«Из-за меня мужчины ни разу не дрались, – с оттенком горечи подумала бывшая балерина. – Даже на сцене. Я могла бы станцевать умирающего лебедя, но не Кармен…»

Она украдкой, из-под вуали, взглянула на Астру – та и не думала вмешиваться, предоставив событиям развиваться так, как им было положено.

«Что привело ее сюда? – подумала о ней госпожа Теплинская. – Увлечение живописью? Любопытство? Она взяла с собой Карелина… Значит, хочет подстраховаться на случай опасности. Какой? Неужели она кого-то подозревает? Уж не меня ли? Боится, что я не выдержу и кинусь убивать Санди? Я не цыганка… и не маха с кинжалом под подвязкой. А вот кое у кого орудие убийства при себе!»

Матвей и Астра наблюдали за происходящим. Во-первых, к Домнину было не пробиться; во-вторых, бесполезно. Если Сфинкс там, он успеет сделать свое дело, его уже не остановишь.

– Где Маслов? – заволновалась Астра. – Где Инга?

– Скульптора не вижу, а твоя клиентка вон стоит… за колонной, в тени. Между прочим, во время траура не принято посещать ночные клубы.

И тут Астра сообразила наконец, что не давало ей покоя, едва она увидела Санди в испанском наряде.

– У нее булавка. На болеро…

– Брошь, – поправил ее Матвей. – С черными и красными камнями.

– А какая у броши застежка, знаешь? Она убьет его, – твердила Астра, не слушая его возражений. – Убьет. Прямо сейчас! Думаешь, она за Мурата испугалась? Черта с два! Ей плевать на всех мужчин, вместе взятых. Она раззадорила глупого мальчишку, довела его до истерики, до нервного срыва… и он создал для нее идеальные условия, чтобы убить.

– А Маслов?

– Маслов зализывает раны…

– Кто же был ночью в мастерской и ударил Санди по голове?

– Потом разберемся.

– Сам Домнин? Картина-то цела! – затряс головой Матвей. – Ничего не понимаю. Запутался.

– Убили-и-ии-и! – заголосила какая-то женщина. – Уби-и-или-и!

– Накаркали… – пробормотал он, в несколько прыжков оказываясь возле дерущихся.

Собственно, стычка прекратилась тотчас же, как раздался истошный крик, – все расступились, красные и взъерошенные, а на полу осталось лежать тело художника.

– А-аа-ааа-а! – завизжала Александрина. – А-ааа-а!

Броши на ее болеро не было: крупный «цветок» из красных и черных камней с открытой застежкой валялся рядом.

Матвей резко наклонился – на руке Домнина, чуть выше запястья, выступила алая капелька крови…

Подбежала Астра и молча уставилась на эту немую сцену. «Обнаженная Маха» возвышалась на постаменте, подобно идолу, взирающему на устроенную в его честь мистерию. В глазах богини-воительницы полыхало бесовское пламя. Она была довольна!

* * *

– Я не хотела, – рыдала Санди. – Я только… я пошутила.

– Ничего себе шуточки.

– А что он себе позволяет? Позволял… Он издевался надо мной! Дурачил, «разводил», как несмышленую девчонку! Он сам… пытался меня у-убить, но потом, видно, не решился. Струсил!

– Ваша брошь? – невозмутимо спросил Матвей, показывая на завернутое в целлофан украшение. – Это, между прочим, улика.

Первым делом он подобрал предполагаемое орудие убийства – брошку из красных и черных стразов. Бижутерия: никакой ценности не представляет, но может послужить разоблачению преступника… или преступницы.

– Зачем вы убили Домнина? Надеетесь завладеть его имуществом? В тюрьме оно вам не понадобится.

– Вы меня допрашиваете? По какому праву? Вы что, следователь?

– Криминалистов уже вызвали, они едут, – сказала Астра. – Зря вы отказываетесь отвечать. Мы хотим разобраться по совести, а в полиции с вами будут говорить по-другому.

Администратор клуба предоставил для предварительной беседы с подозреваемыми и свидетелями свой кабинет, и Карелин с Астрой вызывали туда по одному участников инцидента.

– Кто вы такой? Вы не коллекционер! – возмутилась Александрина, метая в Матвея молнии. – Вы… частный детектив, что ли? Вас кто-то нанял?

– Я действую исключительно по собственной инициативе. В ваших же интересах прояснить некоторые подробности.

– Я ни в чем не виновата, – твердила она.

– Во время потасовки вы прикинулись, что разнимаете дерущихся, а сами под шумок расстегнули брошь и укололи острием застежки художника в руку, после чего он скончался. Как вы это объясните?

– Никак. Я не притрагивалась к броши. В суматохе кто-то воспользовался моим украшением, чтобы… чтобы…

Она запнулась и замолчала, кусая губы.

– Чтобы что? – строго посмотрел на нее Матвей. – Убить Домнина? Выходит, на острие броши имелся яд, и вы об этом знали? Зачем вы надели на вечеринку отравленную брошь, если не собирались никого убивать?

– Брошь не отравлена… Господи! Я… просто в шоке! Какой яд? Откуда? Я же сама могла нечаянно уколоться!

– Застежка надежная, просто так не откроется, – парировал Матвей. – По крайней мере дюжина свидетелей подтвердят, что видели брошь на вашем болеро. Боюсь, вас ждут серьезные неприятности.

– Я ни при чем, клянусь! – залилась слезами рыжеволосая вдова. Даже горе ее красило. – Это была шутка.

– Я не понимаю. В чем же заключалась шутка? Человек мертв…

– Он умер не от укола. Вероятно, у него случился инфаркт от страха… или инсульт. Я уверена, что брошь не отравлена.

– А если вы ошибаетесь? Или лжете?

Санди была так подавлена и растеряна, что забыла об осторожности и здравом смысле. Ее натянутые нервы, казалось, звенели от легчайшего прикосновения.

– Вы написали Домнину угрожающее письмо? – пошла в атаку Астра.

У Санди не хватило сил сопротивляться.

– Да… – кивнула она. – Пусть, думаю, помучается, потеряет покой и сон от страха – в отместку за его подлый поступок. Он глумился надо мной, довел до истерики… насильно раздел и… хотел убить. Путь переживет то же, что и я тогда.

– Когда?

– В прошлый раз… я попалась на горячем, в его мастерской, ночью. Хотела взглянуть на его завещание. Он и воспользовался случаем.

– Завещание?

Она опять кивнула.

– Игорь нарочно заманил меня туда… Он сказал, что составил завещание и хранит его в мастерской, в укромном месте. Я сдуру поверила. И не смотрите на меня так! – вспыхнула вдова. – Ну да, признаюсь… я меркантильная и расчетливая стерва. Даром я, что ли, вышла замуж за его похотливого папашу, из которого песок сыпался? – Она уставилась на Астру своими желтыми, янтарными глазами. – Вы вообще пробовали лечь в постель со стариком, дряблым и морщинистым, со вставной челюстью и дурным запахом изо рта? Каждая ночь, проведенная с ним, стоит не меньше пяти тысяч «зеленых»! А я спала с этим уродом бесплатно. Он оказался жуликом, аферистом! Врал про несметные богатства, припрятанные от советской власти, а у самого ни гроша за душой…