Рам Джас глубоко затянулся из трубки и погрузился в приятное беспамятство.

Курение каресианского радужного дыма считалось в Тор Фунвейре незаконным удовольствием, и наркотик можно было раздобыть только у бандитов и прочих темных личностей. Рам Джасу он нравился как средство забыться, и он находил отношение ро к порошку странным; возможно, это был очередной пример того, что священникам не нравится нечто только потому, что оно им чуждо и непонятно.

Радужный дым не сильно действовал на психику. Он давал ощущение покоя, уюта, мысли текли медленнее, обычно через несколько минут у человека поднималось настроение. Более сильный порошок давал приятный кайф, и, накурившись, человек мог долго сидеть, не думая ни о чем и бормоча нечто неразборчивое.

Рам Джас и Бром опустошили мешочек через час и, передавая друг другу бутылку с вином, успешно достигли некоторого душевного спокойствия.

Они как следует привязали коней, отошли подальше в лес и улеглись на поросшем травой холмике на довольно большом расстоянии от дороги. Целую ночь друзья скакали прочь из Козза, и теперь, глядя вверх, на затянутое облаками небо, Рам Джас решил, что, наверное, уже наступил полдень. Они говорили мало, просто отдавались ощущениям, приносимым наркотиком.

Рам Джас все же беспокоился за Брома. Когда тот приехал в Ро Вейр, несколько недель назад, он собирался вернуться домой в качестве освободителя. Теперь, узнав о казни герцога Эктора, молодой лорд оказался вынужден пересмотреть свой план. Рам Джас считал, что попасть в Ро Канарн будет не слишком сложно – они сумеют найти корабль, отходящий из Тириса, а до тех пор попробуют скрываться. Однако кирина тревожила мысль о том, что в Канарне им придется заручиться чьей-то помощью. Рам Джас был настоящим профессиональным убийцей, а Бром с мечом в руке являлся опасным противником, но их двоих никак нельзя было назвать армией.

– Что ты хотел этим сказать? – нарушил молчание Бром.

– Что я хотел сказать когда? – пробормотал Рам Джас, потирая глаза, чтобы сосредоточиться; его словно окутывал наркотический туман.

– Тот Черный священник… Ута Призрак. Ты сказал, что знаешь его.

– Вообще-то я сказал, что у нас есть кое-какие общие друзья, – поправил его Рам Джас.

Бром повернулся к нему и оперся на руку.

– Какие друзья?

– Это довольно долгая история… и я сейчас не в том состоянии, чтобы увлекательно рассказывать, – ответил Рам Джас с идиотской улыбкой.

Бром снова лег на спину и выдохнул дым.

– Хасим всегда говорил, что после радужного дыма ты приходишь в дурное настроение.

– Я бы на твоем месте не стал слушать мнения Хасима насчет… да насчет чего угодно. – Продолжая улыбаться, Рам Джас сел и тут же почувствовал головокружение. – Я не убил Уту потому, что отдельные люди, которых я уважаю, хорошо к нему относятся. – Кирин знал, что восставшие из мертвых живут в Глухом лесу в Канарне, но он сомневался в том, что Бром когда-либо сталкивался с ними. – Помнишь, как я рассказывал тебе про одно дерево? – спросил он.

– Про дерево с черной древесиной.

– Ну так вот, оно было… в каком-то смысле священным для моего народа… и для некоторых других существ, которые жили в Ослане.

– Других существ? Выражайся яснее, приятель, – раздраженно произнес Бром.

Рам Джас долгое время считал, что эти деревья вымерли в Тор Фунвейре, что Пурпурные священники вырубили или сожгли все, что сумели найти. Деревья еще можно было найти в некоторых областях страны раненов, но основная масса их росла в Киринских лесах.

– Обитатели лесов поклоняются этим деревьям. Они называют их Темными Отпрысками Мертвого Бога. Думаю, они их побаиваются, считают, что это не просто деревья, а нечто большее. Но мне лично казалось, что это просто очень старые, странного вида деревья.

Бром в недоумении смотрел на серое небо.

– А какое отношение все это имеет к Уте?

– Я же говорил, что слишком накурился для того, чтобы рассказывать связные истории, – отвечал кирин, жалея о том, что у них больше не осталось вина и наркотика. – Почти всю молодость я прожил бок о бок с восставшими из мертвых. Я даже выражения такого не слышал, пока не попал в Тор Фунвейр; мы всегда называли их доккальфарами.

Судя по выражению лица Брома, он, подобно большинству жителей королевства ро, верил в церковные истории насчет того, что восставшие из мертвых – чудовища.

– А я думал… – начал он.

– Да-да, ты думал, что это какие-то неумирающие монстры. Все в твоей тупоумной стране так считают. Возможно, за исключением лишь Уты Призрака.

Бром совсем перестал понимать друга.

– Он же крестоносец, Рам Джас, а это означает, что его миссия – выслеживать и убивать живых мертвецов.

– Я знаю только одно: они к нему хорошо относятся. Сколько угодно сомневайся в их хорошем вкусе, но они считают его человеком чести, и я не мог убить одного из немногих друзей народа доккальфар.

Рам Джас не знал, почему именно они считают Черного священника другом, но во время своего последнего путешествия в лес Фелл он слышал, как имя Уты Призрака произносили с любовью. Доккальфары боялись всего и всех, нелегко было завоевать их доверие и дружбу – отношение обычных людей научило их осторожности; но Ута совершил нечто такое, что заставило их забыть о десятках убитых им соотечественников. Рам Джасу не было нужды приобретать их дружбу, потому что первые двадцать лет жизни он провел рядом с ними и их необыкновенное дерево наделило его самого сверхъестественными способностями.

Его жена любила гулять в лесах Ослана, слушать пение странных неумирающих существ; Рам Джасу тоже не хватало этого пения, когда ему приходилось надолго покидать родные места. И даже теперь он старался не упускать ни одной возможности вернуться в глухие леса и провести время с доккальфарами.

– И что теперь? – спросил Бром. – Ты оставил его в живых, чтобы он продолжал охотиться на нас?

Рам Джас снова лег на траву.

– У меня есть какое-то предчувствие насчет этого священника, – загадочно произнес он. – Думаю, он больше не будет выслеживать нас.

– И все равно тебе следовало его убить… но я не хочу больше драться с тобой из-за этого. – Бром рассмеялся, и друг его понял, что радужный дым все-таки помог лорду расслабиться.

– Возможно. Но я этого не сделал, – сказал кирин.

Какая-то мысль пришла в голову Брому, и он снова озадаченно уставился на друга:

– Как же так получилось, что я совсем не знаю тебя?

– Ты знаешь меня много лет, идиот, – возразил Рам Джас.

– Но ничего из того, что ты сказал, я не знал. Сомневаюсь, что Хасим или Магнус знают это о тебе. А вообще кто-нибудь знает о тебе все, Рам Джас?

Бром задавал вопросы, которые не нравились кирину, но он не хотел его обидеть, поэтому Рам Джас решил ответить: