– Красть астрономию не придется. Я несколько лет плавал на торговом судне лоцманом[35]и легко определю путь по звездам.

Луис возбужденно переминался с ноги на ногу, всем своим видом показывая, что ему приятна мысль о собственной значимости в предстоящем деле.

– Действительно, хорошая, – обрадовался Адсон. – Но смотри у меня! – Бывший ополченец в шутку погрозил пальцем. – Никаких шуточек в присутствии стражников!

Луис умоляюще поднял руки, признавая собственный недостаток. За ним водилась скверная привычка ляпнуть там, где следовало бы промолчать. Низенький, едва достающий Адсону до плеча, кучерявый и щербатый, из-за своего длинного языка Луис частенько становился гостем «каменного мешка» – так заключенные называли лагерный карцер, помещение, где с трудом помещался один человек. Двое суток в столь стесненных обстоятельствах надолго отбивали у большинства шутников желание острить в присутствии охраны. На свою беду, Луис не входил в их число.

– Оставаться в колонии нельзя, – будто уговаривая себя, продолжил Адсон. – Ричард что-то затевает, и у меня совершенно нет желания принимать его сторону. А выбора, похоже, не останется.

– Что затевает? – с нескрываемым любопытством спросил Луис.

– Точно не знаю, но он часто приглашает к себе барона и Морта. Ну скажи, чего им обсуждать?!

– Да кто их знает, может, в карты играют, – предположил Константин.

– Да… за день не наигрались, – усмехнулся Адсон.

– Давайте расскажем Де Йонгу, – предложил толстяк.

– И получим заточку в бок, – негодующе возразил Константин. – Или нас завалят в штреке. Да и что мы расскажем? Нам же ничего не известно. А коменданту нужны доказательства, в любом другом случае он на открытое противостояние с Ричардом не пойдет!

– Да я в шутку, – начал оправдываться Луис, – что вы, в конце-то концов? Пошутить, что ли, нельзя? – съежился он под суровыми взглядами друзей.

– Постарайся ближайшие недели две не шутить! – не допускающим возражения тоном потребовал Адсон. – А то опять загремишь в карцер. И что нам в этом случае делать?

Луис растерянно заморгал, потер ладонями щеки и только после этого нерешительно кивнул, словно его попросили две недели молча терпеть зубную боль.

– Как только раздобуду лодку – дам знать, – пообещал Адсон.

– А как ты ее раздобудешь? – живо заинтересовался Луис.

– Тебе лучше не знать подробности, – отрезал Адсон. – Не обижайся, но еще кто-то из древних сказал, что тайна, про которую знают двое, перестает быть тайной.

Луис опустил голову, понимая, что беседа окончена. Но зато в его сердце зажглась надежда. Все это время тлевшая крохотным угольком, она наконец-то набрала достаточно сил, чтобы согревать, а не жечь при неосторожном прикосновении. Похожее чувство испытывал сейчас и Константин. После разговора жизнь троих каторжан наполнилось особенным смыслом, впервые со дня ареста все трое заснули со счастливыми улыбками.

* * *

Единственный местный житель, кому позволялось беспрепятственно приходить в лагерь, был торговец Натан. Невысокий, к своим тридцати годам отрастивший небольшое брюшко, он каждую субботу, если не шел дождь, пригонял во двор тачку со скобяными изделиями, фруктами и овощами, табаком, одеждой. Натан возил все, что пользовалось в долине спросом.

Целую неделю Адсон вымаливал у Флэа хорошую погоду. И небеса вняли мольбе. С самого утра не было ни облачка, ни тучки. Тяжелый солнечный диск, поднявшись над кронами деревьев, сулил на исходе лета замечательный теплый день.

Оставив в забое старшим Константина, Адсон бодро шел в сторону крепости. Беспрепятственно миновав стражу, он вышел на внутренний двор и, стараясь не привлекать внимания, сразу же свернул к кузнице. Мастер Берни, облаченный в холщовые штаны и кожаный фартук, раздувал горн. Пылающий в каменном плене огонь чутко реагировал на каждый толчок кузнечных мехов, то обманчиво затихая, то вспыхивая с новой силой. На стенах висели предметы кузнечного ремесла: щипцы, клещи, разнообразные молотки и молоты. На земле валялись заготовки мечей, неподалеку стоял чан с водой, где закаливались клинки. Берни, заметив Адсона, приветливо кивнул и отбросил в сторону недоделанный щит.

– Ничего не выходит, – сокрушенно произнес кузнец.

– Ты о чем? – поинтересовался Адсон.

– Хочу выковать щит, чтобы держал удар двуручника. – Берни почесал правое предплечье и добавил: – Если бездумно увеличивать толщину, то больно уж тяжел выходит. Костные платины водолюба не годятся – трескаются. Может быть, панцирь клешненога испробовать?

– Не знаю, – честно признался Адсон.

– Ну да… тебе-то откуда знать, – разочарованно пробурчал Берни. Он взял заготовку меча и засунул ее в горн. Качнув меха, глубоко вздохнул и вытер со лба пот.

– Скажи, ты любишь свое ремесло? – сменил тему разговора Адсон.

– Люблю ли я свое ремесло? – повторил кузнец неторопливо. – Чтобы такое понять, некоторые тратят целую жизнь. Если честно, я как-то не задумывался, – неопределенно пожал он плечами. – И мой дед был кузнецом, и отец… Я люблю слушать звон молота, смотреть, как летят во все стороны искры и из раскаленной докрасна заготовки рождается клинок.

– Значит, все-таки любишь, – сделал вывод Адсон.

Кузнец двусмысленно хмыкнул и, вытащив заготовку, принялся ее обстукивать.

На внутреннем дворе становилось все оживленнее. Адсон насчитал пятнадцать стражников. Двое из них несли оплетенный ивовыми прутьями деревянный каркас, отдаленно напоминающий огородное пугало. Установив его возле поленницы, стали налепливать на торчащие во все стороны ветки глину.

– Чего это они? – поинтересовался узник.

– Ланс дает урок фехтования, – ответил Берни. – Ах да, ты же его не знаешь, – с досадой добавил кузнец.

– Думаю, не ошибусь, если предположу, что один из наших гостей. Нового повара исключаем, остаются двое: чернявый верзила и невысокий крепыш.

– Последний, – подсказал мастер.

– А девушка придет?

– В лагере только о ней и разговоров. Соревнование лучников выиграла, глотыря завалила.

Каждый раз, перечисляя заслуги охотницы, Берни загибал пальцы.

– Вдобавок еще и красива! – Глаза кузнеца заблестели.

– Ты, смотрю, хорошо осведомлен, – удивился Адсон.

– Наверное, я все-таки недостаточно увлечен своим ремеслом, если обращаю внимание на то, что происходит вокруг, – расхохотался Берни. – Почем мне знать, придет или нет, – закончил он простодушно.

– Понятно, – пробормотал Адсон. – Я у тебя посижу немного?

– Сиди, – разрешил Берни.

Пока не появится Натан, можно было понаблюдать за действиями стражников, чем Адсон и занялся. Стараниями новоявленных «скульпторов» ивовый каркас быстро превращался в крохотного глиняного голема. Вскоре на площадку вышли Гердт Де Йонг, Филипп Лерой и невысокий, ладно скроенный гость.