Когда с рассветом австрийский отряд двумя колоннами двинулся назад к своему лагерю, Цитен со своим полком примкнул к арьергарду. Несколько венгров, служивших у него в полку, пошли вперед, балагурили и занимали австрийских солдат россказнями, чтобы отвлечь их внимание. Таким образом, Цитен продолжал свой марш под неприятельским прикрытием с шести часов утра до четырех пополудни. В продолжение этого времени их обогнали два драгунских полка, но никто и не подозревал поддельных австрийцев. Наконец, достигнув Леобшюца, австрийский отряд поворотил вправо к своему лагерю, который находился не более как в четверти мили, а Цитен гикнул своим удальцам и как стрела пустился влево.

Тут только австрийцы увидели обман. Пока они пришли в себя, Цитен ускакал уже далеко. За ним пустились в погоню, но он отбился, ночью прорвался через несколько кордонов и ко всеобщему изумлению на следующее утро явился к маркграфу с предписанием короля.

Гораздо больше затруднений представлял поход маркграфа Карла. На каждом шагу встречал он неприятельские отряды, которые преграждали ему дорогу. С каждым из них он дрался поодиночке и, в итоге, победителем привел свой корпус в королевский лагерь.

Австрийские и саксонские войска соединились у Траутенау и оттуда двинулись к силезской границе. Фридрих отступил к Швейдницу и занял очень выгодную позицию. Чтобы ободрить неприятеля, он распустил слух, что хочет отступать дальше к Бреслау, приказал починить дороги, ведущие к тому городу, и даже снял свои аванпосты, расставленные в горах. Видя такие распоряжения, неприятель поддался на обман и начал действовать смелее. Австрийско-саксонская армия наконец выступила из-за гор и на широкой равнине, при Гогенфридберге, расположилась на дневку. Здесь главные вожди составили военный совет, как удобнее и легче овладеть Силезией. На следующее утро был назначен дальнейший поход. Прусские войска были совершенно скрыты пригорками и кустарниками.

В ночь на 4 июля Фридрих приказал всей своей армии с возможной тишиной и осторожностью собраться у Штригау и расположил ее так, что мог атаковать неприятеля со всех сторон. К рассвету полки его стояли уже в боевом порядке. На поле боя сосредоточилось 65 тысяч пруссаков и 85 тысяч австро-саксонцев.

Едва поднялось солнце, как саксонская армия стала спускаться с гор, чтобы занять Штригау, совершенно не ожидая сопротивления. Пруссаки «поздоровались» с нею картечью. Неожиданная встреча смутила саксонцев. В тот же миг правое крыло прусской армии под начальством генерала де Мулена бросилось в атаку на саксонский лагерь с таким неистовством, что саксонцы не устояли, смешались и в беспорядке обратились в бегство, прежде чем австрийцы смогли узнать в чем дело.

Прусская гвардия в бою при Штригау. 1745 год.

Принц Лотарингский, главнокомандующий соединенными войсками, слышал перестрелку, но полагал, что это действие первого приступа на Штригау. Он узнал истину только тогда, когда рассеянные группы солдат нескольких саксонских полков с отчаянием бросились к нему навстречу и объявили, что почти вся армия легла на Штригауских полях. Тогда фельдмаршал быстро изготовился к бою и немедленно повел австрийцев в долину.

Но и они были встречены пруссаками с тем же геройством и неустрашимостью. Прусские колонны двигались вперед с необузданной быстротой и опрокидывали все, что попадалось им на пути. Один полк отличался перед другим храбростью: вся битва была для них будто состязанием в первенстве. В несколько часов исход битвы был решен, и около полудня пруссаки уже праздновали победу.

Особенно отличился драгунский полк маркграфа Байрейтского: он под начальством генерала Геслера разбил и обратил в бегство двадцать неприятельских батальонов, захватил в плен 2500 человек и отнял 66 знамен и 5 орудий. За это король наградил храбрый полк особенными знаками отличия и собственноручно навязал крест Pour le Merite на его знамя. Генерал Геслер был возведен в графское достоинство.

Необыкновенное воодушевление прусской армии происходило от того, что сам Фридрих подавал ей пример величайшей самоотверженности личной неустрашимости. Австрийцы установили батарею из сорока орудий, которая громила и рассекала прусские полки по всем направлениям. Фридрих взял 3 батальона отборных людей и сам повел их против огнедышащих жерл. Люди валились около него, как снопы, но он на коне впереди всех ободрял солдат и с тремястами пятьюдесятью солдатами достиг батареи. Тут он велел им ударить в штыки и первый вскочил на вал. К 8 часам утра все было кончено.

Битва эта, получившая название Гогенфридбергской, или Штригауской, дорого стоила австрийцам. Они лишились 4000 человек убитыми и 7000 пленными (в том числе четырех генералов) и, кроме того, 66 орудий и множества знамен. Саксонцы в этом сражении потеряли 5000 человек убитыми и ранеными, пруссаки (по различным данным) — только от 1000 до 2000 человек.

Г. Дельбрюк впоследствии так охарактеризовал эту битву: «Успех был полный и обусловливался только блестящим руководством Фридриха. Стратегическая идея, тщательная подготовка, решительность в выполнении — все оказалось на высоте положения».

Перед самым началом дела к Фридриху прибыл кавалер де ла Тур, посол Людовика Французского, с известием о победе при Фонтенуа. Он просил короля дозволения прибыть в его главную квартиру и посмотреть на военные действия.

— Вы, верно, хотите узнать, за кем останется Силезия? — спросил его Фридрих.

— Нет, — отвечал де ла Тур, — я хочу только быть свидетелем, как Ваше величество карает своих врагов и защищает права подданных.

По окончании дела Фридрих передал ему ответ для Людовика XV. Он был краток: «Я расплатился при Фридберге по векселю, который Вы на меня выставили при Фонтенуа».

Это сардоническое замечание не могло понравиться французскому королю, впрочем, он сам подал тому повод. До начала кампании Фридрих употребил все меры, чтобы заставить Людовика действовать решительно против Австрии. Людовик отвечал, что он и так не шутит с австрийцами и в доказательство приводил свои победы.

Фридрих заметил де ла Туру, что во Фландрии французы имели дело только с шестью тысячами австрийцев и что победы Людовика XV, хотя и очень знамениты, но в отношении к его союзникам приносят почти такую же пользу, как битва на берегах Тигра и Евфрата или взятие Пекина.

Фридрих преследовал бегущего неприятеля до самого горного хребта. Тут он приказал ударить отбой, чтобы дать передохнуть своим солдатам, измученным быстрым переходом прошедшей ночи и жаркой битвой в продолжение дня. На другой день король отправил вслед австрийцам генералов де Мулена, Цитена и Винтерфельда. Они настигли неприятельский арьергард, разбили и разогнали его, отняли еще несколько пушек, знамен, лошадей и полевых ящиков. Австрийцы бросились в Богемию, прусская армия последовала за ними.

Когда король прибыл в Ландсгут, его окружила с неистовым криком толпа крестьян, вооруженных вилами, серпами, топорами и косами. Они просили позволения перерезать всех католиков за притеснения, которые они претерпели от католического духовенства. «Что вы, что вы, дети! — воскликнул Фридрих. — Разве вы не христиане? Разве не помните святого писания? Сам Спаситель повелевает вам устами моими: любите враги ваша, благословите клянущие вы, добро творите ненавидящим вас и молитесь за творящих вам напасть и изгоняющие вы».