– Ну вот, сейчас я пристрою свою задницу на этот барный табурет, а вам, дорогая, советую сесть вон на тот стул – рядом со мной и ниже меня.

– Хорошо. – Лидия вытащила из кармана листы с ролью и сосредоточилась. То, что последовало дальше, потрясло Клэри.

Они играли сцену так, будто проживали ее по-настоящему. Она сразу же стала моложе, ранимее, выглядела неловкой и мучительно влюбленной, а он – и Клэри, увидев эту метаморфозу, не поверила своим глазам – нежным, измученным и заботливым. Его голос, еще недавно звучавший так заносчиво и самодовольно, угас до мягкости и шарма, которых Клэри даже заподозрить в нем не могла: он стал неотразим, и она в самом деле не смогла перед ним устоять. Он даже выглядит иначе, мелькнуло у Клэри, но все происходящее так взбудоражило ее, что она была не в состоянии думать и рассуждать.

Она увидела, как оба сбросили маски: перемена была разительной и мгновенной, словно погасили две лампочки. И Квентин сказал:

– Так, дорогая, вы годитесь. Если его величество не возражает.

– Он не возражает, – отозвался Джейк, растроганный сценой и вытирающий глаза серым носовым платком.

Квентин сказал что-то невнятное Лидии, и она невозмутимо ответила:

– Благодарю, но я уже договорилась пообедать с моей кузиной.

Клэри заметила, что ее отказом он остался недоволен, но тут Лидия схватила ее за руку, попрощалась с Джейком, и вскоре они уже спускались по лестнице в фойе.

– Погоди секунду, я заскочу за сумкой, – но в этот момент помреж сам принес ее. Отвечая на вопрос, куда они теперь, Клэри объяснила, что неподалеку за углом есть приятное итальянское заведение, которое она могла бы посоветовать.

Когда театр остался позади, Лидия остановилась, чтобы перехватить другой рукой раздувшийся чемодан, перевязанный веревкой.

– Давай теперь я понесу.

– Буду ужасно признательна. От такой тяжести у меня аж голова закружилась. – Она слегка покачнулась, и Клэри поддержала ее, обняв обеими руками.

– Лидия, с тобой точно все хорошо? Что-то не похоже.

– Я в порядке. Просто мне надо что-нибудь съесть. Я думала, что перехвачу что-нибудь в поезде сегодня утром, но было нечего.

– Когда ты ела в последний раз?

– Кажется, вчера, сандвич с сыром. Но столько возникло сложностей. Я объясняла, что мне надо уехать, но Билли не поверил мне, вот мы и репетировали целый день, а потом он еще явился ко мне и закатил такую сцену, что я даже собрать вещи не могла, пока он наконец не убрался, а к тому времени был уже час ночи. Вот и пришлось вставать в дикую рань, чтобы успеть на первый поезд, да еще до вокзала добраться – настоящее приключение, и я все думала, притащится он за мной на вокзал или нет, но к счастью, обошлось, – к тому времени она запыхалась, а они благополучно прибыли в ресторан «Марко», где царило уютное тепло. Официант забрал у них пальто, усадил их в уголке, принес тосканский фасолевый суп и по бокалу красного вина. Белое лицо Лидии уже не казалось таким белым. – Ты написала чертовски хорошую пьесу. Давно ты их пишешь?

– Вообще не пишу. Это первая. По-моему, мне невероятно повезло. Тебе так удалась эта сцена. У тебя она получилась в точности такой, как я и задумала ее. Но как ты узнала?

– Да мне осточертело работать репертуар и получать минимальную ставку «Эквити». Я прозябала вот так почти четыре года, и мой бывший агент ни разу даже не пришел посмотреть на меня в деле. Вот я и нашла нового, и он увидел меня в постановке по Ибсену. И прислал мне твою пьесу, но я не хотела сообщать тебе – вдруг ты подумала бы, что я не гожусь на эту роль. – Она отпила большой глоток вина. – Что у нас дальше?

– Сначала паста, потом сардины-гриль. Вот такой у меня обед.

– Спасибо. О, Клэри, как приятно снова увидеться с тобой! Я так от вас отдалилась. У нас ведь почти не было свободного времени, а стоило ему только появиться, как этот изверг делал все возможное, чтобы мне ни на что его не хватило.

– Изверг – это, как я понимаю, Билли.

– Да. Я сглупила, связавшись с ним, и до меня не сразу дошло, что порвать с ним можно, только сбежав оттуда. Понимаешь, он псих. Но давай не будем больше о нем. Расскажи мне о родных.

До конца обеда Клэри делилась с нею всеми новостями, какие только смогла припомнить. Уже оплачивая счет, она спохватилась:

– А где ты остановилась в Лондоне?

– Еще не думала. Надо будет что-нибудь подыскать.

– Хотела бы взять тебя к себе, но не могу. Вторую спальню занимают дети.

– Ой, я не хотела напрашиваться к тебе, честное слово! – После паузы она сказала: – Наверное, мне следует остановиться у мамы.

Еще одна краткая пауза. И Клэри произнесла:

– Роланд уехал, а про бедную мисс Миллимент я тебе рассказала. Так что мне кажется, что твоей маме очень одиноко. Попробуй, поживи у нее с недельку, а если будет слишком уныло, мы подыщем тебе другое жилье. – Она вопросительно посмотрела на чемодан, который как раз принесли Лидии. – Это весь твой багаж?

– Ага. Все мои пожитки, мои сокровища земные. Кучу книг пришлось оставить там, да еще вещей, которые я купила для квартиры, ну и пусть, не жалко. Конечно, я поеду к маме. Я так ужасно обошлась с ней. И обязательно проведаю мисс Миллимент. Я стольким ей обязана. Это она научила меня видеть смысл в поэзии.

Клэри вызвалась проводить ее к тете Вилли. Общими усилиями они потащили чемодан к остановке автобуса, который довез бы их до начала нужной улицы. Остальную дорогу Лидия волокла чемодан сама, но пока они брели к дому, у нее вырвалось:

– Хорошо бы она сначала дала мне поспать, а уж потом расспрашивала. Мне хочется только одного: завалиться в постель и отоспаться за всю Англию.

– Не волнуйся, я ей объясню, – пообещала Клэри. – Как тебе Квентин?

– Я заранее знала, что актер он отличный. Но человек ненадежный. Он наверняка станет подкатывать ко мне, но это я уж как-нибудь переживу.

Клэри испытала странное чувство, совершенно чуждое ей, но настораживающее. При прочих равных условиях, которые никогда не были для них равными, она могла бы (со смехом, разумеется) сказать, что ощутила укол зависти, услышав, насколько уверена Лидия в том, что весьма эффектный актер будет «подкатывать» к ней. Обычное явление для людей театра. И не только для актеров – многие с ним сталкиваются. А с ней такого никогда не случалось. Единственным, кто увлекся ею, был Арчи. И подкатывал к другой.

– Теперь моя очередь тащить чемодан, – объявила она. – Я же вижу, ты валишься с ног.

* * *

Вилли, которая занималась починкой каких-то костяных бирюлек, обрадовалась дочери. Выражением лица она на миг напомнила Клэри, какой была до того, как Эдвард ушел от нее, и по пути домой она думала, как это чудесно – иметь детей, безоговорочную любовь к которым ничто не изменит…