Далида оторвалась от окошка, вид мелькавшей молодой зелени нисколько ее не радовал. Мысли молодой женщины полностью занимала сложившаяся ситуация. Ее отряд «Белые колготки», который сами женщины с гордостью называли батальоном, за последние месяцы понес такие потери, каких не было за две военные кампании. Из девяноста двух снайперш одиннадцать уже никогда не вернутся домой.

Кровопролитие на войне свойственно мужчинам, неприемлемо для женщин. Они могли участвовать в боевых действиях, у них были качества, позволяющие достаточно эффективное участие, большинство даже испытывали возбуждение (сродни сексуальному) от убийства врага. Но вот гибель друзей, с которыми общались на войне, притом с такой частотой, как в последнее время, это вызывало настоящий шок, переходящий в животный страх. Напуганный боец еще до боя становится покойником.

Исчезновение отряда в сотню стрелков немалая, но и не особо большая потеря. Даже пусть это и классные стрелки, уход с войны «Белых колготок» был бы не столько тактическим поражением, сколько далеко идущей пропагандистской победой спецслужб России. Наемники уходят с войны, значит, они уже не верят в победу. Значит, местное население не будет спешить помогать оставшимся в горах боевикам. А главное, спонсоры в Бахрейне, Саудовской Аравии и Турции откажутся финансировать освободительную войну. Капиталисты независимо от национальности и вероисповедания умеют считать каждую копейку. А это уже стратегическое поражение.

Президент и главнокомандующий ичкерийских сил сопротивления на это пойти не мог. Узнав о стихийном митинге в лагере «Белых колготок», приказал вызвать к себе координатора главного штаба и снайперов. Задача, возлагавшаяся на Далиду, была проста и конкретна: погасить недовольство женщин. Пообещать увеличение вознаграждения за выход на боевые, значительные доплаты за возможные ранения. Главное — не допустить одновременного ухода всего отряда…

Далида перевела взгляд на сопровождавших ее в этой экстренной командировке мужчин. Их было трое. Невысокий, широкоплечий Дидро сидел за рулем джипа. Такое странное для горцев прозвище бывший преподаватель истории Нефтяного техникума выбрал себе сам. В первую чеченскую кампанию он был диверсантом-подрывником, но после тяжелой контузии находился при штабе президента для различных поручений.

Рядом с водителем сидел бородатый верзила в черной кожаной шапочке, обвешанный подсумками с запасными магазинами и ручными гранатами. «АКМ», лежащий у него на коленях, выглядывал стволом в открытое окошко, готовый в любой момент взорваться длинными очередями. Бородача называли Борец, он входил в полк национальной гвардии, носившей гордое название «президентские береты». Теперь от того полка осталось лишь несколько десятков боевиков. В разговорах здоровяк Борец каждый раз об этом упоминал, тем самым показывая свое место в войне с федеральной властью.

Рядом с Далидой сидел высокий худощавый юноша в ярком американском зелено-коричневом маскировочном комбинезоне. Панкиец — так называли молодого человека. Свою военную карьеру он начал двадцатилетним пацаном, отправившись воевать в Абхазию против ненавистных грузин. Всю жизнь он проводил на войне, и пока ему везло. На юноше было навешано оружия не меньше, чем на гиганте Борце, даже лоб перетягивала зеленая повязка смертника-шахида.

Из головы Далиды не шел последний разговор с Саламбеком Дайшановым. Сперва она не восприняла его всерьез, но с каждым днем мысль, закинутая Полеводом, как червь-древоточец, разъедала ее мозг. Теперь она нет-нет да и ловила себя на размышлениях, как можно устроиться вдали от войны, на тихой крокодиловой ферме под щебет тропических птиц и благоухание орхидей. От этих мыслей становилось тепло и уютно. Улыбаясь, Далида мурлыкала под нос незатейливую мелодию, услышанную в детстве от матери, позволяя «древоточцу» сверлить мозг крамольными мыслями. Воспоминания о сырой и промозглой зиме с глубоким снегом и пронизывающим ветром только подхлестывали ее.

Поглощенная своими думами, Далида не заметила, как джип свернул с дороги и заковылял по узкой горной тропе. Вскоре вездеход выехал на небольшую площадку, на которой располагался одноэтажный дом, сложенный из плоских осколков горной породы, в два узких окна, с грубо сколоченной дверью и плоской крышей, покрытой рубероидом, приколоченным к доскам длинными жердями.

— Здесь мы остановимся на ночлег, — выключив зажигание, произнес Дидро. — Ехать в темноте себе дороже. Если не свалимся в пропасть, то наверняка попадем под обстрел федералов. У них сейчас проходят обкатку несколько ночных ударных вертолетов и постоянно барражируют штурмовики с приборами ночного видения. Здесь, в горах, уничтожают все, что шевелится.

Дом, в котором им предстояло провести ночь, представлял собой прямоугольную коробку, разделенную на две части. В большей части размещался очаг, выложенный из грубых камней, с металлической перекладиной внутри для подвешивания котелков.

Рядом стоял стол, две скамьи, широкий топчан и узкая кушетка. Далида, облаченная в спортивный костюм «Рибок» и высокие кроссовки, поверх одежды набросила камуфлированную плащ-накидку из прорезиненной ткани, чтобы цветные вставки на костюме не отсвечивали.

Войдя в помещение, женщина сбросила с головы капюшон и тряхнула головой, как цирковая лошадь, распрямляя волосы.

В этой сторожке ей доводилось бывать еще в те времена, когда была обычным снайпером, одной из сотни.

Достав из пачки сигарету, Далида с наслаждением закурила, после чего прошла за деревянную перегородку, где стояли еще два топчана. Тут все было по-прежнему, как и несколько лет назад.

— Я буду спать здесь, — заявила женщина, бросая на топчан плащ-накидку.

— А кто с тобой? — демонстрируя желтые лошадиные зубы, оскалился Борец.

— Никто, — отрезала Далида. Завтра ей предстояло встретиться с Саламбеком, и она не хотела, чтобы ее сопровождающие чесали языки по этому поводу.

— Но там два топчана, — продолжал настаивать Борец.

— Все равно ночью вам придется охранять мой сон. Так что довольствуйтесь тем, что остается, — укладываясь на топчан, отрезала женщина.

— Оставь ее, — на плечо верзилы легла ладонь Дидро, он развел руками, давая понять, что сегодня им ничего не светит. Мужчины перешли на шепот, обсуждая свои проблемы, то и дело бряцая оружием.

Докурив сигарету, Далида затушила окурок о каменную стену и прикрыла глаза, под монотонный шепот боевиков ее сознание постепенно погружалось в мягкое покрывало сна.

Во сне она слышала далекий раскатистый грохот, похожий на артиллерийскую канонаду.

«Наверное, будет гроза», — автоматически отметила женщина и, повернувшись на бок, снова провалилась в забытье.

Проснулась она, когда солнце поднялось из-за горизонта. Сладко зевнув, Далида широко потянулась, жизнь в экстремальных условиях приучила ее довольствоваться минимумом комфорта. Сон на жестком топчане был не хуже, чем на шикарном диване.

Женщина уже хотела подняться с дощатой постели, как внезапно снаружи донеслась короткая автоматная очередь, затем раздался сдавленный крик, похоже, закричал водитель Дидро. Тут же застучали в ответ автоматы Борца и Панкийца, но сразу один из автоматов смолк, захлебнувшись очередью.