсу, а Меррик знал все. Когда вокруг шеи затягивалась петля, когда дул холодный ветер, любой человек – не важно кто – заботился только о себе.

Обдумывая это, Ройс вдруг почувствовал, как подрагивает деревянный настил, опоясывавший корону. Это не могли быть шаги Адриана – тот все еще лез наверх.

«Ветер крепчает?» – подумал Ройс.

Возможно, но ему это не понравилось. До сих пор ему везло, однако по натуре Ройс был циником и знал, что боги переменчивы. Он прислушался. Завывание ветра, тяжелое дыхание Адриана, который наконец подтянулся к краю амбразуры, рухнул на мостки и так и остался лежать. Ройс снял ремни и жестом велел Адриану сделать то же самое. Затем молча махнул рукой направо, указывая направление, куда им нужно идти. Окно, через которое он влез в прошлый раз, располагалось на полпути отсюда. Теперь ему нужно было только одно: чтобы Адриан следовал за ним. Подрагивание деревянного настила встревожило его, и он не желал попусту тратить время.

Ройс шел медленно, хотя очень хотелось поторопиться. Если настил содрогался под чьими-то шагами, нельзя было допустить, чтобы стали слышны и его шаги. И все же он ускорил движение, глядя вперед, выискивая признаки чьего-либо присутствия за поворотом.

Иначе.