— Лифт не работает, — шепотом пояснил Доцент. Словно извинился. — Осторожнее, — добавил он, — ноги не переломайте.

Все остальные дружно буркнули что-то типа: угу, постараемся. Пашик добавил привычное «ептыть».

Пошли вниз.

Лестница не была длинной. Через каждые десять ступеней — площадка. Таких площадок Олег насчитал семь. Здесь было сыро и прохладно. Когда они спустились, Доцент достал еще один ключ и отпер очередную дверь.

— Выключаем фонари, — все так же негромко сказал он. — Там есть свет.

Штабист не обманул. В тоннеле, в котором оказались Олег, Доцент и охранники, действительно было освещение. Через каждые несколько метров желтоватым свечением разгоняла темноту лампочка. «Кажется мне, — подумал Олег, — такой свет еще хуже, чем темнота». Он достаточно хорошо видел в темноте и рискнул бы предположить, что мог обойтись вообще без света. Но через некоторое время глаза уже привыкли к полумраку и слабенький свет не казался раздражающим. Вот только лица его спутников выглядели неестественно серыми, как будто они давно уже покинули этот мир и имели опыт обитания по ту сторону могилы. Даже Васяня, который не мог насовсем замолчать даже по распоряжению Доцента, пару раз пробормотал себе под нос что-то насчет банды мертвяков.

Стены были выложены кирпичом, местами выкрошившимся, наверное, из-за сырости, которая чувствовалась в воздухе. Порой выщербины открывали взору подернутые ржавчиной ребристые прутья арматуры, напоминавшие кости могучих ящеров древности. Где-то на пределе слышимости журчала вода. Застоявшийся подземный воздух пах чем-то кислым. Васяня, как и было ему велено еще наверху, пошел первым. Он шумно вздохнул и недовольно потряс головой. Говорливый охранник уже собирался что-то ввернуть, но Доцент похлопал его по плечу, и слова так и не прозвучали. Впрочем, Олег прекрасно догадывался, что тот намеревался сказать.

Доцент пошел вслед за Васяней, Олег — третьим, Паша, как и планировалось, замыкающим. Они растянулись в цепочку и несколько минут бодро шли вперед. Из них всех только штабист знал маршрут, но пока что путь не казался ни сложным, ни опасным, и Олег не волновался. Ну, дойдут. Ну, получит он оружие. Ну, выполнит свою привычную работу: пулю меж глаз очередной крысе. О том, что все предыдущие попытки расправиться с Флейтистом пока что заканчивались неудачей, он предпочитал не думать. Удача — это такая хитрая штука. Раз — она прошла мимо, два — была где-то рядом, но не далась в руки, три — повернулась спиной… Но однажды черная полоса закончится. И ему повезет. Флейтист не может быть навеки заколдован от Олеговой пули.

Миновали развилку. Направо от коридора, по которому двигалась их группа, отходил узкий проход, перекрытый практически у самого начала покоробившейся деревянной дверью. Наверное, это был первый поворот. Им же, как помнил Музыкант, нужно было идти до второго.

Второй поворот обнаружился еще минут через десять ходьбы. Здесь на развилке стоял письменный стол с массивной тумбой, неведомо как оказавшийся в тоннеле. На столе стоял мощный аккумуляторный фонарь. За столом сидел человек, еще двое стояли, привалившись к стене, рядом. Увидев идущего первым Васяню, они схватились за оружие, но, разглядев в группе Доцента, мгновенно успокоились.

— Все в порядке, ребята? — спросил Доцент.

Он продолжал говорить негромко.

— В целом — да, — так же негромко ответил сидевший за столом.

У него, как и у Доцента, были усталые воспаленные глаза, а еще он постоянно зевал, проглатывая слова.

— Доложить подробнее? — уточнил он.

— Валяй.

— Гузев со своими продвинулся немного. По его расчетам, они где-то под проспектом Мира, но проверить пока что не удается — там какие-то проблемы с картами. На перекрестке Кирова и Тополевой серые контратаковали, но как-то вяло. Есть мнение, что это отвлекающий маневр и они готовят что-то посерьезнее. У Савицкого затишье.

— А эта тварь… ну, которая с флейтой, она не появлялась?

— Не видели, — пожал плечами человек за столом и опять зевнул. — Извините… Ларкин докладывал, что у него пропала группа разведчиков. Ушли — и как в воду канули. Может, ее работа. Может, не ее.

— Понятно, Андрей. С матобеспечением как?

— Да пока все в порядке… — Андрей вновь прервался на зевок. — Еще раз простите. Не могу уже, спать хочу.

— Да ладно, все в порядке. У меня то же самое. Ничего, покончим с тварями — отоспимся. Боеприпасы? Горючка? Фонари? Батарейки? Медикаменты? Всего хватает?

— Докладывают, что пока все в норме.

— Ну и ладушки. Будем считать, что операция развивается по плану. Андрей, «Калашников» укороченный вот этому товарищу. — Доцент показал на Олега, — найдется?

— Почему нет? Вовчик, — окликнул Андрей одного из людей, привалившихся к стене.

— Чего, командир?

— Слышал?

— Слышал.

— Добудь. Рожков сколько?

Олег сообразил, что теперь спрашивают его.

— Два. Больше не стоит. И пару гранат, если есть. Тоже не помешает. Да, и нож.

— Слушай, — спросил его Андрей, — может, ты сам тогда в арсенал прогуляешься? Посмотришь, что есть, выберешь, что нравится.

Олег молча посмотрел на Доцента. Тот уронил единственное «нет».

— Ясно, — в очередной раз зевнул Андрей, — Вовчик, пошел! Действуй!

Вовчик мгновенно растворился в полумраке подземелья.

— А мы пока подождем, — устало протянул штабист. — Андрей, стулья еще есть?

— Найдем. Просто некоторые уже сидеть не могут — засыпают. Да вы скажите своим парням вон там поискать. — Он показал рукой налево. — Там дверь, за ней какая-то кладовка старья, там и столы, и стулья, и даже пара кресел есть. Они, правда, старые, поломанные.

— Нам не до роскоши. Мужики, принесите. Нет, Олег, ты останься.

Почему он мне не доверяет? — подумал Музыкант. Только потому, что я непредсказуемый и неконтролируемый? Ну, извините уж покорно, не хочу я быть контролируемым и предсказуемым. Хочу быть сам по себе. И ведь плохого ничего не делаю — просто живу, как живется. Но уже этого достаточно, чтобы меня подозревать. И ведь сколько крыс перестрелял. И ведь ни разу на человека руки не поднял. Но все равно — на мне невидимое клеймо другого. Ненормального. Потенциального врага. Обидно.

Это какая-то игра, с внезапным отчаянием подумал он. Этого не может быть по-настоящему. Остатки населения одного города, старательно пытающиеся уверить самих себя в том, что они — человечество. Война, в которой настоящего только стрельба и трупы, а все остальное — докладывать? валяй! — не более чем подделка. И конечно же игра в политику, без которой люди никак не могут обойтись. Какие-то интриги, не до конца понятные даже тем, кто их устраивает. Традиционные поиски чужих, охота на ведьм, разоблачения и срывания масок.

Надоело.