– Нет, Ники, тебе уже ничего не поможет, – покачал головой Обносов.

– Ничего не пойму. – Пораженный его словами, Малахитов шлепнулся на привинченную к полу табуретку.

– Что же, Ники, пришло время просветить тебя кое в чем. – Лицо Обносова посуровело, и он настолько сразу изменился, что стал совсем не похож на себя. – Тебе интересно узнать, кто сообщил о месте захоронения твоих родителей?

– Ну да, – осторожно согласился Ник, продолжая удивляться переменам во внешности мужчины.

– Это я позвонил, – гордо произнес Обносов, наблюдая за реакцией Николая.

– Зачем? – недоуменно пожал плечами Малахитов. – Ты же мне сам принес яд.

– Что же, пацан, я расскажу тебе все по порядку, – решился Обносов. – Ты уже знаешь, что я вынужден был терпеть много унижений от твоего отца, да и мать твоя только использовала меня, как игрушку. Я неоднократно просил их дать мне возможность «подняться», завести свое дело, чтобы стать самостоятельной и уважаемой личностью, но им я был нужен только как лакей. Поэтому я и стал распространять наркотики, благо мой братишка работал в профильной конторе. Дела стали налаживаться; еще год-другой, и я бы отвалил от вашего семейства. Но, к сожалению, твой папашка пошел баллотироваться на второй срок с лозунгом «Город без наркотиков». Победил, и стал сразу гайки закручивать. Моих курьеров и дилеров одного за другим стали сажать. Мой бизнес упал в десять раз. Нужно было что-то делать. Вот я и решился на хитрый ход. Сначала отомстить ему. Для этого я подсадил тебя сначала на травку, а потом – на тяжелый наркотик. Когда мэр впервые обнаружил, что у него сын наркоман, он стал больше обеспокоен не борьбой с наркоманией, а тем, чтобы никто не узнал о его сынке.

– Тогда он впервые меня избил до полусмерти, – вспомнил про свое Малахитов.

– Да, у вас начались конфликты, и тогда мне в голову пришла идея получить в свои руки все и сразу. Мне хотелось не просто поднять свои доходы от продажи наркотиков; я решил получить все имущество Малахитовых, а также должность мэра.

– Чего ты гонишь? – попытался остановить его Малахитов, чувствуя, что наркотическая ломка дает о себе знать все больше и больше. – Не мог ты еще тогда все это рассчитать.

– Почему не мог? – довольный собой, продолжил Обносов. – Я постарался вывести твой конфликт с отцом и матерью на самый конечный пик. Заранее приготовил ампулу с ядом – и все ждал, когда ты ко мне обратишься. Спустя полгода ты осуществил первоначальный этап моего плана – убил своих родителей. Улики я до поры припрятал в своем сейфе, а потом сделал так, чтобы этот настырный опер у меня их украл.

– Зачем? – автоматически произнес Николай.

– Чтобы ты уже никогда не смог отвертеться, – рубанул, словно гильотиной, бывший мажордом.

– Я тебе не верю, – качал головой в знак несогласия Ник, по-новому вглядываясь в старого знакомого.

– Дальше ты ударился в свое движение, чтобы оправдать убийство родителей, а мне это было только на руку, – продолжил, улыбаясь демонической улыбкой, новый мэр города. – Я заполонил город наркотиками, и город, словно во время чумы, погрузился в распри между поколениями, которые к тому же хорошо тобой подогревались с методологической и организационной стороны. Мне это было нужно, чтобы прийти к власти под лозунгом твоего отца – «Город без наркотиков». Зачем сочинять что-то новое, если есть проверенный способ?

– А звонки родителей? – выдвинул основной свой аргумент Николай. – Это же было!

– Да, действительно, – согласился мэр города. – Чтобы иметь возможность тебя контролировать и манипулировать твоей волей, я пригласил на работу из столицы известного артиста эстрады, который работает в жанре голосовых пародий. Так вот, он и звонил тебе по моим поручениям с их телефонов, которые я заблаговременно припрятал на этот случай. Также я нанял людей, чтобы они от имени твоего отца подали на тебя заявление в полицию. И ты клюнул на мою удочку.

– Теперь я, кажется, начинаю понимать, – догадался Ник. – Тебе это было нужно, чтобы уговорить меня перевести на тебя все имущество моей семьи.

– Ну вот, ты начинаешь умнеть прямо на глазах, – иронично подметил Кузьма Сергеевич.

– Ладно, Кузьма, давай потом разберемся со всем этим дерьмом, – попытался схитрить Ник. – Вытащи меня отсюда, а я тебя отблагодарю чем-нибудь существенным из своего имущества. Хочешь, дам контрольную долю в банке?

– Зачем, Ники, он и так мне давно принадлежит, или ты забыл? – засмеялся Обносов.

– Ты зря, сука, наркобарон хренов, возомнил себя очень крутым, – попытался перебороть свою ломку Ник, стараясь выглядеть более убедительным. – Я тебя и отсюда уделаю. Сначала все имущество свое заберу, а потом и тебя за решетку отправлю. Или ты забыл, кто организовал убийство Федьки Белякова вместе с Дроном? И кто мне помогал в убийстве родителей?!

– Ты для начала ломку переживи, – снисходительно произнес мэр города, видя, как испарина покрыла лицо Малахитова. – Неужели ты думаешь, что я пришел к тебе на исповедь и не продумал последствий? Тебя будет ждать еще один сюрприз «от Обносова».

– Мне помогут тебя свалить, ты еще пожалеешь… – Не слыша его, Малахитов простонал от подступившей боли, которая, словно пуля со смещенным центром тяжести, стала его выворачивать изнутри.

– Кто? Твои малолетки? – Обносов встал, считая нецелесообразным оставаться здесь более. – Единственными людьми, кто мог тебе помочь, были твои родители.

В шестиместной камере, в которую зашел Николай, сидели четверо. Поскольку ему недавно исполнилось восемнадцать лет, он был самый молодой из сокамерников. Зная, что он за «пассажир», смотрящий молча указал ему место на шконке, против обычая не вступая с ним в разговор. Николаю только этого было и надо, поскольку он уже полностью вошел в состояние сильной наркотической ломки и разговоры стали бы для него дополнительной трудностью. Под косые взгляды сокамерников он попытался уснуть, но выворачивающиеся наружу кишки не давали ему такой возможности. Разбегающиеся мысли витали вокруг разговора с Обносовым. Николай каждый раз прилагал усилия, пытаясь проанализировать его в поисках выхода из ситуации, но ничего не находил. Только сейчас он наконец осознал, что с ним произошло. Его использовали! Так же цинично, как и он использовал день за днем сотни других человек. И кто? Бывший материн любовник, холуй и их прислуга… От осознания этого становилось нестерпимо больно и обидно. И главное, у него нет никого, кто бы мог ему реально помочь. Адвокат Борисенков? Но тот, наверное, уже давно перекуплен Обносовым. Может, они даже в сговоре, и адвокат не только ему не поможет, но еще и навредит – сделает так, чтобы подвести его под пожизненное заключение. Еще с момента, когда в кабинете следователя ему разъяснили право на слушание его дела судом присяжных, он понял, что дело идет именно к этому. А может, его уберут еще до суда? Подкупят охрану или какого-нибудь уголовника… От охватившего его страха Ник прикусил руку и, чтобы не завыть по-волчьи, сжимал зубы, пока из руки не потекла кровь. До Малахитова долетели слова сокамерников. Они говорили о нем, и при этом совершенно не боялись быть им услышанным.