Зазвонил телефон Кардинала, и он снял трубку:

— Кардинал, Уголовный розыск.

— Это Терри Тейт вам звонит.

— Не можете погромче? Я почти ничего не слышу.

— Это Терри Тейт… Я просто… Я вспомнила некоторые вещи. Вчера ночью. Мне приснился страшный сон, и я еще кое-что припомнила. Вы сможете быстро ко мне приехать? Или мне приехать на встречу с вами?

— Нет. Ко мне не приезжайте. Выходить для вас небезопасно. Мы приедем к вам в Кризисный центр и поговорим.

— А мне так хотелось вырваться отсюда хоть на некоторое время.

— Понимаю, но это опасно. Поэтому поскучайте там еще немного, а мы скоро подъедем.

Кардинал повесил трубку.

— Терри Тейт, — сказал он. — Ей вспоминается еще что-то. Вы поглядите-ка. — Он показал Делорм медальон, выданный ему под расписку из хранилища вещдоков. — Отец Терри был командиром летного подразделения в авиагородке. Я собираюсь показать ей это, потому что готов биться об заклад, что медальон ее и что это ее родители.

Делорм взяла в руки медальон, открыла его:

— Ты хочешь сказать, что в нее стреляли в том же месте, где был убит Вомбат? Зачем же убийце понадобилось возвращаться туда?

— Такое, говорят, случается. А может, это часть ритуала. Может, она появилась там, где не должна была появляться. Так расскажи мне, что слышно насчет настенных знаков в пещере.

Делорм рассказала ему о своей беседе в полиции Онтарио и о поездке к доктору Вассерстайн в Алгонкин-Парк. Рассказала о Пало Майомбе, о вере последователей этой религии в человеческие жертвоприношения, о страшных способах получать власть над духами, к которым они прибегают.

— Доктор Вассерстайн сказала, что распространено это больше всего на Кубе. И возможно, в какой-то степени в Майами.

— Вероятно, перекочевало туда с иммигрантами. Знаешь, чего я никак не могу понять?

— Чего?

— Имеется парень, отрубающий у людей пальцы на руках и ногах. Думаю, мы можем утверждать, что к этому он пришел не сразу. С ходу такого не сделаешь. Начинаешь с коз, кур и тому подобного, потом пытаешься то же самое проделать уже с человеком. И возможно, терпишь фиаско, потом делаешь вторую попытку, и постепенно это входит у тебя в плоть и кровь.

— Ты прав. За плечами у парня должна быть целая цепочка подобных преступлений. Но ни в провинции, ни в масштабах страны не было нераскрытых преступлений, похожих на то, что проделали с Вомбатом.

— Верно, — согласился Кардинал. — Но если этот парень приезжий с Кубы или из Майами, то, может быть, что-то аналогичное случалось в Штатах?

— Мы не имеем доступа к их архивам.

— Я завел кое-какие знакомства в Нью-Йорке в прошлом году в связи с делом Мэтлока. Разреши мне им позвонить.

— Или я могу попробовать обратиться к Масгрейву. Конная полиция постоянно обменивается информацией со Штатами.

— Попробуем и то и другое. И посмотрим, кому повезет больше. А сейчас давай поедем поговорим с Терри.

Терри Тейт прикончила свой завтрак в Кризисном центре — миску овсянки, вязкостью напоминавшей обойный клей. В коридоре ссорились две женщины, причем камнем преткновения были радиопрограммы, а со второго этажа доносились вопли — это вопила со вчерашнего дня женщина, у которой Опекунское общество отняло детей.

Сидеть вместе с другими женщинами у телевизора ей не хотелось. Там вечно смотрят какие-то идиотские ток-шоу. Она вернулась к себе в комнату и, сев возле окна, раскрыла блокнот, который дал ей доктор Пейли. Она хотела порисовать, но так нервничала, что рука не держала карандаш.

Выносить это долее не было сил — к черту этих полицейских и это ожидание. Терри отшвырнула блокнот. Она выйдет на свежий воздух минут на двадцать. А если они приедут в ее отсутствие и подождут несколько минут, ничего страшного — поделом им за то, что держат ее здесь взаперти.

Улицы показались ей знакомыми, но где какая — она не помнила. Мэйн, Макинтош, Оук — какие-то из них. Она шла на запах озерной воды, шла по кирпичной дорожке, слыша, как в нескольких футах от нее с шумом бились о берег волны.

Начало лета, казалось, отступило, вновь превратившись в весну. Над противоположным берегом нависало облако, похожее на скалку, и над горизонтом протянулись полосы дождя. Никогда еще ей не приходилось видеть такое количество барашков на волнах. Она держала руку наготове, стараясь придерживать капюшон, но у нее это плохо получалось. Когда в лицо ударили струи дождя, они показались ей ледяными. Над головой кружила чайка, издавая долгие, протяжные крики.

Терри испытывала сильное искушение вернуться в Ванкувер, где ее вряд ли нашел бы тот, кто стрелял в нее. Но это означало бы отдать брата во власть его пагубной страсти, а также этого сумасшедшего. Она попыталась разыскать его через наркоманов, а в результате попалась полицейским. Задача состоит в том, чтобы использовать их для спасения Кевина без того, чтобы его привлекли за торговлю наркотиками. Но воспоминания о Рыжем Медведе убеждали ее, что тюрьма для Кевина еще не самое страшное.

Ночью она проснулась от удара грома, проснулась и села в постели с бьющимся сердцем, обливаясь потом. Ей почудился яркий и слепящий дневной свет. От пота щипало глаза, а в ушах стояло немолчное жужжание насекомых.

Этот шум заставил ее обойти белые хижины и углубиться в лес. Волны бились совсем рядом (да, похоже, это было то самое озеро, ведь мало какое из озер может похвастаться столь мощными волнами), а дальше лишь жужжание насекомых. Она постоянно оглядывалась, борясь с ощущением, что за ней следят, но вокруг были только деревья.

Она вышла на поляну, где стояла еще одна хижина — тоже белая, но вся словно в блестках, зыбившихся и переливавшихся на солнце. Окна в хижине были заколочены, и она поняла, что жужжание исходит от мух, роившихся вокруг хижины изменчивыми облачками.

Изнутри донесся шум, и она нырнула в заросли. Она укрылась за кустом, надеясь, что рыжие волосы не выдадут ее. Из хижины вышел Рыжий Медведь с топориком в руках. Он огляделся, чуть ли не принюхиваясь, потом повернулся и прикрыл дверь. Пересек поляну, направляясь прямо к Терри. Она затаила дыхание, когда он проходил мимо, треща сучьями под ногами.

Когда она полностью уверилась, что он ушел, она поднялась на крылечко хижины и отворила дверь. Потянуло смрадом, и в ту же секунду она поняла, что это не сон, а воспоминание о действительно пережитом событии. Разве может присниться подобный запах?

Дверь она оставила открытой для притока воздуха и чтобы видеть, что происходит. Она не собиралась задерживаться здесь больше чем на полминутки, а хотела лишь понять, что тут такое делает Рыжий Медведь. Кевин так безнадежно находится под его влиянием, что не видит или не хочет видеть в нем ничего странного, а она забеспокоилась с самого начала, с первой же минуты их знакомства. Эти мертвые глаза. Если она сможет доказать Кевину, что собой представляет Рыжий Медведь, он ей поверит и уедет с ней домой. Но конечно, что такое на самом деле Рыжий Медведь, она не знала и не была подготовлена к тому, что увидела.