его жена Инес Мария Пьетразанта (Ines Maria Pietrasanta) и брат Гаэтано Дзаччони (Gaetano Zucconi), Филлипоньери Тоскано (Filipponeri Toscano), Фабио Филиппи (Fabio Filippi), Франческо Каччано (Francesco Caccamo), Джампьеро Вирджиланти (Giampiero Virgilanti), Энцо Спаллетти (Enzo Spalletti), Ахилл Сертоли (Achille Sertoli), Сальваторе Индовино (Salvatove Indovino), Джованни Фаджи (Giovanni Faggi), Роберто Корсини (Roberto Corsini), Джан Эухенио Джаккиа (Gian Eugenio Jacchia), Франческо Нардуччи (Francesco Narducci), Жан-Клод Фалбриард (Jean Claude Falbriard), Луиджи Руокко (Luigi Ruocco), Фернандо Пуччи (Fernando Pucci), Марселло Чиарамонти (Marcello Chiaramonti), Джампьеро Вигиланти (Giampiero Vigilanti), Жозеф Бевилаква (Joseph Bevilacqua), Джузеппе Джомми (Giuseppe Jommi), Джульяно Массимо Луччиоли (Giuliano Massimo Luccioli) и многие-многие десятки других мужчин и женщин [да и женщин!].

Некоторые подозреваемые выглядели очень и очень убедительно. Но теперь мы знаем, что в этом внушительном списке нет человека, чей ДНК соответствовал бы ДНК «Флорентийского Монстра». Это означает, что преступник так и не попал в поле зрения правоохранительных органов.

Другой важной информацией, неизвестной ранее и открытой Министерством юстиции после 2020 года, оказалось подтверждение того факта, что «Флорентийский Монстр» любил звонить родственникам убитых людей [дядьям, тётушкам, двоюродным сёстрам и братьям и т.д.]. Несомненно, он находил некое особенное удовольствие в том, чтобы пугать или унижать родственников жертв. В этом очерке отмечался тот факт, что в некоторых случаях преступник совершал телефонные звонки, но никакой особой системы в этом вроде бы не просматривалось. Однако оказалось, что в действительности система существовала! «Флорентийский Монстр» после каждого случая двойного убийства звонил по домашним телефонам родственников убитых и звонки эти совершались в интервале от 48 часов после совершения преступления и до 14 дней. В дальнейшем он, по-видимому, утрачивал интерес к подобным проделкам. По форме это были либо беспокоящие звонки, во время которых человек на другом конце провода молчал, либо произносилась одна или две лаконичные фразы, казавшиеся на первый взгляд бессмысленными [типа «он смог!», «у него получилось!», «он смог опять!» и т.п.].

Правоохранительные органы знали об этом манере «Флорентийского Монстра» и тщательно скрывали свою осведомленность. После каждого случая двойного убийства предпринимались превентивные меры, призванные определить номера телефонов, которыми пользуется «Монстр». Телефоны родственников жертв негласно от них ставились на прослушку, предпринимались попытки установить все номера, с которых по ним следуют вызовы. Ни в одном из этих случаев цель достигнута не была и выйти на «Флорентийского Монстра» правоохранительные органы так и не смогли.

То, что преступник звонил по телефонам родственников убитых, требовало объяснения, поскольку его осведомленность выглядела крайне необычно. Откуда он узнавал нужные ему телефонные номера? Ответ на этот вопрос чрезвычайно занимал занятых розыском убийцы детективов и он в той или иной форме неоднократно затрагивался в обзорных справках и меморандумах, посвященных ходу расследования. Насколько можно судить по преданным огласке документам, офицеры из состава следственных групп САМ и ГИДЕС склонялись к тому, что необходимую информацию «Флорентийский Монстр» получал, изучая базы данных правоохранительных органов. По номеру автомашины, в которой находились убитые, он устанавливал данные владельца – имя, фамилию, возраст, место проживания, номер домашнего телефона – и на основании этого восстанавливал «сетку» близкородственных связей. То есть «Флорентийский Монстр» имел доступ не к одной какой-то справочной базе, а к массиву таких баз, что позволяло ему осуществлять многократное уточнение данных и проводить «перекрёстный» поиск. Разумеется, наличие доступа к подобным базам заставляло всерьёз задуматься о причастности преступника к правоохранительным органам.

