Мы сидели, разговаривали, и я прямо-таки ощущал, как с каждым словом усиливается наша взаимная привязанность.

Некоторые люди полагают, что, когда Брекенридж Элкинс сталкивается с женщинами, ему тут же изменяют остатки здравого смысла. А мой двоюродный брат, Медведь Бакнер, так тот просто трубит об этом на каждом углу. В общем-то, не спорю. Но торжественно заявляю и клянусь, что это моя единственная слабость! Если ее вообще можно считать таковой. Ибо, по моему глубокому убеждению, это единственная слабость, приличествующая каждому настоящему мужчине!

Зато Сью Притчарт оказалась одной из самых разумных девушек, когда-либо попадавшихся на моем жизненном пути. Она была не из тех ветрениц, которых парни легко обводят вокруг пальца при помощи какого-нибудь банджо или там гитары. Мы не спеша обсудили, как правильно устраивать западню на медведя, какой длины должен быть ствол по-настоящему хорошего дробовика и массу других столь же полезных, а главное — имеющих самое непосредственное отношение к реальной жизни вещей. Затем я рассказал ей пару случившихся со мной историй, выбирая, конечно же, самые забавные и безобидные. Она очень смеялась, но глаза у нее отчего-то расширились и стали почти как блюдца. Наконец мы вернулись к тому, с чего начался разговор.

— Расскажи мне про Трехпалого, Брек, — стала упрашивать Сью. — Ведь прежде я не встречала никого, кто бы знал, где находится его логово.

Отчего ж не рассказать?

Я поведал ей всю историю Маккея. Сью проявила самый живой интерес. Мне даже пришлось несколько раз повторить, как добраться до Каминной Трубы. Затем она почему-то спросила, не приходилось ли мне встречаться в Красном Кугуаре с нехорошими людьми. Я мимоходом упомянул Джо Миддлтона, подтвердил, что да, приходилось, и добавил, что шестеро таких плохих парней уже восстанавливают свое пошатнувшееся здоровье, пролеживая бока на соломенных тюфяках во дворе позади городской лавки.

Сью почему-то изумилась и даже чуть-чуть испугалась. Вскоре она вежливо попросила у меня извинения: ей послышалось, что ее зовет женщина из соседнего дома. Я-то ничего такого не слыхал, но сказал, что да, конечно, иди. Сью вышла через заднюю дверь и трижды пронзительно свистнула. А я продолжал сидеть, еще пару раз приложился к бутыли и размышлял о том, что эта девушка, вне всякого сомнения, подходит мне как нельзя лучше. Однако отсутствие Сью затягивалось. Я прошел к заднему окну, выглянул наружу. Сью стояла у изгороди кораля и разговаривала с двумя парнями. Как раз когда я выглянул один из них вскочил на чалого коня с сильно подрезанным хвостом и погнал его на север. С места в карьер. Другой парень вместе со Сью зашел в дом.

— Это мой кузен, Джек Монтгомери, — по всей форме представила парня Сью. — Ему очень хочется поехать с тобой. Джек, поклонись дяде! Парню пятнадцать, он еще совсем мальчик и так любит получать новые впечатления!

В жизни не видал, чтоб желторотые юнцы выглядели так круто. Я и взрослых-то таких почти не встречал! К тому же Джек почему-то казался раза в два старше, чем был на самом деле. Ну да Бог с ним. Может, у парня какое горе.

— Хорошо, — сказал я. — Но нам давно пора ехать.

— Будьте осторожны, мальчики, — попросила нас Сью. — Приглядывайте там, в горах, друг за другом. И ты, Брекенридж! И особенно ты, Джек!

— Не волнуйся, — успокоил я девушку. — Я пригляжу за Джеком, а Трехпалому Волку Клементсу причиню не больше вреда, чем будет необходимо.

