Но на этом удача, подаренная ей эффектом неожиданности, кончилась. Исхудалая, ослабленная пребыванием в плену, она двигалась, по сути, исключительно на стимулирующих препаратах. Несмотря на их эффект, физика брала своё. Упав на палубу, Дональд смог сгруппироваться и всё же ткнуть ствол пистолета ей в бок. Его палец машинально, больше по привычке, нажал на спусковой крючок и дротик разорвал мягкие ткани и пробил её тело насквозь. Волна чудовищной, всепоглощающей боли накрыла девушку расплавленным железом.

Дональд сбросил с себя её тело, трясущееся от шока. Кое-как поднявшись на ноги, едва не поскользнувшись в луже вытекающей крови, Дональд навёл пистолет ей на голову. Его губы двигались, что-то говоря, но она не слышала. В глазах начало темнеть, но зрение оставалось кристально чётким. Словно из окружающего мира стали пропадать все цвета. Стимуляторы в её теле отчаянно боролись, не давая ей потерять сознание, но она чувствовала, что это бесполезно. Лена лишь смотрела на ствол пистолета, направленного ей в лицо, ожидая, когда…

Пистолет, пальцы, кисть и запястье исчезли, превратившись в ошметки крови, мяса и костей. Дональд изумленно посмотрел на то, что осталось от его руки, ровно до того момента, пока приклад импульсного ружья не врезался в его голову, буквально отбрасывая тело в сторону.

Пилот Верденского военно-космического флота Елена Сергеева хотела улыбнуться, радуясь тем страданиям, которые успел почувствовать её мучитель, и тому, что в этом есть и её доля. А затем её сознание провалилось в темноту.

2 апреля 784 года.

Абрегадо-III.

Складской блок Б66

Маврикио Торвальд шёл по коридору огромного складского блока. Эхо его шагов отражалось от покрытых дешёвыми пластиковыми панелями стен. Старые, частично не работающие светильники на потолке отбрасывали густые, почти осязаемые тени. Он миновал небольшую комнату, стены которой были закрыты звукопоглощающим покрытием. В ней несколько молодых ребят возились с растворителями и тряпкой, удаляя с бетонного пола пятна уже засохшей крови. Маврикио уловил ещё остававшийся в помещении запах. Смесь из человеческого пота, удушающего страха и тяжёлого железного аромата крови. Вокруг уже пустого, привинченного к полу металлического кресла стояло несколько столов на колёсиках. На них всё ещё лежали покрытые запёкшейся кровью инструменты, которыми его люди допрашивали того несчастного, который шпионил за Франциско.

Беднягу заметила охрана самого Торвальда, когда младший сын Вилма встречался вместе с ним во «Фрельмонте». Маврикио остановился у дверного проёма. В его ушах всё ещё стояли оглушительные крики, когда он лично сломал допрашиваемому пальцы. Процесс получения информации при помощи пыток никогда не был простым. Не потому, что в глубине того тёмного омута, который Торвальд мог бы назвать своей душой, оставалось что-то человеческое. Отнюдь. Просто порой, под пытками, человек готов сказать всё что угодно, лишь бы мучения прекратились. Отделить правду от лжи нелегко. Даже утомительно. Сейчас тело этого несчастного, скорее, всего уже исчезло в недрах перерабатывающих канализационных комплексов.

Один из молодых парней, который оттирал пятна крови, сказал что-то своему напарнику, и они засмеялись. Взгляд Маврикио скользнул по их молодым, полным энтузиазма и жестокости лицам и покачал головой. Молодость всегда столь горяча. Столь порывиста. Готова ухватиться за любую идею. За мысль о том, что их действия могут что-то изменить. Словно устоявшиеся порядки могут поддаться перед их энтузиазмом и уверенностью в собственной правоте. Он знал, что всё это лишь глупость, порождённая убеждённостью в собственной исключительности и полными страсти речами. Кому это знать, как не ему. Ведь он произносил эти речи. Это не более чем способ направить их в нужном направлении.

Торвальд нащупал в кармане небольшой золотой кулон, который он всегда хранил там. С того самого дня.

Когда он наконец дошёл до конца коридора, то спустился по лестнице в огромное складское помещение, которое занимало почти девяносто процентов всего здания. Складской блок Б66 находился на западной окраине столицы. Это была ничем не примечательная бетонная коробка в окружении точно таких же складских и промышленных зданий. Сейчас же внутри склада вовсю кипела работа. Массивные подъёмные створки были подняты, позволяя заводить внутрь тяжёлую технику.

Торвальд прошёл вдоль одной из стен, мимо шести флаеров. Непримечательные машины, которых было не счесть в столице, стояли с выключенными двигателями, дожидаясь, когда работа дойдёт до них. Дальше за ними стояли три крупных грузовика. У одного из них трудились несколько человек, стараясь установить на место один из репульсоров. Повреждённый механизм, уже снятый с машины, покоился в специальной тележке рядом с ними.

– Ставьте его к западной стене! – раздался громкий крик. – Да, к остальным.

Массивная платформа проплыла через складское помещение на антигравах и переместила металлический контейнер к дальней стене, где уже покоились три таких же саркофага. Каждый контейнер имел на себе военную маркировку.

– Когда «Грендели» будут готовы к использованию? – спросил Торвальд у одного из техников, что возились рядом с платформой.

– Через пару дней, я думаю, – задумчиво произнёс он, не отрываясь от планшета, который держал в руке. – Нужно будет активировать их и прогнать через тесты. Эти малыши чёрт знает сколько проторчали на хранении.

Торвальд кивнул, задержав взгляд на старой и потёртой эмблеме гвардии СНП, которая была нанесена на переднюю часть контейнера.

– Что с пилотами?

– Всё отлично. Они сейчас тренируются на симуляторах. Для реальных тренировок у нас просто нет места. Не выводить же этих мерзавцев на прогулку в черте города? – со смешком ответил техник и рывком выдернул контактный провод из разъёма на проверочной плате саркофага.

– В любом случае мы успеем их подготовить…

Но Торвальд его уже не слушал. Его ладонь легла на холодную крышку контейнера, прямо поверх эмблемы гвардии и государства, которому она служила. Он ощущал, как старая краска шелушится под его пальцами, в то время как другая рука сжимала в кармане кулон.

Совсем скоро… подумал он. Осталось совсем чуть чуть. Последний шаг. То, к чему он готовился последние два года, вот-вот случится. Пальцы Маврикио прошлись по эмблеме, сдирая ногтями старую краску с такой силой, словно одним этим движением можно было выдрать воспоминания из собственной души. Или того, что от неё осталось. Так или иначе, но он добьётся справедливости.

Для себя.

И для них.