Следует иметь в виду, что в 1980-х годах в Итальянской республике сложилась разветвлённая [и даже запутанная] система мало связанных между собой правоохранительных структур. Совершенно автономно от классической полиции и относящегося к ней уголовного розыска действовали – и притом весьма активно! – Корпус карабинеров и Бюро по борьбе с наркотиками. Помимо этих условно «полицейских» ведомств свою работу вели классические спецслужбы – Служба военной разведки (SISMI – Servise informace de militari), которая попутно выполняла также контрразведывательные функции, Служба государственной разведки (SISDE – Servise informace de demokrati), а также Исполнительный комитет координации служб информации и безопасности (CESIS – Comitato esecutivo per i servizi di informazione e sicurezza). Как видим, зоопарк был весьма велик! Все эти ведомства действовали не только максимально автономно, но и демонстрировали взаимное недоверие, что легко объяснимо спецификой разгула террора 1970-1980-х годов. Офицеры следственных групп САМ и ГИДЕС всячески избегали обсуждения тем, связанных с причастностью «Флорентийского Монстра» к силовым структурам, хотя не думать об этом они не могли. Даже на основании того материала, что изложен в этом очерке, подобное предположение представляется весьма и весьма весомым, а ведь следует иметь в виду тот факт, что нам известен далеко не весь массив собранных данных и даже не его половина!

Очевидно, что данная тема была табуирована руководством Министерства внутренних дел. Выдвижение подобных предположений, пусть даже не публичное, а на страницах внутренних документов, могло спровоцировать серьёзный политический скандал. Поэтому очевидное предположение о наличии связи «Монстра» с силовыми структурами следовало как говорится «не замечать в упор». В точности по пословице «искать будем не там, где потеряли, а там, где светло». Поэтому и возникали в качестве самых перспективных подозреваемых разного рода сельские дурачки – Ванни, Лотти, Пачиани и т. п.

В этой связи, кстати, можно указать на таких своеобразных подозреваемых как братья Джулио Чезаре Дзаччони (Giulio Cesare Zucconi) и Гаэтано Дзаччони (Gaetano Zucconi) и жену первого Инес Мария Пьетразанта (Ines Maria Pietrasanta). Беда их заключалась в том, что Джулио Дзаччони владел участком земли по соседству с землёй Пачиани. Впрочем, имелось и ещё кое-что, превратившее Джулио Дзаччони в перспективного подозреваемого – речь идёт о серьёзной травме полового органа, из-за которой тот был комиссован с действительной военной службы в начале 1960-х годов. Упомянутая травма якобы превратила Джулио в сексуального психотика, неспособного контролировать себя во время полового возбуждения. Офицеров САМ, разрабатывавших эту версию, ничуть не смутило то обстоятельство, что Джулио Дзаччони на протяжении нескольких десятилетий успешно работал гинекологом и имел отменную репутацию! Никто из его пациентов ни разу не пожаловался на какие-либо сексуальные причуды со стороны Дзаччони. Надо сказать, что под подозрение попал и родной брат Джулио, делавший успешную дипломатическую карьеру и работавший в начале 1980-х годов в посольстве Италии в Москве [впоследствии Гаэтано Дзаччони стал послом в Индии]. Отъезды Гаэтано Дзаччони из страны отлично объясняли большие интервалы времени между нападениями «Монстра». Более того, возвращение Гаэтано в Италию по странному стечению обстоятельств несколько раз совпало с двойными убийствами, так что дипломата тоже можно было записывать в преступники! По-видимому, офицера САМ всерьёз колебались кого же именно из братьев «назначить» во «Флорентийские Монстры» – оба были по-своему хороши. Ну а поскольку Инес Пьетразанта, жена Джулио Дзаччони, обеспечивала мужу alibi и ничего не говорила полицейских о его склонности к извращениям, её записали в пособницы «Монстра».

Благодаря обнародованным документам следственных групп совершенно неожиданными красками заиграла история Франческо Нардуччи.

Весной 2016 года о своём знакомстве с этим человеком решил рассказать Анджело Иззо (Angelo Izzo). Поскольку эти имя и фамилия в очерке ещё не упоминались, их обладатель нуждается в некотором представлении.

Анджело родился в августе 1955 года в Риме в очень состоятельной семье, которую мы можем с полным правом причислить к «верхушке среднего класса». Его отец владел весьма прибыльным торговым бизнесом, мать происходила из богатой семьи и Анджело, имея прекрасные стартовые условия, казалось, должен был прокатиться по жизни легко, непринуждённо и не без удовольствия. В этом месте можно процитировать бессмертные слова Виктора Цоя: «тот, у кого есть хороший жизненный план, вряд ли станет думать о чём-то другом».

Но юный Иззо – представьте себе! – думал о многом другом. Уже в 12 лет мальчик стал бегать на митинги ультраправых организаций, ему нравился царивший там командный дух и агрессивная энергия участников. Родители отдали юного Анджело в спортивные секции, где ему предстояло заниматься теннисом и плаванием –