У нас произошёл тот самый коннект, который редко встретишь. Пятнадцать лет! Вслух сказать страшно!

— Просто хандрю. — успокаиваю женщину.

— Ярцева, — она всё ещё называет меня девичьей фамилией. — Ты мне это дело брось! — усмехается.

— Брошу! Обязательно брошу. — киваю, заверяя её!

— И ещё. Если вдруг, что… ты всегда можешь мне позвонить. Поняла? — строго говорит мне, будто я косячу на тренировках.

— Так точно!

— Вольно, солдат! — хихикнула она.

— Спасибо, что позвонили! У меня обход через пару минут. — намекаю, что скоро прерву разговор.

— Отдыхай, давай! Набирайся сил! Они тебе потом пригодятся! — хмыкает!

На том и распрощались!

Пока разговаривала села в очень удобное кресло, коих в моей палате два. Одно облюбовала сразу и подвинула ближе к окну.

Кладу телефон на столик. Приятно, когда о тебе беспокоятся! Ренат тоже иногда звонит, как и все ребята в нашей команде!

Встаю и понимаю, что по ногам побежало что-то тёплое…

Сказать, что я испугалась, это ничего не сказать! Хотя, никаких болезненных ощущений, как обычно показывают в фильмах, не последовало.

Врач провела осмотр.

— У меня для тебя две новости. Роды начались! Пробка отошла и это хорошо. А вот то, что нет схваток и раскрытия это не очень. Придётся стимулировать.

Следующие двенадцать часов стали настоящим адом.

С меня, практически, не снимали аппарат КТГ, чтобы мониторить состояние ребёнка. Стимуляция вызвала схватки, да такие сильные, что я начала кричать от боли и умолять сделать мне кесарево. Но врач была непреклонна.

— С ребёнком всё хорошо. Показаний к операции нет. — отчитывалась она мне и попросила медсестёр меня обезболить, что не очень помогало, на самом деле.

Под конец сил у меня совсем не осталось, я только и могла, что подвывать на каждой схватке, лёжа на кушетке, с которой меня постоянно пытались согнать, мол, ходить надо. И если вначале я выполняла эти рекомендации, то сейчас, просто, послала всех к Лешему. У меня нет сил, болит задница от уколов и все бесят, ровно настолько, насколько я теперь понимаю почему на окнах нет ни одной ручки, чтобы их открыть. А то выкинула бы в форточку всех и каждого кто заходит узнать как у меня дела, но никак не помогает облегчить мои страдания.

— Всё. Давай на кресло. — скомандовала врач во время последнего осмотра. — Слушай сюда. Малышу там становится плохо, поэтому давай с тобой постараемся, хорошо?! Ты уже на финише! — мягко пригрозила.

Я только и могла, что кивать. Залезаю на кресло и морально готовлюсь к тому, что скоро всё закончится. Надо только очень постараться, напоследок.

— Тужься! — слышу крик акушерки и выкладываюсь по-полной.

Не вышло… схватка закончилась и я уронила голову…

— Давай ещё разок! — слышу через вату в ушах и выполняю. — Никак. Не проходит. — констатирует женщина.

— Мы сделаем небольшой разрез. А ты давай, постарайся, милая! Малышу там плохо! — обращается ко мне врач.

Опять киваю, еле сдерживая слезы.

Слышу звяканье инструмента и чувствую небольшое жжение, там, внизу. А ещё чувствую, как подкатывает ещё одна схватка!

— Давай! — кричит мне, уже, врач, я делаю то, о чем меня просят — Помоги ей! — это она уже кому-то другому и мне резко надавливают на верхнюю часть живота.

А дальше, я чувствую лёгкость…

93. Даша. Где мой сын?

— Вот, молодец! — слышу довольный голос врача.

Мне на грудь кладут что-то мягкое и тёплое. Открываю глаза и вижу крохотную чернявую макушку. Кладу на это нечто ладони и тут меня захлестывает такой шквал эмоций, что начинаю задыхаться от слёз!

Мой сынок!

Мой маленький мальчик!

Как я могла думать, что ничего не чувствую к тебе! Какая же у тебя мамка дура!

Я люблю тебя! Как же сильно я тебя люблю!

Ощупываю мягонькое тельце, похожее на желе. Хочу крепко-крепко обнять! Но боюсь пошевелиться и сделать лишнее движение! Не сразу до меня доходит, что малыш не шевелится… и не кричит…

Сына забрали с моей груди, а я завыла в голос от той пустоты, что почувствовала в эту секунду, ни одна схватка на сравнится по болевой шкале с этим ощущением. Пытаюсь подняться.

— Погоди, погоди. — останавливают меня чужие руки.

А я ничего не вижу и продолжаю подниматься. Мне жизненно необходимо видеть моего мальчика и знать, что с ним всё хорошо.

— Лягте обратно! Вам нельзя подниматься! — тараторит ещё одна девушка, которая все время находилась в родовом зале.

— Где… — хриплю.

— Вот он! Никуда его не забрали! — успокаивает меня она, но я вижу копошение там куда забрали моего мальчика и слышу встревоженные перешептывания врачей.

— Что с ним? — выкрикиваю, привлекая к себе внимание, готовясь соскочить с кресла в любой момент.

И сразу после моих слов слышу тихий, жалобный детский плачь.

— Два восемьсот двадцать, сорок девять сантиметров! — торжественно оповещают меня! — Такой кроха, а как мамку вымотал! — бодро сообщает мне врач, пока я наблюдаю, как пеленают моего сыночка!

Смотрю на его сморщенное, опухшее личико и слезы сами собой текут по щекам, от переполняющего меня счастья и бесконечного потока нежности!

— Это разрез что-ли так сильно кровит? — поворачиваюсь к врачу, которая хмурится. — Ой, Откуда столько крови-то?! Наркоз! — последнее, что я слышу прежде чем провалиться в беспамятство, в котором, несмотря ни на что, меня беспокоит только мой малыш, которому нужна я, и который нужен мне самой ещё сильнее. Как воздух. Потому что без него я просто не выживу!

Пробуждение было медленным… Я плавно выныриваю из состояния полёта, словно приземляясь из невесомости.

Я в своей палате. На улице ночь. Именно ночь, а не шторы плотно задернуты. Каждое движение даётся с трудом, в горле пересохло. Встать не получается. Тело, словно ватное…

Но стоит мне полностью прийти в сознание, как мозг начинает судорожно осознавать происходящее.

Роды.

Мой малыш.

Где мой сын?!

Трясущейся рукой тянусь к кнопке вызова персонала и давлю на неё как в последний раз.

Медсестра прибегает в считанные секунды!

— Вы уже пришли в себя?! — взволнованно озвучивает очевидную вещь.

— Где… мой… ребёнок… — слабо сплю, пытаясь встать.

— Лежите, ради Бога! Я сейчас позову врача! — она укладывается меня обратно.

— С малышом всё хорошо, это всё, что я знаю. Врач расскажет Вам больше. — успокаивает она меня. — Я мигом!

Девушка торопливо скрывается за дверью.

Пока её нет, окончательно прихожу в себя. Ощупываю плоский живот, с дряблой, растянутой кожей. Никаких швов. Неприятные ощущения между ног. Кажется мне там что-то разрезали, поэтому ничего удивительного.

Заспанная врач заходит ко мне в палату.

— Ох и напугали вы нас! Как себя чувствуете? — её голос чуть хрипит.

— Где мой сын? —