Мы добрались до Чертова каньона примерно через час, а потом мили три ехали по его дну, пока не увидели ответвляющееся направо ущелье, о котором рассказывал Маккей. Вдруг Джек Монтгомери резко натянул поводья, указывая вниз, на маленький бочажок, мимо которого мы проезжали, и завопил:

— Смотрите туда, дядя! Там, у самого края воды, золотая россыпь!

— Ни хрена не вижу, — честно признался я.

— Слезайте с коня! — настаивал он, шустро спрыгнув со своей клячи. — Я-то ведь его ясно вижу! Толстый такой слой, будто масло намазано вдоль самого края воды!

Что делать. Я спешился, нагнулся над бочажком, едва не окунув туда нос, но так ничего и не разглядел. Тут меня чем-то стукнуло сзади по голове. Да так, что даже шляпа в сторону отлетела. Я оглянулся и увидел, что Джек Монтгомери держит в руках и тупо разглядывает сильно погнутый ствол винчестера. Приклад карабина, разбитый в мелкие щепки, валялся у меня под ногами. Парень явно был чем-то сильно обеспокоен: глаза у него сделались ужасно круглыми, а волосы встали дыбом.

— Ты что, неважно себя чувствуешь? — участливо спросил я. — И потом, зачем ты меня стукнул?

— Нет, ты не человек! — вдруг пролепетал он, отшвырнул в сторону согнутый в дугу ствол и выхватил револьвер. Пришлось мне отнимать у мальца любимую игрушку.

— Да что же с тобой такое стряслось? — удивился я. — Рехнулся, что ли? Бедный мальчик!

Вместо ответа он вдруг повернулся и бросился бежать по каньону, завывая, словно душа грешника на адской сковороде. Я решил, что бедняга действительно свихнулся, — такое иногда случается с пастухами-овцеводами. Пришлось догонять. Парень отбивался, царапался, кусался и шипел что твоя пантера.

— Прекрати! — Я погрозил ему пальцем. — Я твой друг. Я обещал твоей кузине проследить, чтобы ты остался цел и невредим. Это мой долг!

— Какая там на хрен кузина, — вдруг почти спокойно сказал он, сопроводив свои слова безобразным богохульством. — Она мне такая же кузина, как и тебе.

— Бедный ребенок! — тяжело вздохнув, повторил я, переворачивая парня на живот и шаря рукой по его пояснице в поисках лассо. — У тебя что-то с головой. Ты страдаешь от галлюцинаций. Я знавал одного пастуха, который вел себя в точности, как ты сейчас. Только ему казалось, что он — Король Бизонов.

— Что ты делаешь?! — завопил Джек с новой силой, когда я принялся вязать ему руки за спиной его же собственной риатой.

— Не надо волноваться, малыш, — успокаивал я. — Ничего страшного я не делаю. Просто не могу допустить, чтобы ты один скитался по горам в таком плачевном состоянии. Найду где-нибудь неподалеку уютное, безопасное гнездышко и устрою тебя там до тех пор, пока не вернусь из логова Трехпалого. А потом отвезу тебя в Красный Кугуар, и мы со Сью отправим тебя в тихий, спокойный пансион… Одним словом, в самую лучшую психушку!

— Да чтоб ты лопнул! — снова взвизгнул и задергался Джек. — Я такой же нормальный, как ты! Нет! Я в тысячу раз нормальнее! Потому что ни один человек с нормально устроенными мозгами не сможет вести себя как ни в чем не бывало, если об его голову только что вдребезги разнесли приклад тяжелого карабина!

С этими словами он попытался лягнуть меня ногой между глаз, чем еще раз продемонстрировал очевидные признаки того явления, которое один доктор как-то раз при мне называл шибко учеными словами: «деградация и распад личности». Это было поистине печальное зрелище! Особенно если учесть, бедняга Джек приходился двоюродным братом мисс Сью Притчарт, а значит, ему буквально на днях предстояло стать и моим родственником. Парень никак не мог успокоиться: дергался и кричал. Я до сих пор иногда краснею, вспоминая кое-какие его выражения.