«Они остались?» – быстро, чтобы не передумать, напечатала Ксюша и отправила, зажмурившись.

«Я не знаю. Вы с ним вели себя как два придурка. Извини. Хотя я бы Димку прибила за подобное, ты ещё добренько», – прислала Настя и тут же вдобавок кучей коротких сообщений пояснила свою позицию: «Парни вечно поддерживают друг друга», «А ты просто доверяй своему сердцу», «А не мозгам», «И не друзьям тоже», «У всех своя жизнь и свой опыт», «Сева зато точно в тебя втюрился по уши», «Ярослав будет на его стороне, имей в виду», «Сева ему как брат».

Смс сыпались градом с обеих сторон. Настя делилась своими наблюдениями с огромным желанием и не скупилась на советы. Севу она любила, но была на Ксюшиной стороне, о чём тут же заявила.

Задушевный разговор прервался внезапно – пришёл Дима, и Настя, наскоро попрощавшись, вышла из сети.

– Не зря говорят, что одна голова – хорошо, а две – лучше, – изрекла Ксюша и вдруг спохватилась. – А три – вообще отлично!

Третья голова прибыла буквально через полчаса и с порога заявила:

– Все мужики – козлы!

– Ну, я не стала бы категорично записывать в козлы всех без исключения, но сейчас у меня такое настроение, что почти согласна. Только давай сразу договоримся: когда обсудим твою проблему, ты мне напомнишь, что я хотела с тобой про Севу поговорить, – предупредила Ксюша, зная их привычку три часа болтать и не вспомнить о важном.

– Ладушки. У тебя есть что–нибудь крепкое вроде коньяка? Шампанским здесь не обойтись.

– Наверное, надо посмотреть. А что случилось? – Ксюша замерла посередине коридора, они всё ещё не дошли до кухни.

– Не, сперва выпей, настоятельно рекомендую.

Юлька выглядела странно и говорила странные вещи. Отказавшись от коньяка и прочих спиртных и безалкогольных напитков, девушки сели за стол.

– Не до еды, – отказалась подруга и от угощений, – вообще ни до чего сейчас дела нет. У меня ЧП.

В их классификации ЧП – это было не просто чрезвычайное происшествие, это настоящий Армагеддон в кубе. Последний раз они использовали это словечко в старших классах школы, когда Ксюша умудрилась влюбиться в парня, который имел на неё исключительно сексуально–развлекательные виды. Узнали о коварных замыслах девушки случайно, и первой настоящей любви пришёл конец.

Страдали подруги сообща: одна рыдала и клялась никогда больше не влюбляться, вторая рыдала и во всём поддерживала, ещё и успевая поливать грязью незадачливого соблазнителя. Оптимизм Ксюши взял верх над «трагедией века» лишь спустя бесконечно долгий, хмурый месяц. Но к мужчинам после той истории она всегда относилась подозрительно.

И вот, снова ЧП. Ксюша даже боялась предполагать. В подростковом возрасте гормоны бушевали не на шутку, потому обычная, ничем не выдающаяся в общем–то ситуация, показалась катастрофой. Но сейчас–то они взрослые, набившие шишки, закалённые, и относятся уже совсем по–другому.

– Что? – у неё даже не хватило сил сказать слово «случилось», голос оборвался вместе с дыханием.

– Полный звездец, капец, трындец и армагеддец!

– Юля! – Ксюша разозлилась по–настоящему. Она видела, что подруга не в своей тарелке, но расстроенной, потерянной или опустошённой та не выглядела.

– Я беременна.

Юлька так смущалась, что Ксюша чуть не съехидничала, что отец ребёнка не она, нечего на неё так смотреть. В голове стремительно производились подсчёты возможных недель, но что–то не сходилось. С Михаилом они познакомились не так давно, и о сексе некоторое время разговора не было.

Пока Ксюша воскрешала свои весьма скудные познания о беременности, задаваясь вопросом, можно ли узнать о пикантном состоянии через неделю после первого секса, Юлька сказала:

– Ты… я ведь как–то тебе говорила, что хочу ребёнка от Лёши. Одно время даже думала забеременеть втихушку и уйти от него, чтобы… Ой, не смотри так недоверчиво, ты догадывалась, я уверена. Короче, это случилось.

– От Лёши? Но когда?

– Да ещё тогда, в том–то и дело! А узнала я вот только вчера. У меня в первый месяц были эти дни, просто не так, как обычно, и я списала это на простуду. Бывает ведь, что заболеешь, и всё хрен пойми как. Ну, ты поняла.

– Угу. Слушай, ну так если ты хотела ребёнка, то всё ведь не так ужасно, да? – пыталась разобраться Ксюша. Пока на ЧП ситуация совсем не тянула, ведь вышло так, что Юлька получила то, что хотела.

– Ну, как посмотреть. Если бы я узнала о беременности месяц назад, всё было бы прекрасно, – девушка шмыгнула носом и посмотрела в потолок, стараясь удержать слёзы.

– Михаил, да? Ты влюбилась?

– Угу.

– А он?

– И он.

– И что?

– Ничего. Совсем ничего, Ксюш. Я сказала ему вчера, он ушёл.

– Капец, звездец и трындец!

– И армагеддец, ага.

Глава 24. Простые истины

Ксюша никогда не позволяла жизни переходить в ритм «День сурка», но последние недели проходили почти по графику: утренняя пробежка, работа, тренажёрный зал, Юлька, сон. И обязательные звонки и смс от Севы. Только они и спасали её от уныния.

Мама витала в облаках и была настолько счастлива, что не замечала состояние дочери. В их доме с каждым днём становилось всё уютнее: появлялись элементы декора, цветная посуда, новые картины на стенах, выполненные в нежных тонах, и, что казалось Ксюше самым важным, не модные, а приятные глазу.

И иногда в их доме появлялся он – Олег Васильевич.

Наблюдать за тем, как ведут себя взрослые состоявшиеся люди в её присутствии было чрезвычайно интересно, иногда забавно, иногда завидно, но дочь берегла счастье мамы даже больше, чем своё собственное, и старалась не мешать и не хихикать. Но умилялась иногда едва не до слёз.

Олег Васильевич узнал о её страсти к книгам и спортивному инвентарю и задаривал будущую падчерицу безостановочно. Ксюша смущалась, робела, радовалась в его присутствии. И всё больше привыкала.

Но на фоне уютного домашнего счастья проблемы Юльки казались ещё более серьёзными и траурно–чёрными. Михаил не звонил. Ксюша изо всех сил отвлекала подругу от грустных дум, пыталась помочь ей сосредоточиться на ребёнке и долгожданном счастье быть мамой, но утешений хватало ненадолго. Если Юлька любила, то глубоко и надолго. И страдала так же.

– Я уже просто не знаю, что делать, – жаловалась в один из вечеров Ксюша любимому парню, с которым пока держала дистанцию, от чего сама же и мучилась. – Она в депрессии. К психологу идти не хочет, а ей надо! Это ведь и для ребёночка важно!

– Скажи мне, если бы у тебя сейчас случилось что–то нехорошее, она бы на это отвлеклась? Ну,