— Сомневаетесь ли вы, что автором «звёздных ассоциаций» являюсь я?

Тот удивлённо ответил:

— Нет, конечно.

Амбарцумян продолжил:

— Тогда давайте выборочно возьмём несколько номеров ведущих астрономических журналов, отыщем статьи, относящиеся к исследованиям звёздных ассоциаций, и подсчитаем, в скольких статьях имеются ссылки на моё имя. Но предварительно я хочу узнать ваше представление — каков будет процент ссылок на меня в этих статьях?

— Не менее 90 процентов, — ответил тот уверенно.

— Вот вы и серьёзно ошиблись. Речь идёт здесь о нескольких процентах. Дело в том, что один мой любознательный ученик не поленился и получил это число.

— Да, но ведь это несправедливо, — огорчился посетитель.

— Может, и есть тут элемент несправедливости, но это меня нисколько не должно огорчать, скорее наоборот. Ведь это означает, что звёздные ассоциации стали общепризнанными астрофизическими объектами, не требующими дополнительных доказательств. Но чтобы переубедить вас окончательно, расскажу историю, связанную с нашим великим поэтом Аветиком Исаакяном. Некоторые дотошные социологи, производя опрос во всех слоях армянской общественности, в частности, спрашивали: кто автор слов хорошо известной армянам песни «Сиреци, яре таран…»[195]? Социологи были огорчены, что почти никто из опрошенных не назвал Исаакяна как автора этих слов, и почти все говорили, что слова — народные. Когда об этом сообщили поэту, тот их успокоил своим ответом: «Это самая большая похвала, полученная мною в жизни». Ясно, по крайней мере, одно: мир скорее забудет поэта Исаакяна, чем его бессмертные стихи.

И действительно, много ли русских помнят автора стихов одного из самых популярных романсов замечательного русского поэта Аполлона Григорьева?

А ведь он не только сочинил эти бессмертные стихи, но и так самозабвенно пел их друзьям, подыгрывая себе на гитаре, что те надолго оставались заворожёнными.

Что касается научных трудов самого Амбарцумяна, то они не требуют ни рекламы, ни излишнего восхваления. Они сами пробили себе дорогу, уже заняли и ещё займут достойное место в мировой науке.

Известен поучительный случай, происшедший с В. А. Амбарцумяном. Американский астрофизик-теоретик Чандрасекар, хорошо знакомый с теоретическими работами Амбарцумяна, написал монографию «Перенос излучения» («Radiative Transfer». Oxford, 1950), где, в частности, подробно изложил решённую Амбарцумяном задачу теории переноса излучения с помощью функций, названных в литературе функциями Амбарцумяна. Эти функции у Чандрасекара имели другие обозначения, что послужило поводом появления за рубежом статей, в которых они стали называться функциями Чандрасекара. Появлялись и статьи, где их называли функциями Амбарцумяна — Чандрасекара. Надо заметить, что сам Чандрасекар чётко ссылался на первоначальную статью Амбарцумяна и не умалял его авторство. Амбарцумян искренне считал, что на такие случаи не стоит обращать внимания. Но, перелистывая страницы истории и жизнеописания учёных, мы не обнаружим недостатка распрей, непримиримых споров и недоброжелательства друг к другу.

Амбарцумян был любим своим народом, пользовался огромной популярностью и авторитетом. И стремление каждого походить на него кажется совершенно естественным. Часто можно услышать, по крайней мере, от армян, что «если я не успел, то хочется, чтобы мои дети или внуки стали бы такими, как Амбарцумян». И сразу же возникает желание узнать, как он достиг всего того, чем мы восхищаемся.

А как он сам представлял качества человека, вступающего на тернистый и в то же время благословенный и счастливый путь научного творчества? А ведь очень часто выбор научной стези оборачивается для человека непоправимой трагедией. Нужно хорошо понимать, в каких случаях не стоит губить свою будущность, становясь научным работником. Постараемся ответить на этот серьёзный и нелёгкий вопрос.

Виктор Амазаспович Амбарцумян был желанным гостем в научных учреждениях, в вузах и разнообразных трудовых коллективах, где неизменно пытались получить у него ответ на вопрос, в чём секрет его плодотворной научной работы. Он с удовольствием и подробно делился своими мыслями по этому поводу, хотя всегда оговаривался, что исчерпывающего ответа он дать не может. Однажды на вопросы редакции газеты «Комсомольская правда»: «Какое качество учёного Вы ставите выше всего? Ваш идеал учёного?» — он ответил: «В учёном я ставлю выше всего его глубокий интерес к предмету исследования, любовь к самой исследовательской работе. Плохо, если научная задача интересует его главным образом потому, что её решение принесёт славу, степень или другие блага».

Вообще, Виктор Амазаспович считал, что для успешной работы в науке от человека требуются, по крайней мере, несколько важных качеств. Перечислим их в подзаголовках данной главы.

Способности к научному труду

Здесь пойдёт речь о врождённых способностях человека: таланте и даже гениальности.

Нужно помнить одно важное обстоятельство, что отсутствие способностей к научному труду невозможно скомпенсировать никакими другими, самыми положительными человеческими качествами, будь то чрезмерное трудолюбие, энергичность, одержимость и т. д. Многие в прекрасном порыве к научной деятельности часто путают свою энергичность, устремлённость, харизматичность с истинными научными способностями. Такие люди, как правило, слишком поздно осознают свою творческую несостоятельность и всю жизнь доказывают значимость своих скромных научных работ. Это непоправимая и большая трагедия для научного работника и человека.

Конечно, разобраться в имеющихся способностях не легко, тем более в своих собственных. Часто бывает, что человек, натренировавшись в логических упражнениях и поверив, что владеет способностью рассуждать строго и весомо, делает опрометчивый вывод, что он способен к серьёзной научной деятельности. Часто это кончается так, как подметил великий поэт:

К сожалению, встречаются такие люди, которые, кроме способности к длительным концентрированным рассуждениям, лишены и научной интуиции — важнейшей, решающей стороны творчества. Как это ни странно, отсутствие научной интуиции очень распространённое явление среди людей, занимающихся наукой. На этой серьёзнейшей и трудной проблеме — способности интуитивного познания — остановимся основательно, тем более что Амбарцумян придавал этому не только важное, но и решающее значение.